Это было слишком. Слишком… волшебно. Катя не раз слышала рассказы о таких подарках, но не думала, что когда-нибудь окажется на месте счастливой героини. Она будто сразу перешагнула несколько ступеней на лестнице, по которой так долго и упорно взбиралась.
— Первое января. Сложно не запомнить такую дату.
Валера подал знак, и словно из воздуха возник мужчина с букетом орхидей.
Катя все еще, не отрываясь, смотрела на машину.
— Ну, что скажешь? — Валера обнял ее.
— Я меня прав нет… — выдавила Катя, машинально принимая букет.
— Будут, Катюша, будут! — Валера сгреб ее в охапку и поцеловал. И этот поцелуй показался Кате слаще, чем все предыдущие.
* * *
Днем первого января Ян проснулся в подвале клуба с ощущением тяжелого похмелья — что в его ситуации, возможно, тоже считалось удачей. Он физически не мог о чем-либо думать.
Размотал завязанный вокруг шеи розовый боа. Кое-как оделся и, пошатываясь, вышел на улицу. Мороз, упавший после оттепели на голую землю, пощипывал нос. Спустя сотню метров, с трудом удерживая равновесие на льду, Ян осознал, что оставил в подвале саксофон. Вслед за этим вспыхнул какой-то неясный образ, связанный с Мартой, — и потух. Ян остановился на мосту, чтобы перевести дыхание, облокотился о перила. Внизу на серо-бурой земле редкими пятнами лежал снег, исполосанный железнодорожными путями.
Теперь Ян понял, почему нельзя долго смотреть в пропасть. Потому что тогда она становится живой, поет, извивается, заманивает. Пропасть просит твоего тепла, а взамен обещает найти выход из любой ситуации. Простой и быстрый.
Первого января. День рождения Кэт.
Ян достал из кармана куртки мобильный. До сих пор от нее не было ни одного звонка. Возможно, его никогда и не будет. Ян долго всматривался в дисплей, словно ожидал от него еще какой-то информации. Потом протянул руку над перилами — и разжал ладонь. Телефон черной рыбкой нырнул в серое пространство. Послышался далекий гулкий звук удара о землю.
Некоторое время Ян смотрел на неподвижную точку, недавно бывшую телефоном. Потом выпрямился.
А почему, собственно, и нет?..
Что держало его на этом мосту? Чья рука?
Ян сжал ладонями поручень и снова посмотрел туда, где разбился его телефон.
Раз — и все. Падение длилось секунды. Всего пару секунд даже для такого легкого предмета, как мобильник.
— Herr Woronzow!
Ян не сразу понял, что обращаются к нему. Здесь. На мосту.
Он медленно повернул голову.
Смешно скользя по льду, к нему спешила золотоволосая девушка. Судя по отсутствию акцента, немецкий, вероятно, был ее родным языком.
Рыжеволосая иностранка.
Здесь.
Сейчас.
— Ты что, издеваешься надо мной?! — потребовал Ян ответа у неба.
— Простите? Я не понимаю по-русски, — прокаркала золотоволосая дива.
Ее щеки раскраснелись от бега. Грудь, запрятанная в песцовую шубу, часто приподнималась. Из приоткрытого рта с каждым выдохом вырывались крохотные облака пара.
— Это я не вам, — по-немецки ответил Ян.
Девушка оглянулась, не увидела никого. Почти не удивилась.
— Марта сказала, что вы пошли в эту сторону. У вас есть минутка, чтобы выслушать мое предложение? — она все еще не могла отдышаться.
Ян сел на корточки и прислонился головой к ржавым металлическим прутьям. По цвету они почти слились с его волосами. Морозный ветер осторожно трогал лицо. Снежинки щекотно опускались на губы — и тот час же таяли.
— Да, милая фройлен, — прикрыв глаза, ответил Ян. — Похоже, у меня еще много времени.
Глава 31. Проклятие
— Как настроение? — спросил Валера, раскачиваясь в своем директорском кресле.
— Валерий Анатольевич, пожалуйста, не отрывайте меня от работы для праздной беседы, — строго ответила Катя.
