— Хорошие вопросы. Только я не на все могу дать ответы. Чином не вышла для обладания необходимой информацией. Скажи спасибо, что вот этот ПДА урвать успела. — Лата повертела в руках полковничий гаджет. — Будь я под присягой, давно бы трибунал по мне плакал.
— Бедняжка. Боюсь даже спросить: русский трибунал или украинский. Или, быть может, американский?
— Гондурасский.
— Бритвы, кстати, нет? — Я провел ладонью по щеке. — А то щетина уже совсем негламурно выглядит и начинает колоться.
— Огнемет есть. Сойдет вместо станка?
Я оставил без внимания топорную шутку, облачаясь в легкий комбез и параллельно разглядывая пейзаж. Тихо. Пасмурно. Сухо.
По правую сторону от пыльного шоссе виднелись неровные посадки Рыжего Леса. Листья на деревьях имели красноватый окрас, от чего весь бывший заповедник казался покрытым ржавчиной. Стволы были с толстой коростой, кое-где на них притаились наросты едко-желтого мха с чернильными прожилками в виде звездочек. Таких диковинных растений я раньше не видал — наверняка отбросы очередной аномалии или новая мутация.
Слева за обрывистым берегом текла ядовитая река, нечистоты которой сильно излучали. Где-то на юго-западе, на границе с Болотом, эта гнусная речушка впадала в Скайку, образовывая широкие заводи. Мутных волн отсюда не было заметно. Зато за кисельным туманом, стелившимся над поверхностью, различался противоположный берег с тусклыми контурами пары невысоких зданий и огромного ангара.
На обочине, метрах в пятидесяти от нашего катера, догнивал выгоревший дотла автобус, который уже несколько лет являлся негласным ориентиром для сталкеров. Остов «Икаруса» служил подобием стелы у въезда в Лиманск. За поворотом находился разводной мост, по которому можно было попасть в призрачную цитадель ушедшей боли. Я давненько не хаживал в этих местах, но, насколько мне было известно из рассказов бродяг и новостей, гуляющих по сетке, контроль над мостом то и дело переходил от одной группировки к другой. Возле стратегически важного объекта грызлись и «Долг» со «Свободой», и бандиты с «чистонебовцами», и даже фанатичный «МОНОЛИТ» время от времени показывал свои острые клыки. Ну а вольные сталкеры старались без крайней надобности не совать бесценные телеса в местные разборки. И правильно делали: зачем лишний раз рисковать задницей, она у всех одна, любимая.
— Во всю эту историю меня втянул полковник, — нарушила молчание Лата. — Я ведь и правда когда-то была журналисткой. После института решила проверить себя на прочность, поехала в Зону за сенсациями. — Она улыбнулась воспоминаниям. — Молодой была, охочей до приключений. Он подцепил меня возле южного блокпоста Внешнего Периметра и несколько раз сводил в Зону в составе миротворческих рейдов. Через какое-то время я заматерела и стала совершать самостоятельные вылазки за его спиной, по наивности полагая, что он ничего не знает. Дура. Мы уже встречались около полугода, когда Роман предложил работать на них под прикрытием легенды: любопытная киевская папарацци хочет сделать репортаж о сталкерах. Я согласилась. Но в бой меня никто не послал. Четыре месяца я обкатывалась по полной программе: проходила самый настоящий КМБ под руководством лучших инструкторов из бывших сталкеров, которые переметнулись к воякам. Потом было несколько пробных миссий. Затем мне дали в разработку тебя…
— Я же просил — тезисно, — довольно грубо оборвал я. — Меня твоя пылкая юность не интересует. Кем был негр?
— Он был в иерархии «Чистого неба» кем-то вроде полевого командира. Силовиком, выполняющим приказы.
— Чьи приказы?
— Точно не знаю. Там ниточка тянется очень высоко, в высшие армейские и политические сферы России. Сотрудники «Чистого неба» действовали не по своей воле. Их завербовала натовская шушера, но московская контрразведка быстро взяла под контроль все операции в Зоне. Полковник работал на русскую контору. На какую именно — понятия не имею. Кстати, ученый, которого ты швырнул в «кисель», был одним из тех, кто когда-то вышел из «О-Сознания» и создал клан «Чистое небо».
— Почему же ты решила предать их в ответственный момент?
Лата достала из глубины отсека большой контейнер и извлекла оттуда три сплавленных в замысловатую стереометрическую спираль «бумеранга». Затем открыла подсумок и вытащила четвертый артефакт, который тут же налился темно-малиновым светом.
— Брось! — крикнул я, отталкивая опешившую Лату и вышибая из ее рук цацки. — Они ж притягиваются!
