Можно. Но те, кто поистине способен проникнуть сквозь
Сферу Тайны Ригетта, да ещё так, чтобы ни вы, ни я не заметили… у настолько экстраординарных персон обычно есть множество более интересных занятий, чем подслушивание беседы пары подмастерьев. Которых на каждого мастера магии – тысячи. И то сказать: разве что-либо из сказанного нами такой уж великий секрет? Подозреваю, что все не совсем уж дурные маги осознают истинное положение вещей как раз к моменту прорыва на пятый уровень или где-то около того.
Никасси хмыкнула.
– Вы переоцениваете проницательность магов, уважаемый.
– Возможно.
– Это не возможность, а реальность. Но… Мийол. Ты боишься?
– Боюсь. Больше не за себя, конечно.
– Тогда, – Морозная подалась чуть ближе, хмурясь, – почему ты лезешь вперёд, словно бессмертен и неуязвим?
– Потому что мне семнадцать лет?
– Шутишь…
– А что делать? Можно, конечно, сесть в уголке и порыдать, но это ничего не изменит. Как там было в «Дураке, мерзавце и обманщице»… м-м… кто живёт, придавленный смертной тенью, – процитировал призыватель, – тот заживо умирает тысячи раз; кто живёт, смело шагая навстречу гибели – тот до самого последнего мига подобен бессмертным богам. Отец мой говорил: люди смертны, причём порой внезапно смертны. Но если после смертного останется вот такая память, – широкий жест, охватывающий всю аллею славы, – значит, оно того стоило.
– Глупец, – губы Никасси дрогнули… и – скривились в презрении. – Мальчишка!
– Да уж не девчонка, – открыто улыбнулся Мийол.
Адвансар стремительно развернулась и зашагала прочь.
Призыватель смотрел ей вслед, продолжая улыбаться. Разве что без веселья, с горечью.
Базилар 17: новости года
– Она… прости… что?!
Ригар повторил. И добавил с нотой конфуза:
– Тут, конечно, есть немало и моей вины…
– Надо полагать! – Мийол фыркнул. – Папочка, копать-колотить. Вы вообще собирались признаваться, или так и таились бы по углам, кабы не последствия?
– Я с самого начала выступал за честный подход. В конце концов, именно недостаток честности и привёл к… вот этому. Но пойми и ты: Элойн воспитывалась совершенно иначе. Её, – отец пожевал губами, кривясь в отвращении, – биологические родители распрекрасно научили беднягу, что откровенность карается, проявление искренних чувств неприлично, долг превалирует над любовью и прочему подобному бреду. Ну, за что боролись, на то и напоролись: нынче Элойн исправно отсылает им через третьих лиц «достойное содержание» и любые попытки общения в ином ключе игнорирует. Ну да сейчас не о том…
– Угу. Поправь меня, если я где-то чего-то скажу не то. Итак… ну, что рыжая с упорством, достойным лучшего применения, считала и считает себя недостойной моего внимания – это не новость. Но она вроде как «смирилась с моим решением», честно старалась быть достойной и всё такое. Кстати, неплохо получалось. Стала же она подмастерьем!
– Ты забегаешь вперёд.
– Ну да. Сперва, значит, мой бывший ассистент честно старалась, соответствовала новым обстоятельствам и всё такое. Правда, со страшной силой ревновала меня к Ваське и с даже ещё большей силой смущалась тому, что к сестрице моей взаимно любимой испытывает. Родители её – биологические, хех! – не научили её, что… или как раз научили?
– Да там всего понемногу. Но я бы использовал термин «напихали». В голову. Мусора.
– Угу. В общем, рыжая ревновала, смущалась, завидовала, но превозмогала свой головной мусор в такой бешеной степени, что даже всерьёз собралась рожать от меня ребёнка. Несмотря на то, что мы ещё не составили контракт. Более того: она даже ещё со мной это не обсуждала, лишь записала в дневник. Но тут вылезла история с Шак. Да?
– Да.
– Угу. Не будучи в курсе специфичной физиологии алуринов, потому что не спросила, и не решившись напрямую поинтересоваться, чего это мы делаем с ученицей наедине, да ещё с таким интересным звуковым сопровождением, рыжая снова побежала за утешением к тебе.
– Снова, да. Пришлось подрабатывать семейным психотерапевтом.
Мийол расхохотался – чего, собственно, Ригар и добивался.
– Подработал, так подработал! Папочка!
– Вообще к этому всё шло давно, – философски, с нотой извинения. – Превозмогать мусор в голове, конечно, можно, но начисто вымести его вон не получится. С тобой, Васькой и Санхан у Элойн всё было отлично с радостью и удовольствием, но вот со счастьем и душевным покоем – увы. Не ощущала она себя на правильном месте. И задушевные беседы со мной этому вовсе не помогали. Тут ведь ещё сказался фактор контроля: она достаточно много и упорно работала, чтобы стать независимой, управлять своей жизнью. В некотором роде, всю карьеру вокруг этого выстроила. А тут оп! И она снова в подчинённом положении. Приятном, но подчинённом!
– Угу. От своей первой семьи отделалась, потому что там было слишком плохо, а от второй возможной семьи сбежала, потому что там показалось слишком хорошо.
– Как ни забавно, но именно так. Точная формулировка. В общем, сошлось в кучу сразу много чего: и вывернутые идеалы внушённой верности – а бедные слои граждан именно на этом делают упор, чтобы лишних конфликтов не провоцировать – и уже вполне оформленное желание зачать и родить… кстати, ещё один особо крупный мозговой мусор: если женщина или мужчина не оставили биологического потомства, то они неудачники, несчастные люди и прочий тяжёлый бред. М-да. В общем, когда Элойн надумала себе, что в вашу расширенную семью нынче войдёт ещё и Шак, на правах твоей очередной любовницы, этого оказалось уже слишком много для её и без того растянутых понятий о норме. Но при этом полностью рвать связи ей тоже не…
– Да-да. И она измыслила поистине гениальный план, решив, что твой ребёнок выйдет не хуже, чем мой!
– Вот ещё не хватало – детьми мериться, – буркнул Ригар, несколько смущённый, несмотря на старательно выстраиваемый невозмутимый вид.
– Ну да, папочка, – злоехидно ввернул Мийол. – Я, кстати, хочу поинтересоваться: а тебе, то есть изначальному тебе, особо крупный мозговой мусор про несчастье без потомства насколько сильно давил на сознание? А?
– Довольно сильно. Но я нынче, к счастью, не изначальный жабодолец.
– Кхм…
– Не совсем изначальный, – поправился отец, – полностью отрицать влияние невозможно. Я потому и сказал, что мусор в голове можно превозмогать, но не вымести вон с концами. Увы. В общем, сложившаяся ситуация достаточно… психологически комфортна.
– Неужели? Это что,
