С этими словами Екатерина Васильевна развернулась и пошла в ту сторону, где стоял Сидор Кузьмич, наблюдая за милицейским процессом. М-да. Попали добрые люди на статью «Предумышленное хулиганство». В лучшем случае отделаются большим штрафом, в худшем — влепят несколько суток.
Я незаметно кинул взгляд в сторону зарослей акации, надеясь, что журналист не выпрется нам навстречу, испугавшись голосов.
— Ну, что, двинули? — кивнул в сторону спуска. — Давай, Игорек, ты первый.
— А чё я-то? Чуть что, так сразу Игорь? Вон пусть Серега идет! Он сильнее, если сковырнется, так не убьется. А я все кости переломаю. Я ж худой! На мне жира нет для пружинистости!
— Балабол! — припечатал Соловейчиков и полез в кусты. — Леха, нормально. Ступени глубокие, веревка надежная. Спускайтесь за мной.
— Шевели ластами, — кивнул я Игорьку, пропуская впереди себя. Очень мне не хотелось, чтобы это недоразумение шагало за моей спиной. — Держи сумку!
— Тяжелая! — нахмурился Васильчиков.
— Серега, — крикнул я. — Прими у… товарища сумку. А то надорвется.
— Подумаешь! — обиделся Игорек и полез в кусты. — На, держи! Я спиун сорвал,ю мне нельзя! а то бы я мог.
— Да заткнись ты уже! — не выдержал Сергей. — Держись крепче.
Я дождался, когда Васильчиков скроется в кустах и неторопливо оглянулся. Сидор Кузьмич о чем-то болтал с Катериной Васильевной. Интересно, как давно они друг друга знают и кем угу приходятся? И насколько она известная художница? Поискать что ли в библиотеке?» — в голове крутились всякие ненужные мысли. — А оно мне надо? Вот и не надо!»
Сотрудники милиции были заняты сортировкой, так сказать, отловленных нудистов. Девушки кто стоял, кто сидел, кто держался рядом со своей парой. Возмущения стихли, шла работа. В мою сторону никто не смотрел. И я решительно шагнул к зарослям акации.
Спортивный костюм, который дала мне будущая врач и борец за права нудистов, остался в моих руках. Ну, точнее, я его специально оставил, с еще парочкой вещей, которые не влезли в сумку. Так сказать для маскировки.
Еще раз оглянувшись и убедившись, что на меня никто не обращает внимание, я нырнул в кусты.
— Ты? — выдохнул Вячеслав.
— Я.
— Чего так долго? Я уже извелся весь!
— Скажи спасибо, что вообще вырвался! На, держи, — я присел на корточки и протянул ему штаны и кофту. — Влезешь? А то у меня тут вроде женское, — я посмотрел на разноцветный ворох в моих руках.
— О, Ленкин что ли? Ты где его взял?
— Ну, видимо Ленка сама и дала. Познакомились только что.
— В Ленкин могу не влезть. Хотя…
Вячеслав плюхнулся на спину и принялся натягивать штаны. Я отвернулся, чтобы не смущать человека.
— Пойдет, — пропыхтел журналист. — Слушай, друг… Спасибо тебе большое! Извини, что напряг. Только я это… решил сдаться, так сказать…
— Чего? А зачем я тогда за штанами ходил? Ну и вышел бы к ментам в полотенце! Так и так жали бы одеться!
— Да ты понимаешь… Вляпался я тут в одну историю. Или не вляпался, но точно вляпаюсь, уже больно сюжет интересный вырисовывается… Полдня размышлял, как бы мне исчезнуть из лагеря, чтобы не заподозрили.
— Ну собрался бы да уехал… У вас тут что, по пропускам? Второй раз не пустят, если раньше срока? — недоумевал я.
— Да как тебе сказать… — журналист замялся. — Слушай, можешь спрятать у себя? Меня выпустят, я заберу? Выручишь?
Вячеслав протянул мне потрепанную сумку, похожую на планшет летчиков.
— Ты её где прятал-то? — хохотнул я. — Голый же был...
— Да тут в кустах! Я её еще утром припрятал, думал, уходить буду, заберу незаметно. А тут вы со своей облавой…
— Что здесь? Надеюсь, ты ничего не украл у нудистов? — уточнил я, разглядывая журналиста.
— Нет… Да…
— Так да или нет? Спер?