— Ты как разговариваешь с начальником?!
— Валерий Анатольевич…
— Ладно, иди.
Катя работала менеджером по продажам канцелярских товаров меньше двух недель, но уже ловила на себе косые взгляды коллег. Она не устраивала кофе-пауз, не бегала курить, не курсировала по коридору с мобильным телефоном. Она все время работала и с нуля быстро добралась до двух десятков клиентов только путем активных продаж. Активные продажи не любил никто.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Ее клиенты не просто перезванивали, чтобы сделать следующую покупку. Они помнили ее имя и требовали к телефону именно ее. Срочные заказы она умудрялась отправлять вразрез графика, сдабривая водителей то шоколадкой, то стаканчиком кофе. Водители ее любили. Делопроизводители любили. Клиенты — обожали. А менеджеры по продажам — тихо ненавидели. Они могли «забыть» о звонке ее клиента, «случайно» забрать зарезервированный товар. Работать в таких условиях было сложно. Но еще сложнее было работать так из рук вон плохо, как остальные.
Чего они хотели получить от работы? Только денег. А Катя укрепляла фундамент своей будущей империи. Не все решения давались легко. Но она их принимала — и двигалась дальше. Катя лишь немного задержалась на том этапе, где фигурировал Ян.
Первым делом она устроилась на работу по продаже 1С бухгалтерии, но ее приятель по казино оказался жмотом, а продавать, как быстро поняла Катя, можно все, что угодно. Перед тем, как согласиться работать с Валерой, она пошла на курсы менеджеров по продажам и с удовлетворением отметила, что на интуитивном уровне уже знала все, что пытались вбить в головы других студентов преподаватели курсов.
У нее началась новая жизнь, где все составляющие были намного лучше прежних. Квартира в новостройке на тринадцатом этаже, с которого открывался потрясающий вид на город. Перспективная работа с удобным графиком и вменяемыми клиентами. И мужчина, который не любил игры, — за исключением футбола по телевизору.
Катя была уверена, что заслужила все это.
* * *
Ночь. Электрический свет фонарей.
Это был его фон, его воздух.
Теперь немного своего воздуха он должен был подарить толпе. Таков был уговор. Ян поднес мундштук к губам.
Золотоволосая дива с автомобильным именем Мерседес сделала предложение, от которого Ян не смог отказаться — гастролировать по Германии вместе с Мартой. Несколько месяцев он выступал в клубах, играл мелодии, которые знал каждый — но получалось очень личное. Это нравилось публике. Нравилось, что они могут испытать то же, что и саксофонист — боль, отчаяние, надлом, ощутить пустоту, такую глухую, что она сама становилось музыкой, — и забыть об этом, встав из-за столика. Яну хотелось бы того же.
Марта невидящими глазами видела его насквозь.
— У тебя есть дар, — нашептывала она ему по утрам в гостиничном номере. — Ты не просто играешь, а сублимируешь свои чувства в музыку. И слушательница, только что болтающая с подружкой о новой стрижке, замолкает на полуслове и поворачивает голову в твою сторону, хотя и не понимает, что именно ей руководит. Пытается разобраться — а ее засасывает все больше. И вот эта слушательница уже не может вернуться к разговору о стрижке, потому что чувствует сопричастность. Она либо испытывала то, чем пронизана твоя музыка, либо надеялась никогда такое не испытать, либо завидовала тем, кто такое испытать способен. Твои эмоции, выраженные в музыке, «ведут» слушателя за собой, как дудочка крысолова — да простят такое сравнение твои поклонники.
Словно соглашаясь с ней, сквозь закрытое окно просачивался колокольный звон.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Но тебе нужно научиться управлять ими, — продолжала заговаривать его Марта. — Иначе однажды ты собьешься и сам пойдешь за дудочкой. А чтобы управлять эмоциями, тебе нужно…
— Забыть? — Ян усмехнулся.
– Люди не умеют забывать, — ласково поправила его Марта. — Но умеют прощать. Тебе нужно простить тех, кто остался в прошлом, отпустить их.
