Катя заглянула в спальню.
— Мне пора.
— Он вернется, — словно сквозь сон произнесла Марго.
Катя отвернулась. Веки стали тяжелыми и горячими. Казалось, что под них попал песок. И сквозь этот песок Катя увидела фото блондинки, стоящее на полке.
— Послушай, Марго… — ей пришлось вернуться и растормошить актрису. — А ты могла бы выведать у Спонсора одну фамилию?..
В парке было тихо, темно и безлюдно. Сбивчиво цокали каблучки ее сапог по неровной плитке. Редко и тускло горели фонари. В их свете влажно поблескивали уцелевшие скамейки. Катя брела по аллее, где когда-то из-за шпаны Ян запретил ей ходить по ночам, Сейчас Катя даже кричать бы не стала в случае чего: навалилось, давило безразличие.
Думая ни о чем, она прошла мимо одной из скамеек с покореженной спинкой. Вернулась. Эта была та самая скамейка, где Катя когда-то ревела под дождем, собираясь возвращаться в Бешенковичи. Присела на нее, кутаясь в плащ. В сторону черным тоннелем убегала аллея. И Катя увидела, как по ней, не спеша, засунув руки в карманы джинсов, шел Ян.
Он сел рядом и положил руку на спинку скамейки, словно хотел обнять Катю. У него были такие же мокрые длинные волосы, как в тот день. И такие же, почти прозрачные, серо-зеленые глаза. Но теперь Катя знала, как вкусно, до мурашек по спине, пахнет его кожа. Как отзывается ее тело на прикосновение его пальцев. Как он может одним только взглядом заставить ее сердце биться быстрее — или вовсе пропустить удар. Тем томительнее было сидеть так близко — и не касаться его. Катя закрыла глаза, а когда открыла — она снова сидела на скамейке одна.
* * *
Ян вошел в свою квартиру. Поставил у стены чемодан, снял с плеча чехол с саксофоном. Висела странная, непривычная тишина, насыщенная запахами затхлости, сигаретного дыма и остатков еды. Таким он и представлял свое возвращение домой. Знал, кто такая Марго, когда попросил ее приглядывать за квартирой.
Раковина на кухне была доверху наполнена немытой посудой. В его комнате на полу стояли бокалы с отпечатками губной помады разных оттенков. Ян сбросил на пол скомканное белье со своей кровати. Открыл окно. Подошел к комнате Кэт и толкнул рукой дверь. Дверь, скрипнув, распахнулась, ударила по стене — и замерла.
И снова тишина.
Эта комната осталась такой же, какой запомнил ее Ян. На покрывале до сих пор отпечатывался квадрат от коробки, в которую он собирал вещи Кэт. Но ничего здесь не взволновало его. Он испытывал лишь нечто, отдаленно напоминающее светлую грусть. Ян одернул покрывало — и вышел из комнаты.
* * *
Катя открыла ноутбук и вошла в свой аккаунт на «Фейсбуке».
Она сидела в ночной сорочке за барной стойкой в недавно снятой новой квартире. Перед ней простиралось почти сорок квадратных метров сияющего паркета. На стене висел, беззвучно показывая новости, телевизор. На разложенном диване оседало пышное, еще теплое одеяло. Створка окна в эркере была приоткрыта, влажный ветер легко покачивал прозрачную, почти невесомую занавеску. В квартиру просачивался нежный аромат ранней осени.
Прежним местом жительства Кати была подтопленная и пропахшая бытом прежних жильцов «хрущевка» — первое, что удалось найти после разрыва с Валерой. Следующую квартиру она сняла с помощью агентства недвижимости.
Агент — длинная и нескладная девица с кукольными ресницами — отнеслась к ней, словно к вип-персоне. Предложила кофе, в ее присутствии не отвечала на телефонные звонки. Безропотно ездила по адресам, которые заинтересовали клиентку, и пыталась скрасить паузы рассказами о своей тяжелой жизни приезжей девушки.
— Вам, конечно, не понять… — тоскливо говорила она, шагая по узорчатой плитке квартала новостроек. Время от времени оглядывалась и, поймав цепкий взгляд Кати, смущенно улыбалась — наверняка, ошибаясь в причине любопытства клиентки.
