Пока чистенькие служащие швейцарского аэропорта под присмотром Алехновича заправляли «Невского», мы со Шляпниковым, стоя на аккуратно стриженом газоне, смотрели на приближающуюся к нам группу. Ленин в чёрном пальто и того же цвета котелке возглавлял шествие. За ним семенила Крупская. Других женщин не наблюдалось. На этот раз Инесса Арманд в число приглашённых не попала. Как и многие другие. Группа была крайне малочисленна. Человек десять не считая двух сытых господ, но это были, видимо, местные социалисты. Когда между нами оставалась пара шагов, Шляпников сделал шаг навстречу.
— Здравствуйте, Владимир Ильич! — произнёс он, протягивая руку.
— Здравствуйте, Александр Гаврилович! — слегка картавя, ответил Ленин, потом перевёл любопытный взгляд на меня.
— Глеб Васильевич Абрамов, — поспешил представить меня Шляпников. — Член Петроградского Совета и начальник штаба Красной Гвардии. Он с товарищами и добыл этот самолёт для доставки вас в Россию!
Ленин протянул руку.
— Очень рад, товарищ!
Было видно, что он хотел бы продолжить беседу, но помешала череда знакомств с остальными членами группы.
* * *
Я стоял в сторонке, наблюдая, как суетится возле аппарата Алехнович, когда меня кто-то тронул за плечо. Я обернулся. Рядом, улыбаясь, стоял Ленин.
— Как вы думаете, у нас есть в запасе несколько минут? — спросил он.
— Минут тридцать, думаю, есть, Владимир Ильич, — ответил я.
— Замечательно! Тогда, может, немного побеседуем?
— Охотно! — согласился я. — С чего начнём?
— Растолкуйте мне ваше видение происходящего сейчас в России, в Петрограде и сделайте, пожалуйста, особый упор на создании Красной Гвардии.
Мой рассказ занял почти всё отведённое для беседы время. Ленин слушал внимательно, не перебивая, накапливая вопросы в памяти. Когда я закончил, спросил:
— Скажите, товарищ Абрамов, насколько прочен существующий сейчас союз между большевиками и эсерами?
— Я не готов ответить за всех эсеров, Владимир Ильич, но за большую часть тех, кто входит сейчас в Красную Гвардию, в Петроградский Совет и в его Исполком я поручиться готов!
— Откуда такая уверенность? — хитро прищурился Ленин.
— Так мне со стороны виднее, — улыбнулся я. — Я ведь, Владимир Ильич, формально ни к какой партии не принадлежу, хотя тесно связан с большевиками. Но у меня много партийных друзей. Глеб Бокий и Николай Ежов – большевики, Михаил Жехорский и Вячеслав Александрович – эсеры. Я могу твёрдо сказать: у нас общие цели и общие интересы.
— Тогда я спрошу по-другому. Как вы думаете, Глеб Васильевич, если ЦК ПСР возьмёт курс на конфронтацию с большевиками, решатся ли ваши товарищи выступить против мнения ЦК, вплоть до раскола?
— Думаю, да, — твёрдо ответил я.
Ленин задумался над моим ответом. В это время нас позвали в самолёт.
— Договорим в Питере, товарищ Абрамов, — сказал Ленин. — И не сочтите за труд познакомить меня с вашими товарищами.
— Непременно, Владимир Ильич, — заверил я.
Когда самолёт оторвался от земли, я посмотрел в иллюминатор. Швейцарские социалисты махали нам вслед. А я ведь, честно говоря, представлял себе подобный эпизод не более как шуткой.
* * *
Над Германией нас перехватить не пытались. Может, просто было нечем, а, может, немцы действительно считали прибытие Ленина в Россию фактором для себя желательным, неважно, в пломбированном вагоне или как иначе. Ленин весь полёт о чём-то негромко беседовал со Шляпниковым. За шумом моторов мне их разговор слышен не был. Когда полетели над морем, я пошёл в кабину. Алехнович был слегка озабочен.
— Что невесел? — обеспокоился я дурным настроением пилота. — Горючка на исходе?
— Топлива хватит, даже останется. Сесть бы до темноты.
За бортом действительно быстро темнело. Дело принимало скверный оборот. До суши дотянули ещё засветло, а потом тьма поглотила самолёт. Огней внизу было много, но к аэронавигации они отношения не имели.
— Что будем делать? — спросил Алехнович.
— По твоим расчётам, далеко ещё до аэродрома? — ответил я вопросом на вопрос, проклиная себя в душе за то, что не предусмотрел возможности ночной посадки.
— Должны быть уже на подлёте, — ответил пилот.
— Тогда снижайся потихоньку. Если они не догадаются обозначить нам посадку, на дорогу будем садиться, что ли.
