Довольный разведкой, он вернулся в Маракайбо и внес на рассмотрение
Питта, Хагторпа, Ибервиля, Волверстона, Дайка и Огла предложение о штурмефорта с берега, обращенного в сторону материка. Перебравшись в темноте наостров, они нападут на испанцев внезапно и сделают попытку разгромить их дотого, как они для отражения атаки смогут перебросить свои пушки.Предложение Блада было холодно встречено всеми офицерами, заисключением Волверстона, который по своему темпераменту относился к типулюдей, любящих риск. Хагторп же немедленно выступил против.
– Это очень легкомысленный шаг, Питер, – сурово сказал он, качая
головой. – Подумал ли ты о том, что мы не сможем подойти незамеченными кфорту на расстояние, откуда можно будет броситься на штурм? Испанцы нетолько вовремя обнаружат нас, но и успеют перетащить свои пушки. А если даженам удастся подойти к форту незаметно, то мы не сможем взять с собой нашипушки и должны будем рассчитывать только на легкое оружие. Неужели тыдопускаешь, что три сотни смельчаков – а их осталось столько последезертирства Каузака – могут атаковать превосходящего вдвое противника,сидящего в укрытии?Другие – Дайк, Огл, Ибервиль и даже Питт – шумно согласились сХагторпом. Блад внимательно выслушал все возражения и попытался доказать,что он учел все возможности, взвесил весь риск…
И вдруг Блад умолк на полуслове, задумался на мгновение, затем в глазах
его загорелось вдохновение. Опустив голову, он некоторое время что-товзвешивал, бормоча то "да", то "нет", а потом, смело взглянув в лицо своимофицерам, сказал громко:
– Слушайте! Вы, конечно, правы – риск очень велик. Но я придумал
выход. Атака, затеваемая нами, будет ложной. Вот план, который я предлагаювам обсудить!Блад говорил быстро, отчетливо, и, по мере того как он излагал своепредложение, лица его офицеров светлели. Когда же он кончил свою краткуюречь, все в один голос закричали, что они спасены.
– Ну, это еще нужно доказать, – сказал он.
Они решили выйти из Маракайбо утром следующего дня, так как ещенакануне все уже было готово к отплытию и корсаров ничто больше незадерживало.Уверенный в успехе своего плана, капитан Блад приказал освободитьзаложников и даже пленных негров-рабов, которых все считали законнойдобычей. Единственная предосторожность по отношению к освобожденным пленнымзаключалась в том, что всех их поместили в большой каменной церкви и заперлитам на замок. Освободить пленных должны были уже сами горожане после своеговозвращения в город.Погрузив в трюмы все захваченные ценности, корсары подняли якорь идвинулись к выходу в море. На буксире у каждого корабля было по три пироги.Адмирал, заметив паруса пиратских кораблей, блиставшие в ярких лучах
полуденного солнца, с удовлетворением потирал длинные сухие руки и злорадно
хихикал.
– Наконец-то! – радостно приговаривал он. – Сам бог доставляет их
прямо в мои руки. Рано или поздно, но так должно было случиться. Ну,скажите, господа, – обратился он к офицерам, стоявшим позади него, – развене подтвердилось мое предположение? Итак, сегодня конец всем пакостям,которые причинял подданным его католического величества короля Испании этотнегодяй дон Педро Сангре, как он мне однажды представился.Тут же были отданы необходимые распоряжения, и вскоре форт превратилсяв оживленный улей. У пушек выстроилась прислуга, в руках у канониров тлелифитили, но корсарская эскадра, идя на Лас Паломас, почему-то стала заметноотклоняться к западу. Испанцы в недоумении наблюдали за странными маневрамипиратских кораблей.Примерно в полутора милях от форта и в полумиле от берега, то есть там,где начиналось мелководье, все четыре корабля стали на якорь как раз в
пределах видимости испанцев, но вне пределов досягаемости их самых
дальнобойных пушек.Адмирал торжествующе захохотал:
– Ага! Эти английские собаки колеблются! Клянусь богом, у них есть для
этого все основания!
– Они будут ждать наступления темноты, – высказал свое предположение
его племянник, дрожавший от возбуждения.Дон Мигель, улыбаясь, взглянул на него:
– А что им даст темнота в этом узком проливе под дулами моих пушек?
Будь спокоен, Эстебан, сегодня ночью мы отомстим за твоего отца и моегобрата.Он прильнул к окуляру подзорной трубы и не поверил своим глазам,увидев, что пироги, шедшие на буксире за пиратскими кораблями, былиподтянуты к бортам. Он не мог понять этого маневра, но следующий маневрудивил его еще больше: побыв некоторое время у противоположных бортовкораблей, пироги одна за другой уже с вооруженными людьми появились снова и,обойдя суда, направились в сторону острова. Лодки шли по направлению кгустым кустарникам, сплошь покрывавшим берег и вплотную подходившим к воде.Адмирал, широко раскрыв глаза, следил за лодками до тех пор, пока они нескрылись в прибрежной растительности.
– Что означает эта чертовщина? – спросил он своих офицеров.
Никто ему не мог ответить, все они в таком же недоумении глядели вдаль.Минуты через две или три Эстебан, не сводивший глаз с водной поверхности,дернул адмирала за рукав и, протянув руку, закричал:
– Вот они, дядя!
Там, куда он указывал, действительно показались пироги. Они шли обратнок кораблям. Однако сейчас в лодках, кроме гребцов, никого не было. Всевооруженные люди остались на берегу.
Пироги подошли к кораблям и снова отвезли на Лас Паломас новую партию
вооруженных людей. Один из испанских офицеров высказал наконец своепредположение:
– Они хотят атаковать нас с суши и, конечно, попытаются штурмовать
форт.
– Правильно, – улыбнулся адмирал. – Я уже угадал их намерения. Если