Девушка не узнала Катю. Наверное, и Катя бы сейчас себя не узнала — по сравнению с собой четырехлетней давности, когда она не решалась поставить подпись на договоре с агентством недвижимости. А вот девушка почти не изменилась. Только ресницы стала красить гуще.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Они шли смотреть квартиру, шестую по счету. Дом был построен в шикарном месте: недалеко от центра, возле реки. Многоэтажки причудливого дизайна, отделанные плиткой, выглядели, как произведение искусства. По заверениям агента, квартира-студия была оборудована всем необходимым современной женщине, включая посудомоечную машину и мультиварку. В подъезде круглосуточно дежурил консьерж.
— Я вас не обманываю, и вы меня не обманите, — лебезя, просила агент, набирая код домофона. — Все должно быть по-честному. Для вас это небольшие деньги, а для меня — чуть ли не пол моей зарплаты.
— А бывает, что клиенты не платят? — словно между прочим, спросила Катя, разглядывая свое отражение в зеркале бесшумного лифта.
Девушка произнесла что-то, похожее на «э-э-э», замялась, опустила глаза.
— Все платят, конечно. Просто не хочется разборок. Милиция… Все дела…
Девушка, несомненно, лукавила. Катя, наметанным взглядом бегло прочитав договор, поняла: это филькина грамота. Многие хозяева квартир не хотели связываться с агентствами. Поэтому агенты ходили по домам вместе с клиентами под видом их родственников или друзей. Если квартира устраивала, клиент на месте заключал договор с хозяином квартиры. После этого клиенту следовало оплатить агенту пятьдесят процентов от аренды за первый месяц. Но с какой стати? На руках у агентства не было документа, подтверждающего, что клиент снял жилье.
Ту квартиру Катя арендовала. Ей понравилась пауза, которая повисла позже, на улице. Наступило долгожданное время мести — за слезы, отчаяние и страх перед огромным ночным городом, в котором Катя когда-то оказалась без жилья — по вине этой девицы. Катя смотрела ей в глаза — и девушка тускнела все больше.
Но не попадись тогда Катя на уловку, она бы не познакомилась с Яном. И кто знает, может, уже давно бы вернулась к родителям в Бешенковичи. Катя вынула из кошелька несколько крупных купюр.
— Сдачи не надо.
На «Фейсбуке» ее ждало сообщение от Яна Воронцова: «Привет! Ты красивая. Давай знакомиться». Катя устало выдохнула и захлопнула крышку ноутбука.
За последние месяцы она пересмотрела профили нескольких десятков Янов Воронцовых в соцсетях, но ее Яна среди них не было. Где-то это стало понятно по фото, где-то — по постам. Где-то — по сообщениям. Сегодня пришел ответ от последнего «неопознанного» Воронцова.
Еще не все потеряно…
Но отчаяние уже отозвалось болью в висках.
Думай, Катя, думай…
После встречи с Марго Катя потянула за каждую ниточку, которая могла бы привести ее к Яну. Нашла клуб, в который они ездили во время ремонта, а там — безымянную брюнетку. Брюнетка вспомнила рыжеволосого парня, с которым однажды уехала, но больше ничем помочь не смогла.
Через бывших сотрудников казино Катя разыскала «ведьму» со Дня всех святых. Оказалось, в ту ночь, на вечеринке, «ведьма» видела Яна в первый и последний раз в жизни. Все, что их связывало, — это пара вопросов на испанском и короткая поездка в такси.
Возможно, кое-что могла бы рассказать Мадлен, но после ареста Султана она как сквозь землю провалилась. Впервые за последние восемь месяцев в Катиной слепой уверенности образовалась брешь и, как вода сквозь трещину в плотине, стала просачиваться мысль: а если все напрасно? Если она больше никогда его не увидит?..
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Трещина становилась все больше.
Думай!..
Но голова казалась тяжелой, а мысли — неповоротливыми.
Кутаясь в плед, Катя вышла на балкон. С высоты седьмого этажа открывался живописный вид на город. Солнце, апельсином зажатое между высотками, проливало сок на речную рябь. Велосипедисты не спеша крутили педали вдоль набережной. Малышня шумно кормила уток.
