отдел «15-К», я, как всегда, добирался при помощи навигатора. Раз десять за последнее время сюда наведывался, и все равно дорогу к нему без помощи цифрового помощника найти не мог. Не хотел меня этот дом видеть, судя по всему. Противен я был его природе. Но это и понятно — я ж ведьмак, сущность из мира Ночи. Так сказать, «в одну телегу впрячь не можно…».
А ведь Пушкин, стихи которого мне навеял ветер, наверняка бывал в этих местах, и крутило его тогда вот в такой же метели. Спешил он, должно быть, к какой-нибудь юной прелестнице, и так же, как я, материл снег, который ветер бросал мне в лицо.
Да, о метели. Однако так я до сих пор ни одного снежного духа и не повидал. Даже пару недель назад специально мотался три часа по району в то время, пока его заметала жуткая пурга. Она, как это водится, ни с того ни с сего налетела на город, наплевав на все прогнозы «Яндекса».
Так что пока ничего из обещанных мне зимних страстей-мордастей я не увидел. Но — еще не вечер, все только начинается. У нас в России декабрь — это только прелюдия зимы. Главная жесть начинается с февраля месяца и длится, бывает, до апреля.
А вообще в этом году декабрь задался. Обычно к Новому году температура уходит на «плюс», под ногами плещет грязная соляно-песчаная каша, а газоны сверкают травяными проплешинами, навевая старшему поколению мысли о том, что все ж таки раньше и порядку было больше, и погода правильней. Не то что нынче! Развалили страну, понимаешь…
Но не в этот раз! Все, что надо русскому человеку для настоящего новогоднего веселья нынче присутствовало! Морозец, скрип снежка под ногами, метель средней интенсивности, разрумяненные улыбающиеся девичьи лица, десятидневные выходные и слово «распродажа» на фасаде магазина по продаже спиртного.
Как есть — рай на Земле, да и только. Живи и радуйся.
И даже до нужного мне места я дошагал быстрее чем обычно, почти не поглядывая на экран смартфона.
— Ух ты, — вот первое, что вырвалось у меня при взгляде на крыльцо здания, в котором квартировал отдел «15-К». — У вас что, карнавал нынче? В свете встречи Нового Года? А только для своих, или все могут поучаствовать?
— Вы о моем наряде? — уточнил призрак. — Нет-нет, это мой обычный вид. В чем схоронили, в том и хожу.
Удивления его присутствие здесь у меня не вызвало совершенно. «15-К», конечно, вполне себе государственная организация, с зарплатами, отчетами вышестоящим органам управления и должностными инструкциями, но это не мешает ей стоять на определенной грани обычного и ирреального, так что призрак, отирающийся около входа в здание, — норма вещей. Я и до того с подобным тут сталкивался. Только в прошлый раз не этот призрак был, другой. Старикана я тогда видел, костлявого и в сюртуке. Причем общаться он со мной не пожелал и быстренько удалился, как видно, опасаясь того, что я задумаю его отправить в конечный пункт назначения.
Но, может, у них не один призрак в штате?
— Бывает, — тактично заметил я, с интересом рассматривая камзол собеседника, вызывавший у меня ассоциации с фильмами вроде «В начале славных дел» и «Гардемарины, вперед». Колоритный, однако, товарищ, из очень старых. Не думал, что в центре такие еще встречаются. Ему же лет триста, пожалуй, кабы не больше. — Скажите, уважаемый… Э-э-э-э-э… Как вас?
— Яков Вилимович, — любезно подсказал мне призрак. — А вас, юноша, как по имени-отчеству?
— Зовите меня Бронко, — с улыбкой отозвался я. — Так вот, Яков Вилимович, вы мне услугу не окажете, не покличете сюда Женю Мезенцеву? Я до нее дозвониться не могу. И, если можно, поскорее.
Яков Вилимович глянул на окна третьего этажа, выдержал паузу, и только потом произнес:
— Не вижу смысла куда-то ходить. Если не ошибаюсь, она скоро сама выйдет к нам.
Я было набрал в грудь воздуха, про себя ругаясь на то, что снова решил общаться с тенями из мира мертвых по-людски, вместо того чтобы действовать жестко и эффективно, но сказать ничего не успел, потому как дверь скрипнула, и на крыльцо выскочила Женька, на ходу натягивающая темно-синюю утепленную куртку. Мало того — следом за ней вышел Олег Георгиевич Ровнин, начальник Отдела, человек очень умный и очень хитрый. Я сначала Кольку Нифонтова у них главным пройдохой считал, но потом понял, что до Ровнина ему как до Луны на тракторе. Гипотетически доехать можно, но на практике — фига с два.
Месяц назад, в конце ноября, Олег Георгиевич в очередной раз здорово меня развел, втравив в историю с зачарованными статуэтками из коллекции одного теперь уже покойного антиквара. Я ведь к той истории изначально никаким боком не относился. Ну почти не относился, поскольку, как выяснилось позднее, антиквар являлся какой-то дальней родней очередной подруги госпожи Ряжской. Но моего личного интереса там не было. И что в результате? Я вписался в этот расклад, нажил кучу проблем, мне изрядно намяли бока и под конец чуть голову не прострелили. И все, потому что Ровнин сможет убедить любого в том, что в этой жизни иногда надо делать добро. Причем бескорыстно! Я даже не заработал на всей этой кутерьме ни копейки. Ах нет, вру! Мне грамоту от Министерства Внутренних Дел вручили, как я мог забыть? Причем распечатанную на отдельском цветном принтере.
Так что, увидев его, я сразу же пожалел, что сюда приехал. Знакомо мне это выражение лица, выдающее желание его обладателя срочно кому-то делегировать полномочия.
— Саша! — радостно заулыбался Ровнин, заметив меня. — Как я рад тебя видеть! Вот, Женя, а ты не верила в новогодние чудеса!
— Чего приперся? — хмуро осведомилась у меня Мезенцева. — У меня же… Как ты тогда сказал? «Жуткий характер, наводящий на мысли о несовершенстве его обладательницы». Ничего не перепутала?
— А ты меня моральным уродом назвала, — парировал я. — И еще десяток слов употребила, которые я даже повторять не хочу в приличном обществе.
— Как говорила моя бабушка, — милые бранятся — только тешатся. — Ровнин достал из кармана футляр, в котором хранил свою «данхилловскую» трубку. — Дети, вы такие трогательные и славные! И именно вам двоим суждено сотворить сегодня подлинное новогоднее чудо! Причем в кратчайшие сроки. Если вы не управитесь до двенадцати, то у сказки может быть плохой финал, а это недопустимо.
— Так себе из вас Дед Мороз, Олег Георгиевич, — опасливо произнес я. — Неубедительный. Даже лет двадцать назад я бы вам и то не поверил. А уж сейчас-то…
— Да