— Думаешь, могут догадаться? — повернул ко мне голову Алехнович.
— Уверен! — почти выкрикнул я. — Смотри!
Прямо по курсу были видны две параллельные цепочки огней.
* * *
Первым на шведской земле нас встретил Бокий. Он влез в самолёт сразу, как отдраили входной люк, и весело прокричал:
— Здравствуйте, товарищи, с благополучным прибытием! — Потом добавил: – Выгружайтесь, ночевать будете здесь!
Пока один тёзка готовил самолёт к ночной стоянке, а другой помогал пассажирам из него выгружаться, я подошёл к стоящему в сторонке Львову. Мы поздоровались, и я поспешил поблагодарить Львова за догадливость.
— Молодец, что обозначил полосу кострами!
— Это было совсем нетрудно, — пожал плечами Львов. — Мне доводилось бывать на фронтовых аэродромах, и я видел, как наши пилоты ночью сажали машины по трём кострам. Правда, здесь я запалил больше, но ведь хуже от этого не стало?
— Нисколько, — подтвердил я.
— Этот аэродром является запасным, — продолжил Львов. — Вам тут никто не помешает, но и покидать его пределы вам запрещено. Переночуете в одном из аэродромных помещений. Особого комфорта не обещаю, но ужин и постель каждому будет обеспечена!
* * *
Вылет был назначен сразу после рассвета. Посадка уже заканчивалась, когда Львов сказал, не глядя мне в лицо:
— Я с вами не полечу. Хочу несколько дней побыть с семьёй. А то за хлопотами…
Он не закончил и молча ждал ответа. Неужели он действительно предполагал, что я попробую его отговорить? Не дождёшься, товарищ полковник!
— Конечно, оставайся, — как можно мягче произнёс я. — Вернёшься, как с делами управишься.
Львов посмотрел на меня странным взглядом, потом сказал:
— Я обязательно вернусь. Хотя бы за тем, чтобы помочь Государю.
Повернулся и пошёл прочь от самолёта.
* * *
Ещё до полудня приземлились в районе Пскова. Отсюда добираться до Питера будем по земле – все, кроме Алехновича. Ему перегонять самолёт на заводской аэродром, ему держать ответ перед Сикорским. Впрочем, легенда у нас вполне правдоподобная. Наша гибель – ошибка. В небе были атакованы вражескими самолётами. Прорваться не вышло. Пришлось уходить в сторону Швейцарии. Там удалось заправиться. Больше решили не рисковать и рванули через Германию на Швецию. Немцы от нас такого не ожидали и пропустили. Не больно, конечно, складно, но может и прокатит. Если, конечно, не загружать голову главного конструктора ненужным подробностями, типа странных пассажиров, «случайно» прихваченных в Швейцарии.
Выгрузившись, мы поплелись к расположенным невдалеке строениям. И вот там нас ожидал сюрприз. На кромке лётного поля, затянутый в кожу и ремни, стоял величественный, как монумент самому себе, Михаил Макарович Жехорский.
Глава десятая
МИХАИЛЯ смотрел на ползущую ко мне по лётному полю чёрную гусеницу, слепленную из человеческих фигур. Лицо гусеницы – если, конечно, нафантазировать, что оно у гусениц есть – один в один походило на лицо Васича. Но меня больше интересовал тот, кто шёл сразу за ним. Пока он шёл с опущенной головой, видимо, боясь оступиться, я не спешил со скоропалительными выводами. Но вот он поднял голову, окинул меня безразличным взглядом и вернул надплечевое образование в прежнее положение. Однако этого мне вполне хватило для принятия окончательного решения – Ленин!
Подойдя вплотную Васич молча протянул руку, которую я так же молча пожал. Затем Васич отступил в сторону, пропуская на своё место Ленина.
— Знакомьтесь, Владимир Ильич, — произнёс мой друг, — это тот самый Михаил Макарович Жехорский о котором я вам рассказывал.
В Ленинских глазах промелькнула та самая искра, от которой, видимо, сто лет назад и возник «на горе всем буржуям» мировой пожар. Как-то оно будет нынче?
— Наслышан, батенька, наслышан, — произнёс Ильич, пожимая мне руку. — Чертовски, знаете ли, рад очному знакомству!
Вокруг нас уже сгрудились остальные прибывшие, и процедура знакомства продолжилась теперь уже в расширенном составе.
Прочтя в глазах Васича вопрос, я взглядом успокоил друга, сейчас, мол, всё поймёшь, потом громко, обращаясь ко всем сразу, произнёс:
— Товарищи! Для вашей доставки в Петроград штаб Красной Гвардии по поручению Петросовета организовал поезд. Он ждёт на станции, куда мы отправимся на автомобилях. Они стоят тут, рядом, вон за теми постройками.
