Дверь открылась, и в проёме бесшумно появилась мужская фигура. Это был император в тёмно-синей тоге и такого же цвета небольшой шапочке с золотым шитьём. На устах его играла улыбка.
- Как я рад, несравненная Анастасе, вновь тебя увидеть в наших чертогах! - Он приблизился к даме, взял её ладони в свои; Настя захотела поцеловать ему руку, но монарх не позволил: - Будет, будет, мы не на торжественном вечере для вельмож, а на дружеской встрече, где не надо соблюдать церемоний… Сядь, моя хорошая. Отчего ты грустна? Волноваться нечего. - Мануил налил из кувшинчика вино. - За твоё здоровье, русская красавица.
- Благодарна вашему величеству, удостоившему меня… обратившему взор… благосклонно… - Внучка Чарга запнулась.
- Пей, пей. И не трепещи. Потому что твоя красота мало уступает моему величию. И ещё неизвестно, кто кого удостоил своим вниманием… - Самодержец вздохнул. - Знаешь, Анастасе, я порой тягощусь этой мишурой. Славословием, преклонением. Государственной ношей. Иногда накатывает печаль, возникает жажда простого человеческого тепла… Можешь ли поверить: я, всегда на глазах у сотен людей, чувствую себя страшно одиноким. И супруга не понимала меня - Берта Зульцбахская, глупая немецкая Кукла; с ней мы встречались только в спальне да ещё на выездах из дворца… Ты совсем другая. У тебя в глазах жизнь!
Ты меня поймёшь! И поможешь выбраться из душевного кризиса, из тоски и уныния - правда? На щеках у Насти разгорелся румянец:
- Постараюсь, ваше величество… Вы мой господин…
- Если ты родишь мне наследника, я женюсь на тебе.
- Мне неловко и думать об этом, вы меня смущаете…
- Императоры - практичные люди. Я из их числа. Но скажу тебе без лукавства: дело не только в сыне. Просто ты мне нравишься. Я почти влюблён. И не исключаю, что влюблюсь в дальнейшем по-настоящему. Выпьем же за нашу любовь.
- За любовь, - согласилась женщина.
А потом они прошли в спальню и, раздев друг друга, опустились на мягчайшее пуховое ложе. Безусловно, Андроник был искуснее в интимных делах и намного сильнее - Мануил не выказал себя беспощадным бойцом на амурном фронте и довольно быстро иссяк; но Настасья, не испытывая к нему ни малейшей симпатии, даже порадовалась тому обстоятельству, что не надо больше имитировать страсть. Самодержец, насытившись, быстро задремал. А она, лёжа рядом, думала о превратностях собственной судьбы. Кое-что она заранее знала - по гаданиям покойной Арепы: и о близости с Осмомыслом, и о сыне от него, и о путешествии в дальние края. Но о связи с византийским монархом старая наставница никогда не упоминала. И всегда скрывала, как и где внучка Чарга завершит свои дни. А самой погружаться в транс половчанке было боязно. Да, она умела раскладывать карты Таро, знала кое-какие магические приёмы, но страшилась колдовать, веря в Иисуса и открещиваясь от языческих тёмных сил. Так что галицкая молва называла её ведьмой совершенно безосновательно.
«Хорошо ли теперь всё устроится? - размышляла Настя. - Если я рожу ему мальчика и затем выйду замуж, то уже никогда не вернусь в галицкие земли и не повидаюсь с Олежкой… Бедный мой сыночек! Как он там один? Плачет ли, болеет ли, кормится ли сытно? Коли стану императрицей, непременно его выпишу к себе. В случае чего - выкраду. Пусть в Вуколеоне живёт под моим присмотром. Этак выйдет лучше…» И, совсем успокоившись, тоже смежила веки.
Снился ей зеленеющий берег Днестра, Галич на горе, золотой песок и прохладная речная вода, где она девчонкой плещется со своими подругами из Бостеевой чади. Солнце, брызги, смех! То-то замечательно! Как давно это было! Трудно сосчитать лета…
На заре её разбудил безобразный евнух:
- Ваша милость, вам пора подниматься. Женщина открыла глаза и увидела, что лежит в постели одна, а неплотно сдвинутые гардины пропускают бледный утренний свет.
- Вам пора уезжать, ваша милость, - повторил слуга. - Лошади заложены, экипаж дожидается внизу у крыльца.
- Да, конечно. Выйди - я сама оденусь.
Возвратившись домой, Настенька пришла в весёлое настроение. Пела, танцевала. Даже написала записку: «Дело сделано! Будем уповать!» - и отправила с мальчиком-помощником за город, во владение Добродеи-Ирины, для Янки.
Вскоре ей доставили целую корзину алых роз.