«Только этого мне не хватало!» — подумал я, глядя как Вячеслав размышляет, что можно мне сказать, а что нет.
— Понимаешь, какое дело… — начал он. — Я вчера ну с девушкой был… Ну, там закат, море, романтика… Искупались, пообщались, до палатки проводил как водится. Время два ночи, сна ни в одном глазу. Даже полуночники уже уснули. Спасть не хочется. Я и решил выпить вина домашнего…Тут у местных покупал… Ну и… — парень щамялся. — Приспичило мне. Причем серьезно… То ли от вина, то ли от пирожка с мясом… У бабки покупал в поселке… — журналист покосился на меня, убедился то я не ржу и продолжил. — Ну и вот… Решил я подальше от лагеря отойти. И не туда, где мы под сортир место отвели. А чуть в сторону. Мало ли кому еще ночью приспичит… А если девушка? Ну и ушел… Далеко видимо… Дела сделал, пошел обратно в лагерь… Ну и покурить решил… Присел под дерево, смотрю на море… Только собрался закурить, слышу, голоса. Хотел себя обозначить, но передумал. Ссорились они. Не знаю… наверно с полчаса просидел... Потом вроде помирились… Один другому и говорит: вечером деньги, утром — бумаги.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Какие бумаги? — удивился я.
— Такие… Второй ему и говорит: так, мол, не договаривались! А первый ни в какую. Меня, говорит, если что, ты быстро найдешь. Я здесь, в лагере на весь отпуск. А тебя я где искать буду? Ну, того, которому бумаги в смысле...
— Да понял я! А дальше-то что?
— А дальше… А дальше самое интересное! Мужики вроде договорились, и тот, кому бумаги обещали, отдал деньги и вроде ушел. Первый обещал бумаги к семи утра на медведя положить.
— На какого медведя? Нет у нас тут медведей, и отродясь не было! — возмутился я.
— Вот! Я тоже так подумал! А потом посидел, поразмышлял и понял! Есть! Глыба на берегу лежит. Видимо, откололась и упала, да так и не убрали. Она со стороны и правда на спящего медведя похожа! Вот я и решил проследить и посмотреть, если удастся, что за бумаги.
— Папарацци доморощенный, — сплюнул я.
— Кто?
— Подсмотрел? — съехал я с темы.
— Подсмотрел, — кивнул Вячеслав.
— Забрал?
— Забрал! — глаза парня загорелись. — Ты не понимаешь! Это — сенсация!
— Это — воровство!
— Это — сенсация! — журналист ткнул пальцем в планшет.
— Черт, шпионы что ли? — до меня дошло, что сумка-то и правда летчицкая, а в городе у нас и воинские части, и училище летное!
— Лучше! — Вячеслав довольно улыбнулся. — Поможешь?
— Показывай! Подумаю.
— Вот, смотри!
Парень рванул застежку и вытащил из планшета бумагу, упакованную в целлофан.
— Только осторожно! Раритет! — выдохнул он, протягивая мне документ.
— Что это? — нахмурился я, разглядывая пожелтевший от времени лист с двуглавым орлом.
— Да ты переверни! Переверни!
И я перевернул.
Лист бумаги покрывали какие-то пятна. Одно из них очень походило на засохшую кровь. Широкая бурая клякса расползлась по левому краю, прямо в ней красовался чей-то смазанный отпечаток, наполовину скрывавший какой-то герб.
В правом углу стояла едва различимая печать с какими-то буквами и цифрами. Под ней чьей-то рукой было написано название нашего города и координаты. Судя по всему, широта и долгота. Интересно, чего? Города?
В центре документа чернилами очень аккуратно и дотошно была нарисована схема. Я не сразу сообразил, что это план энского подземелья. Узнал только по входу, который был отмечен крестом. Именно там мы спускались в городские подвалы, когда искали потерявшегося пацана. Вход возле напорной башни. Узнаваемый ориентир.
Я внимательно изучал карту, не обращая внимания на Вячеслава, который от нетерпения едва не выпрыгивал из новообретенных штанов, ожидая мою реакцию.
Реакция не заставила себя ждать. Но не из-за карты, как подумал журналист, а из-за имени, которое я обнаружил.
Красивым витиеватым почерком в нижнем правом углу пожелтевшего листка было выведено: Алексей Степанович Лесовой.
Твою дивизию! Откуда здесь моё имя?!
