молодцев блестяще выполнили данные им указания и уже спрыгнули за борт,
подбежал к ближайшему открытому люку, бросил в трюм пылающий факел, а затемнырнул в воду, где его подобрал баркас с "Арабеллы". Но еще до того, какподобрали Волверстона, шлюп стал похож на гигантский костер, откуда силойвзрывов выбрасывались и летели на "Энкарнасион" пылающие куски горючихматериалов. Длинные языки пламени лизали борт галиона, отбрасывая назаднемногих испанских смельчаков, которые хотя и поздно, но все же пыталисьоттолкнуть шлюп.В то время как самый мощный корабль испанской эскадры уже в первыеминуты сражения быстро выходил из строя, Блад приближался к "Сальвадору".Проходя перед его носом, "Арабелла" дала бортовой залп, который с ужаснойсилой смел все с палубы испанского корабля. Затем "Арабелла" повернулась и,продвигаясь вдоль борта "Сальвадора", произвела в упор по его корпусу второйзалп из всех своих бортовых пушек. Оставив "Сальвадор" наполовину выведенным
из строя и продолжая следовать своим курсом, "Арабелла" несколькими ядрами
из носовых пушек привела в замешательство команду "Инфанты", а затем сгрохотом ударилась о ее корпус, чтобы взять испанский корабль на абордаж,пока Хагторп проделывал подобную операцию с "Сан-Фелипе".За все это время испанцы не успели сделать ни одного выстрела – такврасплох они были захвачены и таким ошеломляющим был внезапный удар Блада.Взятые на абордаж и устрашенные сверкающей сталью пиратских клинков,команды "Сан-Фелипе" и "Инфанты" не оказали никакого сопротивления. Зрелищеобъятого пламенем флагманского корабля и выведенного из строя "Сальвадора"так потрясло их, что они бросили оружие.Если бы "Сальвадор" оказал решительное сопротивление и воодушевил своимпримером команды других неповрежденных кораблей, вполне возможно, чтосчастье в этот день могло бы перекочевать на сторону испанцев. Но этого не
произошло по характерной для испанцев жадности: "Сальвадору" нужно было
спасать находившуюся на нем казну эскадры. Озабоченный прежде всего тем,чтобы пятьдесят тысяч песо не попали в руки пиратов, дон Мигель,перебравшийся с остатками своей команды на "Сальвадор", приказал идти кфорту на острове Лас Паломас. Рассчитывая на неизбежную встречу с пиратами,адмирал перевооружил форт и оставил в нем гарнизон. Для этой цели он снял сфорта Кохеро, находившегося в глубине залива, несколько дальнобойных"королевских" пушек, более мощных, чем обычные.Ничего не знавший об этом капитан Блад на "Арабелле" в сопровождении"Инфанты", уже с командой из корсаров и Ибервилем во главе, бросился впогоню за испанцами. Кормовые пушки "Сальвадора" беспорядочно отвечали насильный огонь пиратов. Однако повреждения на нем были так серьезны, что,добравшись до мелководья под защиту пушек форта, корабль начал тонуть иопустился на дно, оставив часть своего корпуса над водой. Команда корабля налодках и вплавь добралась до берега Лас Паломас.Когда капитан Блад считал победу уже выигранной, а выход в море –свободным, форт внезапно показал свою огромную, но скрытую до этого мощь.Раздался залп "королевских" пушек. Тяжелыми ядрами была снесена часть бортаи убито несколько пиратов. На судне началась паника.
За первым залпом последовал второй, и если бы Питт, штурман "Арабеллы",
не подбежал к штурвалу и не повернул корабль резко вправо, то "Арабелле"пришлось бы плохо. "Инфанта" пострадала значительно сильнее. В пробоины наватерлинии ее левого борта хлынула вода, и корабль, несомненно, затонул бы,если бы решительный и опытный Ибервиль не приказал немедленно сбросить вводу все пушки левого борта."Инфанту" удалось удержать на воде, хотя корабль сильно кренился направый борт, и все же он шел вслед за "Арабеллой". Пушки форта продолжалистрелять вдогонку по уходящим кораблям, но уже не могли причинить имзначительных повреждений. Выйдя из-под огня форта и соединившись с"Элизабет" и "Сан-Фелипе", "Арабелла" и "Инфанта" легли в дрейф, и капитанычетырех кораблей могли наконец обсудить свое нелегкое положение.
Глава XVII. ОДУРАЧЕННЫЕ
На полуюте "Арабеллы" под яркими лучами утреннего солнца заседалпоспешно созванный совет. Капитан Блад, председательствовавший на совете,совершенно пал духом. Много лет спустя он говорил Питту, что этот день былсамым тяжелым днем его жизни. Он провел бой с искусством, которым посправедливости можно было гордиться, и разгромил противника, обладающегобезусловно подавляющими силами. И все же Блад понимал всю бесплодность этойпобеды. Всего лишь три удачных выстрела батареи, о существовании которой онине подозревали, – и победа превратилась в поражение. Им стало ясно, чтосейчас нужно бороться за свое освобождение, а оно могло прийти лишь послезахвата форта, охраняющего выход в море.Вначале капитан Блад сгоряча предложил немедля приступить к ремонтукораблей и тут же сделать новую попытку прорваться в море. Но его отговорилиот этого рискованного шага: так можно было потерять все. И капитан Блад,едва лишь спокойствие вернулось к нему, трезво оценил сложившуюсяобстановку: "Арабелла" не могла выйти в море, "Инфанта" едва держалась наводе, а "Сан-Фелипе" получил серьезные повреждения еще до захвата егопиратами.
В конце концов Блад согласился с тем, что у них нет иного выхода, как
вернуться в Маракайбо и там заново оснастить корабли, прежде чем сделать ещеодну попытку прорваться в море.Так они и решили. И вот в Маракайбо вернулись победители, побежденные вкоротком, но ужасном бою. Раздражение Блада еще более усилил мрачныйпессимизм Каузака. Испытав головокружение от быстрой и легкой победы надпревосходящими силами противника, бретонец сразу же впал в глубокоеотчаяние, заразив своим настроением большую часть французских корсаров.
– Все кончено, – заявил он Бладу. – На этот раз мы попались.
– Я слышал это от тебя и раньше, – терпеливо ответил ему капитан
Блад. – А ведь ты, кажется, можешь понять, что произошло. Ведь никто нестанет отрицать, что мы вернулись с большим количеством кораблей и пушек.Погляди сейчас на наши корабли.
– Я и так на них смотрю.
