Гадолла был обязан бороться за Готу до последней капли крови. И многие приготовления для этого были сделаны: были вырыты противотанковые рвы, призваны в строй шсстпадцатилетние, оповещены раненые в госпитале — те. кто мог стоять на ногах, должны были выйти на позиции.
Хельга Рашке, историк Ответственные за это солдаты, кажется, все же обращали большее внимание на развитие событий на улицах города. Не доехав до цели совсем немного, машина парламентеров была остановлена членами моторизированного зенитного дивизиона. «Фельдфебель открыл дверцу машины и приставил мне к носу пистолет, — вспоминает водитель Гадоллы Эрнст Рудольф. — В следующее мгновение меня схватили за пальто и выдернули из машины». — «Только подумайте, оборванцы, подлецы, изменники родины!» — орали солдаты на пассажиров машины. Несмотря на свое военное звание, Гадолла и его провожатые были незамедлительно арестованы, а с мундира городского коменданта были сорваны все знаки отличия. Только телефонное указание оказалось в состоянии отговорить их от бессудного расстрела предполагаемых «предателей». Порядок должен был быть соблюден. Еще ночью Гадолла был передан в близлежащую комендатуру вермахта. расположенную в Веймаре. Его водителю удалось совершить побег во время нападения союзников на колонну.
Вся тяжесть тогдашнего военного положения обрушилась на обвиняемого в Веймарском трибунале. Напрасно ссылался Гадолла на поддержку его миссии со стороны местной гражданской администрации. Также воззвание к разуму не возымело никакого действия: «Я делал это все как идеалист, чтобы не допустить упадка и гибели города». Но обвинение настаивало на том, что он не выполнил своих обязательств защищать город «до самого конца». Приговор подтвердил этот вердикт: «Смерть и потеря воинского достоинства». Уклонист должен был лишиться не только жизни, но и воинской чести.
5 апреля 1945 года пастор Лео Шрамм последний раз причастил осужденного. Как он впоследствии рассказывал о беседе, Гадолла действовал по его представлению «по истинной воле совести», чтобы «уберечь людей от бессмысленной смерти». Около 7 часов утра солдаты навели на государственного преступника оружие. «Я умираю, чтобы Гота смогла жить!» — прокричал приговоренный к смерти, прежде чем пасть на землю под залп винтовок.
Этому заявлению в любом случае суждено было осущест виться. В отличие от всех оборонявшихся городов, Готу союзники почти не тронули. Так как Гадолла вывел из города свои войска, а на фасадах все еще висели простыни, американские соединения смогли без единого выстрела дойти до ратуши. Незадолго до того дня. когда спаситель Готы поплатился за свое мужество жизнью, была подписана капитуляция города.
Йозеф Риттер фон Гадолла был в вермахте редким, исключительным явлением. Однако до сегодняшнего дня его действия значительно недооценены. Более 50 лет прошло, прежде чем был отменен позорный, бесчестящий его приговор, который был недопустим даже с точки зрения тогдашнего законодательства. Именно потому, что мужественный подполковник был таким исключением среди прочих командиров вермахта, воспоминания о нем долгое время казались не своевременными. Слишком отчетливо его последовательное уклонение от исполнения приказов наглядно показывало, что альтернатива слепому исполнению долга без оглядки на потери, которое до самого конца практиковали генералы Гитлера, так-таки была.
Генерал-фельдмаршал Модель тоже постарался оправдать ожидания. Лишь иногда, как, например, при выполнении так называемого приказа Нерона Гитлера, который требовал полного разрушения военной и экономической инфраструктуры, главнокомандующий отклонялся от заявленной линии. По отношению к своим солдатам он все же оказался неуступчивым. В приказе от 29 марта Модель проповедовал: «Еще больше, чем до сих пор, необходимо оспаривать у противника каждую пядь немецкой земли до последнего! Еще больше, чем до енх пор, каждый должен бороться вплоть до самопожертвования!» До сего момента аполитичный армейский технократ, по-видимому, полностью усвоил идеологическую фразеологию нацистской системы. Согласно его приказу, между тем, «огненная страсть и непреклонная твердость, проникновенность идеи и фанатичное использование» стали «решающими военными факторами». Политический офицер штаба Модели требовал «фанатичной ненависти ко всем нашим врагам», но, настраивая солдат на дальнейшие боевые действия, невольно сбился на насмешливый тон: «Напишите девиз на стене. Аккуратно, известью или краской. Извести — вот беда! — здесь, в руинах, больше, чем можно вообразить. Возьмите кусок кирпича или бетона и напишите девиз им. К сожалению, этого мусора кругом тоже хватает…»
Но вопреки всем разговорам об «упорном сопротивлении», даже генерал-фельдмаршал больше не мог серьезно поверить в пресловутую «окончательную победу». Соотношение сил было слишком однозначным, уже в июне 1944 года немецкая военная авиация со своими 20 самолетами безнадежно уступала союзнической. «Мы изо дня в день наблюдаем за тем, какой перевес имела военная авиация союзников, — сообщил Моделю штабной офицер Винрих Бер. — Мы больше не можем передвигаться на машинах днем. Ни один связной не может залезать больше на мачту, чтобы не быть сбитым. Нам стало ясно, что союзники со своими невероятными резервами способны просто стереть нас всех с лица земли. До появления фельдмаршала все были убеждены, что мы больше не сможем ничего добиться на Западе». Именно такому неутомимому командиру, как Модель, должно бы ть невыносимо, праздно наблюдать за тем, как его враги добивались одного успеха за другим. 11 анреля союзники завоевали Эссен, сердце Рурской области и месторасположение заводов Крупна. В течение нескольких следующих дней пали Дуйсбург, Мюльхайм и Дортмунд.
У нас тут большая работа — борьба с превосходящим противником, с англоамериканцами. Особенно — в воздухе. Но эта работа должна продолжаться до тех пор, пока враг не поймет: нас не сломить ценой малых потерь и не уничтожить. Ни в коем случае нельзя отступать, сдаваться! Нужно, напротив, бороться дальше, так, как призывает нас девиз, который мы подняли на знамя: «Шагайте дальше мужественно, ведь лучше погибнуть, чем потерять свободу и утратить душу!» Умирать когда-то придется каждому. Зная это, можно подготовиться к радостной смерти. Но у нас еще есть добрая надежда. В этом смысле мы все — боремся.
Из письма Вальтера Моделя супруге, 24 марта 1945 г. ![]()
Переправа
![]()
Река Одер
![]()
После боя
![]()
Плакат
Хитрый стратег, Модель знал, что его последняя оборонительная битва была проиграна. 15 апреля 1945 года около Вупперталя он формально распустил группу армий «В» и официально сложил свои обязанности главнокомандующего. Но даже в момент военного поражения он был не в состоянии решиться на капитуляцию. В импровизируемой прощальной речи командующий предоставил своим солдатам выбрать между тремя альтернативами: пробиваться на свой страх и риск к войскам, ведущим бои к востоку отсюда, продолжать борьбу до самой смерти или, если это совпадает с внутренними ощущениями, совершить самоубийство. Сдаться союзникам — такого варианта не существовало. Это было чуждо самому образу мышления Моделя — даже для собственных действий. «Фельдмаршал не сдается!» — сообщил Модель в письме своему сыну. В этом состояла его ментальность, которую он настоятельно прививал теперь и своим солдатам. Ему хотелось в последний раз быть для них примером в этом: «Я разыскал одну зенитную батарею, имеющую боевой опыт, — объявил он в своей прощальной речи, — с великолепными молодыми солдатами, которые дали мне обещание бороться со мной до-иоследнсго и пасть с оружием в руках».
