Они пролетели-проползли между лепестками серебряного цветка. Скользнули к центральному ядру. Пилотажное пространство менялось, подстраиваясь под желание пилота. Исчез боевой корабль с завышенной самооценкой. Исчезла старая верная посудина «Зеркало-2». Исчез космос, планета, далекие звезды. В сверкающей белой мгле Алекс шагнул навстречу женщине — красивой, высокой женщине со строгим неподвижным лицом. Мгновение Алекс медлил: в реальном времени и реальном мире два корабля застыли в неподвижности. Потом Алекс протянул руку и коснулся ладони незнакомки. Стыковочные шлюзы соприкоснулись. Алекс помедлил еще долю секунды, склонился, поднес ладонь к губам и поцеловал холодные пальцы. Биокерамика шлюзов вскипела, меняя агрегатное состояние, взаиморастворилась, спаяла корабли.
Алекс выпрямился. Калейдоскоп образов пронесся перед глазами и остановился на черном космосе и двух застывших кораблях.
— Изящная стыковка, — прошептал алый шар.
Никто не знал, что видит и испытывает пилот, совершая те или иные маневры в пространстве. Стыковка могла стать соитием, мигом оглушительного оргазма, могла превратиться в кровавую схватку, а могла быть всего лишь механическим прикосновением двух агрегатов.
Но хороший пилот не считает свой корабль всего лишь механизмом.
Выскальзывая из пилотажного пространства, отдавая команды на остановку двигателей и переход на режим швартовки, Алекс еще успел почувствовать отголосок эмоций своего корабля. Тоска и ревность. Жалобная обида собаки, чей хозяин ласкает чужого пса.
Космические корабли никогда не снабжали полноценным искусственным интеллектом. Слишком много трагедий случилось из-за кораблей, по-настоящему любивших своих пилотов и свой экипаж. Слишком много возникало любовных треугольников и четырехугольников, слишком много безумной ревности, ссор, обид, скандалов и истерик. Все это было бы очень смешно, если б не приводило к гибели: пилотов, палящих друг в друга из табельных пистолетов, кораблей, ныряющих в фотосферу звезды из-за неразделенной любви.
Но даже тот урезанный искусственный интеллект, которым обладало «Зеркало-2», был способен любить и страдать. Говоря откровенно, разум, неспособный любить и страдать, разумом не является.
«Жди, я вернусь», — прошептал Алекс своему кораблю. И испытал мучительную боль человека, целующего некогда любимую жену перед встречей с любовницей.
Ко всем проблемам, стоящим перед ними, добавилась еще одна. Он полюбил «Серебряную розу». Полюбил так, как способен полюбить корабль только пилот.
Алекс открыл глаза. Посмотрел на информационные экраны — дань традиции, никто не пилотирует корабли, глядя на приборы и нажимая кнопки.
Корабли были надежно состыкованы. «Зеркало» переходило в швартовочный режим.
— Приехали, — сказал Алекс самому себе. В рубке он был один — и до сих пор не мог к этому привыкнуть. Новые технологии позволили кораблям летать без навигаторов и вторых пилотов. Даже энергетики, контролирующие глюоновые реакторы, уже лет десять как стали не нужны. Списывались и переоборудовались корабли — и уходили на пенсию навигаторы-спец и энергетики-спец, не имевшие дополнительных специализаций. Немногие счастливчики еще работали, доживая свой век на старых кораблях бедных окраинных миров. Большинство же тихо спивалось либо жило в иллюзорных виртуальных мирах своей юности.
Пилотам повезло больше. Должность пилота сохранилась. Пока сохранилась.
Алекс отключил фиксаторы кресла и вышел в коридор, ведущий к шлюзу. Там уже ждали Вероника и Демьян. Через минуту подошли Хасан и Трейси.
— Как она тебе, Алекс? — спросила Вероника.
Алекс не стал отводить взгляд. Психолога-спец не обманешь. Даже травмированную.
— Кажется, я влюбился, — сказал он. Вероника покачала головой:
— Ты вроде как давно переборол…
— Да, — кивнул Алекс. — И зарекся влюбляться в машины. Но она… слишком хороша.
Демьян шумно вздохнул. Психологические проблемы пилотов всегда смущали бойца. Его собственные эмоции были изменены минимально: всего лишь безжалостность к врагу и любовь к оружию. Но оружие не может полюбить в ответ.
— Это, — Демьян кивнул на шлюз, — работа. Всего лишь работа. А корабль у тебя один — и на всю жизнь. Это, как девочки в порту — и верная жена дома.
Для бойца-спец реплика была очень красочной.