- От кого? - задала вопрос привратница. - Что сказать госпоже?
- Госпожа сама знает, - отвечал посыльный с улыбкой.
3
Целый год провёл Андроник в Далмации, вёл решительные бои с венграми и половцами, в результате чего, захватив основные города вдоль всего побережья Адриатики, вышел к правому притоку Дуная - Саве. И рапортовал императору о своих победах. Мануил прислал благодарственную грамоту и велел: не теряя ни дня, плыть с войсками на кораблях к отдалённому Кипру, взять там подкрепление и принять под своё начало дальнюю провинцию в Малой Азии - Киликию. Надо удержать её до следующей весны, отгоняя с одной стороны крестоносцев, а с другой - мусульман (турок, курдов, арабов). А весной к нему на помощь подоспеет сам Мануил, и двоюродные братья станут биться с врагами империи бок о бок.
Тут необходимо прояснить ситуацию в этом регионе. После Первого крестового похода, состоявшегося на рубеже XI - XII веков, в Антиохии и Иерусалиме было образовано христианское (католическое) королевство, возглавляемое выходцами из Франции. Им приходилось воевать на два фронта: против византийских греков (православных), не желавших отдавать свои юго-восточные земли, и месопотамского атабека Нуреддина Зенгида. В середине XII века королевство едва не пало (поспешившие на выручку новые крестоносцы из Европы, организовав Второй крестовый поход, не сумели даже добраться до Малой Азии и позорно ретировались с полпути), но невероятным образом выстояло. Осаждаемый противниками со всех сторон, нынешний король Амальрих (прежний, Балдуин III, умер незадолго до описываемых событий) тем не менее не терял присутствия духа, был весёлым малым и любил пожить на широкую ногу. До Андроника доходили слухи об этом; и когда он узнал, что ему надлежит стать наместником императора в соседней с Антиохией Киликии, в первый момент сильно рассердился (новая «почётная ссылка», без сомнения!), но потом вспомнил об Амальрихе и решил: очень хорошо! Будет с кем объединить силы против Мануила! Вместе с крестоносцами он пойдёт на Константинополь. И сполна расквитается с обнаглевшим братцем.
Поначалу действовал по приказу императора: прибыл в главный город Киликии - Адану (современный турецкий порт с тем же именем), взял руководство провинцией на себя и для устрашения местного чиновничества отрубил голову нескольким зарвавшимся, как бы мы сегодня сказали, «коррупционерам». Но на этом административное рвение сына Добродеи-Ирины завершилось. Осень и зиму он провёл в кутежах, оргиях и таких бесчинствах, что молва о них докатилась до Вуколеона. Раздражённый самодержец распорядился арестовать обезумевшего родственника и везти в столицу. Тот не покорился, занял оборону, а потом, видя, что не выстоит, прыгнул с башни крепости в реку, под покровом ночи выбрался на берег, пересёк на лодке залив и причалил во владениях крестоносцев.
Здесь его схватила пограничная гвардия и, узнав, кто он такой, переправила к королю в Иерусалим.
Повелителю местных крестоносцев было в то время чуть за сорок; выглядел Амальрих полной противоположностью Андроника: невысокий, полный, голубоглазый и светловолосый; но характером они походили друг на друга - оба обожали разгульную жизнь и хорошеньких женщин. Это их и сдружило. В пьяном угаре выходец из Франции даже предложил византийцу, чтобы тот женился на его юной дочери - несравненной принцессе Марии. Грек ответил отказом: он, во-первых, был официально женат, а, во-вторых, закрутил немыслимый роман с первой красавицей королевства - молодой вдовой бывшего короля Балдуина III - Феодорой. Огорчившись, Амальрих вскоре успокоился и по доброте душевной наградил своего нового приятеля богатейшими землями Средиземноморья с резиденцией в городе Верите (современный Бейрут, столица Ливана). Вместе с Феодорой сын Ирины-Добродеи отправился к новому месту жительства.
Впрочем, его идиллия продолжалась недолго. Летом в Киликию прибыла армада византийских кораблей, во главе которой стоял Мануил. Началась война с Амальрихом за владение Антиохией. Длилась она два месяца, обе стороны потеряли массу народа, но никто не смог победить. И тогда уставший король предложил императору мирный договор: поделить провинцию на две части и закончить на этом распри. В качестве залога будущего мира обещал владыке Константинополя выдать за него принцессу Марию. Поразмыслив, грек согласился, но поставил одно условие: передать ему Андроника. Или хотя бы ослепить. Крестоносец ответил, что он сделал бы это с радостью, но Андроник сбежал к мусульманам. Подосадовав, Мануил не стал проверять, правду ли сказал друг-католик.
