Лаз имел округлое сечение. Внутренняя поверхность его была покрыта каким-то плотным составом, который не просто не позволял песку осыпаться, но еще и делал его скользким, словно лед. Сервию Плавту казалось, что скорость его падения все время возрастает, меж тем как призрачное свечение, которое он видел впереди, разгоралось все ярче. Боясь получить травму, центурион попытался замедлить скорость падения, упираясь локтями в стены лаза. Но ощутимых результатов это не принесло.
Впрочем, как и обещал Марк, наклон лаза вскоре сделался более пологим. Скорость падения заметно снизилась. Пролетев еще несколько метров, Сервий Плавт выскочил из лаза и хлопнулся на подстилку из плотного мягкого мха, превосходно самортизировавшую удар.
Первым, что увидел Плавт, поднявшись на ноги, был человек-ящер, стоявший в двух шагах от него. На взгляд римлянина, все люди-ящеры, которых он видел, были на одно лицо. Если, конечно, можно назвать лицом то, что поразительно напоминало лягушачью морду. Однако Плавт, опять-таки по совершенно непонятной для самого себя причине, решил, что перед ним тот самый человек-ящер, который предложил спуститься в нору.
Самым удивительным, пожалуй, было то, что, находясь под землей, вдали от сумеречного дня, центурион превосходно видел хозяина подземелья. Свет давали не факелы и не масляные лампы. Странный, чуть синеватый свет излучал сам потолок.
Потолок был низким, как раз под рост человека-ящера. Римлянину же приходилось пригибать голову. Под ногами вместо песка расстилался плотный слой какой-то мелкой растительности с вьющимися и стелющимися по полу стеблями. Точно такие же растения, только растущие вверх, покрывали стены.
Плавт поднял руку и провел пальцем по светящемуся потолку. На потолке образовалась короткая темная полоска. Зато палец Плавта начал светиться.
Посмотрев внимательно на свой светящийся палец, Плавт заметил на нем мелкий зернистый налет, похожий на споры лишайника.
Вытерев палец о край одежды, центурион огляделся по сторонам. Он находился в небольшой пещере, от которой в три разных стороны отходили широкие проходы. Заглянув в один из них, Плавт увидел длинную, кажущуюся бесконечной вереницу небольших комнаток. То же самое увидел он и заглянув в другой проход.
Человек-ящер дал Сервию Пласту время осмотреться, после чего сделал приглашающий жест рукой, предлагая римлянину пройти в соседнюю комнату.
На стене комнаты, куда следом за человеком-ящером вошел римлянин, имелись странные наросты синеватого цвета, размером с кулак, похожие на плоды какого-то неведомого дерева. Наросты имели округлую конусообразную форму с выступающим на конце сосочком. Если бы у Сервия Плавта спросили, на что больше всего похожи эти необычные наросты, занимающие почти всю стену, центурион ответил бы, что они напомнили ему женские груди.
И как оказалось, он был недалеко от истины – наросты функционировали точно так же, как грудь кормящей матери. Пока Плавт рассматривал удивительную стену, человек-ящер достал откуда-то сосуд, похожий по форме на один из наростов, только полый внутри. Человек-ящер надавил на ближайший нарост пальцами свободной руки, и в чашу брызнули сразу несколько тоненьких струек молочно-белой жидкости.
Для того чтобы набрать полную чашу, человеку-ящеру потребовалось всего раз пять надавить на фиолетовый нарост.
Человек-ящер сначала поднес полную до краев чашу к своему безгубому рту и сделал из нее глоток, показывая центуриону, что содержащуюся в ней жидкость можно пить. Затем он протянул чашу Плавту.
Сервий Плавт осторожно принял чашу обеими руками и для начала понюхал ее содержимое. Запах был приятный – чуть сладковатый и едва заметно отдающий не то корицей, не то имбирем. Плавт осторожно пригубил содержимое чаши. Жидкость по вкусу напоминала какой-то фруктовый сок. В ней присутствовали одновременно и сладость, и терпкость, и легкая, приятная кислинка. И что самое главное, она превосходно утоляла жажду. Не тратя более времени попусту, центурион разом осушил всю чашу.
Протянув пустой сосуд человеку-ящеру, центурион с благодарностью улыбнулся. Хозяин пещеры принял чашу из его рук и с удовлетворением, как показалось Плавту, наклонил голову.
Поставив чашу на небольшой приступочек, заросший густым, плотным, чуть синеватым мхом, человек-ящер указал рукой на ту комнату, в которой находился лаз, ведущий наверх. Подняв обе руки, он развел их в стороны, после чего соединил вместе кончики пальцев, словно охватывая какой-то большой объем. Повторив это движение дважды, человек-ящер выставил палец и указал им сначала на лаз, а затем на пол и на стену, увешанную наростами, дающими удивительный сок.
Сервий Плавт понял, что хотел сказать гостеприимный хозяин: он предлагал всем римлянам спуститься вниз, чтобы утолить жажду, поесть и отдохнуть.
Центурион подошел к лазу и провел ладонью по его внутренней поверхности. Это был все тот же песок, только плотно спрессованный и склеенный каким-то очень прочным полупрозрачным составом. Постучав пальцами по внутренней поверхности лаза, римлянин убедился, что проломить тонкий и на вид кажущийся весьма ненадежным слой склеенного песка на деле не так-то просто. Но и выбраться наверх по крутому лазу со скользкими стенами без посторонней помощи нечего было и пытаться. Однако Марку это как-то удалось.
Сервий Плавт обернулся на стоявшего у него за спиной человека-ящера.
– Я не могу выбраться наверх, – сказал он.
Понял человек-ящер его слова или нет, только он снова уверенно указал рукой в лаз, предлагая римлянину все-таки попытаться.
Центурион недовольно хмыкнул – он понять не мог, как это у него получится, – но все же, уступая настойчивым просьбам хозяина, забрался в лаз по плечи. Это было все, на что он оказался способен в данной ситуации. Руками ухватиться было не за что, а ноги не имели иной точки опоры, кроме пола.
Но не успел Сервий Плавт вновь посетовать на то, что самому ему никогда не выбраться этим путем на поверхность, как между ног у него скользнуло что-то, что в первый момент показалось центуриону похожим на огромную змею. «Змея» скользнула по ноге римлянина, коснулась груди и едва не дотянулась до подбородка.
Сервий Плавт в ужасе отпрянул назад.
Узкая ладонь человека-ящера уперлась в спину римлянина и снова подтолкнула его к лазу.
То, что поначалу Плавт принял за змею, оказалось гибким стеблем какого-то растения толщиною в руку. Немудрено, что центурион спутал стебель со змеей, – лишенный листвы и сучьев, он извивался, словно живой, заползая в ведущий наверх лаз. Противоположный конец стебля, стелясь по полу, уходил в соседнюю комнату.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