Я подмял девушку под себя и зажмурился в ожидании грандиозного бадабума.
На этот раз, однако, слияние «бумерангов» обошлось без столь красочных спецэффектов, как в баре, когда меня чуть вилкой к лавке не пришпилило. Упавшие на асфальт артефакты ярко вспыхнули, над округой понеслось эхо от громкого хлопка и раздался знакомый зубодробительный свист, быстро перешедший в ультразвук. Через минуту все стихло.
Мы продолжали лежать в пыли. Я сверху, она снизу.
— Тебе мои сиськи не очень мешают? — наконец поинтересовалась Лата.
— К счастью, они у тебя не пятого размера, поэтому постараюсь пережить дискомфорт. Так почему ты предала негра?
— Вот из-за этих штуковин… Штуковины. — Она с опаской покосилась на погасший артефакт, который теперь и вовсе представлял собой мечту сумасшедшего Евклида. — Роман хотел передать артефакт военным.
Я вдохнул цитрусовый аромат ее шампуня и прикрыл глаза.
— А ты вознамерилась спасти мир от мегаоружия, которое тупые солдафоны создали бы на основе аномальных свойств этой шняги. Угадал?
— Это третий пункт в шкале моей мотивации.
— Даже так. Первый и второй — мировое господство и грузовик карамелек?
— Информация и деньги.
— Радует. Я уж было решил, ты круглая дура.
— Разочарован?
— Самую малость.
Мое лицо оказалось слишком близко от ее лица.
— Ты меня поцелуешь, или так и будешь понапрасну вдавливать сиськи в грудную клетку?
— Другой бы на моем месте отказался…
Наши губы нашли друг друга. Пестрая карусель физической близости закружила нас в восторженном танце, отшибая сарказм и размыкая защитные механизмы. Возбуждение от поцелуя нахлынуло такой мощной волной, что я еле сумел сдержать порыв: сорвать с Латы комбез и овладеть красивым молодым телом прямо здесь, на трассе возле фонящей реки. Мини-сталкер моментально принял выжидательную позицию добермана, учуявшего след жертвы.
Мы целовались с ярой одержимостью двух оголодавших зверей, дорвавшихся до заветного куска мяса, дарующего энергию и жизнь. Лата обхватила меня руками и прижала к себе. Я машинально просунул ладонь под ее откинутую голову и сцепил в пальцах короткие волосы. Она коротко застонала, но не остановилась. Дыхание девушки стало прерывистым.
На расстоянии вытянутой руки от нас лежал сплавленный из четырех кусков «бумеранг» — артефакт, с помощью которого мы могли бы разбогатеть и никогда больше не думать о хлебе насущном. Нам даже не требовалось искать недостающие части: можно было немедля сдать цацку заинтересованным людям, получить вознаграждение и навсегда покинуть пределы Зоны, чтобы жить в достатке и безопасности. Чтобы создать семью и завести детей. Чтобы попробовать завоевать расположение мира за Периметром.
Рядом лежал практически оплаченный кусок счастья на двоих.
Да только не того мы хотели. В глубине души мы хотели от загадочного артефакта ответов на вопросы, объяснения, познания. Ведь за ним крылась одна из самых зловещих тайн, которыми так неохотно делилась Зона со своими гостями.
Мы хотели испытать немного больше остальных, поэтому после всех развилок судьбы и оказались здесь. Ничто не ценится дороже истинного знания. Когда ты стоишь на цыпочках и видишь чуть дальше других, возникает непередаваемое ощущение могущества.
Это ценнее денег.
Это — власть над ситуацией, власть над окружающими.
Мы хотели обладать такой силой и стремились к рычагам управления судьбой, подчас даже не подозревая, насколько сильно затягивает жажда обретения власти.
А еще мы безумно хотели друг друга…
Наконец я заставил себя оторваться от мягких губ, на которых почувствовал возбуждающий вкус крови.
— У нас есть четверть часа до пересменка охраны моста, — выдохнула Лата.
— Этого времени не хватит и на сотую долю задуманного, но я попробую донести до тебя основные моменты.
— Попробуй. Хотя бы тезисно.
Я встал, подобрал артефакт и убрал его в карман. Подхватил девушку на руки. Легко, словно не накопилось усталости за плечами и сон не валил с ног. Донес до катера и, слушая гулкие удары сердца, задраил за собой дверь.
— Как тогда, в баре?
— Как тогда.
Лата выпотрошила из пакетов какие-то шмотки прямо на пол. Я повалил ее в эту кучу, пахнущую хозяйственным мылом и нафталином, вжикнул молнией на комбинезоне.
