– Клянусь концом моей жизни, что ты на это скажешь? – И, не ожидая
ответа, продолжал: – Я знал, что адмирала так легко не напугаешь. Он загналнас в Ловушку и знает об этом, а ты своим идиотским письмом обрек всех нагибель.
– Ты кончил? – спокойно спросил Блад, когда француз остановился,
чтобы передохнуть.
– Нет.
– Тогда избавь меня от необходимости выслушивать твой бред. Ничего
нового ты не можешь сказать.
– А что скажешь ты? Что ты можешь сказать? – завизжал Каузак.
– Черт возьми! Я надеялся, что у тебя будут какие-нибудь предложения.
Но если ты озабочен только спасением своей собственной шкуры, то лучше будеттебе и твоим единомышленникам убраться к дьяволу. Я уверен, что испанскийадмирал с удовольствием узнает, что нас стало меньше. На прощанье мы дадимвам шлюп. Отправляйтесь к дону Мигелю, так как все равно от вас пользы недождешься.
– Пусть это решат мои люди! – зарычал Каузак и, подавив в себе
ярость, отправился к своей команде.Придя на следующее утро к капитану Бладу, он застал его одного вовнутреннем дворике. Опустив голову на грудь, Блад расхаживал взад и вперед.Его раздумье Каузак ошибочно принял за уныние.
– Мы решили воспользоваться твоим предложением, капитан! – вызывающе
объявил он.Капитан Блад, продолжая держать руки за спиной, остановился иравнодушно взглянул на пирата. Каузак пояснил:
– Сегодня ночью я послал письмо испанскому адмиралу и сообщил, что
расторгаю союз с тобой, если он разрешит нам уйти отсюда с военнымипочестями. Сейчас я получил ответ. Адмирал принимает наше предложение приусловии, что мы ничего с собой не возьмем. Мои люди уже грузятся на шлюп, имы отплываем немедленно.
– Счастливого пути, – ответил Блад и, кивнув головой, повернулся,
чтобы возобновить свои прерванные размышления.
– И это все, что ты мне хочешь сказать? – закричал Каузак.
– Я мог бы тебе сказать еще кое-что, – стоя спиной к Каузаку, отвечал
Блад" – но знаю, что это тебе не понравится.
– Да?! Ну, тогда прощай, капитан! – И ядовито добавил: – Я верю, что
мы больше не встретимся.
– Я не только верю, но и хочу на это надеяться, – ответил Блад.
Каузак с проклятиями выбежал из дворика. Еще до полудня он отплылвместе со своими сторонниками. Их набралось человек шестьдесят. Настроениеих было подавленное, так как они позволили Каузаку уговорить себя
согласиться уйти с пустыми руками, несмотря на все попытки Ибервиляотговорить их. Адмирал сдержал свое слово и позволил им свободно выйти вморе, чего Блад, хорошо зная испанцев, даже не ожидал.Едва лишь французы успели отплыть, как капитану Бладу доложили, чтовице-губернатор умоляет его принять. Ночные размышления пошли на пользу донуФранциско: они усилили его опасения за судьбу города Маракайбо, так же как ивозмущение непреклонностью адмирала.Капитан Блад принял его любезно:
– С добрым утром, дон Франциско! Я отложил фейерверк до вечера. В
темноте он будет виден лучше.Дон Франциско, хилый, нервный, пожилой человек, несмотря на знатноепроисхождение, не отличался особой храбростью. Будучи принят Бладом, онсразу же перешел к делу:
– Я хочу просить вас, дон Педро, отложить разрушение города на три
дня. За это время я обязуюсь собрать выкуп – пятьдесят тысяч песо и стоголов скота, которые отказался дать вам дон Мигель.
– А где же вы его соберете? – спросил Блад с чуть заметным
удивлением.Дон Франциско повел головой.
– Это мое личное дело, – ответил он, – и в этом деле мне помогут мои
соотечественники. Освободите меня под честное слово, оставив у себязаложником моего сына.И так как Блад молчал, вице-губернатор принялся умолять капитанапринять его предложение. Но тот резко прервал его:
– Клянусь всеми святыми, дон Франциско, я удивлен тем, что вы решились
прийти ко мне с такой басней! Вам известно место, где можно собрать выкуп, ив то же время вы отказываетесь назвать его мне. А не кажется ли вам, что сгорящими фитилями между пальцами вы станете более разговорчивым?Дон Франциско чуть побледнел, но все же снова покачал головой:
– Так делали Морган, Л'Оллонэ и другие пираты, но так не может
поступить капитан Блад. Если бы я не знал этого, то не сделал бы вам такогопредложения.
– Ах, старый плут! – рассмеялся Питер Блад. – Вы пытаетесь сыграть
на моем великодушии, не так ли?
– На вашей чести, капитан!
– На чести пирата? Нет, вы определенно сошли с ума!
Однако дон Франциско продолжал настаивать:
– Я верю в честь капитана Блада. О вас известно, что вы воюете, как
джентльмен.Капитан Блад снова засмеялся, но на сей раз его смех звучализдевательски, и это вызвало у дона Франциско опасение за благоприятныйисход их беседы. Ему в голову не могло прийти, что Блад издевается над самимсобой.
– Хорошо, – сказал капитан. – Пусть будет так, дон Франциско. Я дам
вам три дня, которые вы просите.Дон Франциско, освобожденный из-под стражи, отправился выполнять своеобязательство, а капитан Блад продолжал размышлять о том, что репутациярыцаря в той мере, в какой она совместима с деятельностью пирата, все жеможет иногда оказаться полезной.К исходу третьего дня вице-губернатор вернулся в Маракайбо с мулами,нагруженными деньгами и слитками драгоценных металлов. Позади шло стадо всто голов скота, которых гнали рабынегры.Скот был передан пиратам, ранее занимавшимся охотой и умевшимзаготовлять мясо впрок. Большую часть недели они провели на берегу заразделкой туш и засолом мяса.Пока шла эта работа и производился ремонт кораблей, капитан Бладнеустанно размышлял над задачей, от решения которой зависела его дальнейшаясудьба. Разведчики-индейцы сообщили ему, что испанцам удалось снять с
"Сальвадора" тридцать пушек и таким образом увеличить и без того мощнуюартиллерию форта еще на одну батарею. В конце концов Блад, надеясь, чтовдохновение осенит его на месте, решил провести разведку самолично. Рискуяжизнью, он под покровом ночи с двумя индейцами, ненавидевшими жестокихиспанцев, перебрался в каноэ на остров и, спрятавшись в низком кустарнике,покрывавшем берег, пролежал там до рассвета. Затем уже в одиночку Бладотправился исследовать остров и подобрался к форту значительно ближе, чемэто позволяла осторожность.Но он пренебрег осторожностью, чтобы проверить возникшее у негоподозрение.Возвышенность, на которую Блад взобрался ползком, находилась примернона расстоянии мили от форта. Отсюда все внутреннее расположение крепостиоткрывалось как на ладони. С помощью подзорной трубы он смог убедиться восновательности своих подозрений; да, вся артиллерия форта была обращена всторону моря.
Довольный разведкой, он вернулся в Маракайбо и внес на рассмотрение