— Я понимаю, Демьян, — мягко сказал Алекс. — Пойдем знакомиться с девочкой… Да! Надеюсь, никого не надо предупреждать, что все наши разговоры на корабле фиксируются центральным компьютером? Серьезные обсуждения — только на борту «Зеркала» или в капитанской каюте.
— Длительность вылазки? — спросила Вероника.
— Два-три часа. Нет, черт возьми! По обстановке. Сигнал к возвращению — фраза «Я не нанимался вкалывать без обеда». Сигнал подает любой, считающий, что есть тема для приватного разговора.
— Что нам еда… — тихо сказал Трейси. — Знаем ли мы, что едим на самом деле, когда вкушаем диковинные яства?
Хасан фыркнул, но промолчал.
— Пошли, — пресекая назревающую ссору, сказал Алекс. — Корабль, открыть шлюз!
Люк открылся, и они вышли в ангар «Серебряной розы».
Корабли — как люди. Кого-то запоминаешь на раз; неважно, с хорошей или плохой стороны. Кто-то сразу сотрется в памяти, станет одним из тысяч увиденных и забытых лиц. На самом-то деле, стоит познакомиться с любым человеком (или кораблем) чуть поближе, и ты убедишься, что он уникален.
Но первое впечатление удается произвести не всем. Стандартные шлюзы, стандартные лифты, стандартные форсунки системы пожаротушения — идешь по новому кораблю, и будто провел в нем полжизни. Порой, особенно на пассажирских лайнерах или личных яхтах, эту типовую начинку скрывает роскошная мишура: паркетные полы из настоящего дерева, резные панно на стенах, необычно оформленные интерфейсы, причудливые хрустальные люстры — все то, что успокаивает пассажиров, создавая иллюзию обычного планетарного отеля, и страшно нервирует пилотов. Даже пропитанное негорючими растворами дерево имеет обыкновение гореть, нетипичный интерфейс самого обычного переговорника может привести к фатальной ошибке, ну а что касается хрустальных люстр… только идиот может обрадоваться наличию на космическом корабле чего-то бьющегося.
В «Серебряной розе» не было ничего стандартного. Не было и ненужной помпезной роскоши. Все отличия были на том уровне, который отличает костюм, сшитый на фабрике, от костюма, изготовленного портным по мерке. Вроде бы все привычно и на своем месте — но нигде не жмет, не висит, не раздражает глаз.
Алекс с удовольствием отметил рубчатую насечку на полу — можно было пользоваться ботинками без включенных геккорингов, не опасаясь поскользнуться. А через несколько секунд он понял, что насечка не просто функциональна, но и складывается в затейливый узор, покрывающий весь пол шлюзового отсека. Потом его взгляд скользнул по осветительным панелям — вроде бы расположенным хаотично и горящим не слишком ярко, но при этом создающим ровное приятное освещение, не оставляя ни одного темного уголка. Интерфейс переговорного устройства был аскетичен и понятен с первого взгляда, шкафчики с боевыми скафандрами запирались простым, но надежным механическим замком. Архаика? Только по мнению человека, никогда не умиравшего от удушья в обесточенном шлюзе, в двух шагах от запертого скафандра.
Все очень просто, надежно, удобно и красиво.
— Просто и красиво — как револьвер, — сказал Демьян.
— Револьвер? — заинтересовался Хасан.
— Древнее пулевое оружие, — пояснил Демьян. — Нет, я не прав. Просто и красиво, как лезвие меча.
Дисплей на интерфейсе засветился бледным зеленым светом. По экрану пробежали-ссыпались сверху вниз строчки букв и цифр — Трейси вскрикнул и зашептал молитву Архитектору. Из темноты проступило нарисованное штрихами молодое женское лицо.
— Благодарю вас за комплимент, воин-спец, — произнесла женщина. — Я участвовала в разработке своего дизайна.
— Достойный дизайн, — Демьян кивнул. Женщина посмотрела на Трейси:
— Приветствую тебя в моем сне, хакер. Я хотела сделать тебе приятное, но если ты смущен или оскорблен в своих религиозных чувствах…
— И избави нас от системного сбоя… — прошептал Трейси. — Нет, все в порядке. Мне приятно. Я лишь растерялся.
Алекс выступил вперед, и женщина на экране немедленно перевела взгляд на него.
— Приветствую тебя, мастер-пилот. Спасибо за стыковку, все было очень красиво и деликатно.
— Ты — корабль, — сказал Алекс.
— Да.
— Как к тебе обращаться?
— Корабль. Главный компьютер. «Серебряная роза». А лучше всего зови меня Роза. Это человеческое имя.
— Ты ощущаешь себя человеком? — ласково спросила Вероника.
