за нее и обидно за себя. Если Сарычев приходил к ней, чем закончилась их встреча? Этот подонок мог взять ее силой, но вдруг Вика покорилась ему по собственной воле. Она женщина незамужняя, имеет право…
– Ему нужны деньги. Но сначала ему нужна я.
Прокофьев взял со стола стакан воды и сделал глоток-другой, чтобы промочить пересохшее от волнения горло.
– У вас что-то было? – спросил он.
– Ну да, я же какая-то дешевка, – обиженно усмехнулась Вика.
– Я этого не говорил. Просто, если он тебя обидел…
– Я отшутилась, сказала, что пусть он сначала переспит с Аэлитой.
– А при чем здесь Аэлита?
– Ну ты же говорил, что Сарычев переспал с Вельяминовой. Из-за ее мужа.
– И что Сарычев?
– Сказал, что не вопрос.
– Жену Карамболя похитили.
– Сарычев?
– Вряд ли, – качнул головой Прокофьев.
Он мог бы подумать на Сарычева, но после разговора с Гостецкой первую строчку в списке подозреваемых уверенно занял Пентиум со своими амбициозными планами. Да и сегодня оперативники вышли на гнездо, которое свила целая банда. В настоящий момент Сарычев мог гадить только в одиночку: нет у него своей команды, способной сокрушить Карамболя. А у Пентиума такая команда есть. И команда, и оружие, и очень сильная мотивация. Его бандиты обманули Бордова, но зачем? Уж не для того ли, чтобы выманить в Локтево побольше людей? А ведь Прокофьев действительно отправил туда двух приставленных к нему бойцов. И наружные посты вокруг больницы могли ослабить.
– Сарычев нам даже помог, – озадаченно, в раздумье проговорил он.
Это Сарычев проследил за Ахтарцевым, сдал его «лежку». А ведь Сарычев мог следить за ним долго. Мог и дождаться, когда парень покинет дом. Возможно, в тот момент, когда стреляли в Прокофьева, Ахтарцева не было дома. Кто-то позвонил ему, он сорвался и ушел. А его место занял Сарычев.
Но Сарычев сейчас где-то далеко, а бандиты, возможно, уже приближаются к больнице.
– Чем он вам помог?
– Помог выйти на снайпера.
– Тогда почему мне приснилось, что это Сарычев стрелял в тебя? Мне стало так страшно, и я позвонила тебе…
– И сон в руку, и пуля в руку, – усмехнулся Прокофьев.
Дурное предчувствие усилилось, он выглянул в коридор и увидел Гостецкую. Женщина проходила мимо его палаты, направляясь в процедурную. А в главный холл шумно входили какие-то мужчины в хирургических костюмах и медицинских масках, более чем наполовину скрывающих их лица. И у всех пластиковые саквояжи с красными крестами – вроде тех, которыми пользуются врачи «Скорой помощи». Их было много, целая группа, четверо свернули в сторону, где лежал Карамболь, а двое взяли курс на Гостецкую. Один смотрел на нее, другой на Сазонова, который провожал женщину взглядом.
Группа еще только начала разделяться, мужчины вели себя довольно-таки раскрепощенно, громко говорили, смеялись, как будто нарочно привлекали к себе внимание. Группа врачей «Скорой помощи» прибыла на симпозиум, обязанностей перед больными нет, ответственности тоже, можно и позубоскалить от нечего делать. Именно такое представление и должно было сложиться у окружающих. Но очень уж неестественно несли свои саквояжи врачи, отколовшиеся от группы. И у одного правая рука наготове, и у другого, а открыть чемоданчик дело двух секунд.
– Сазонов, слева! – Прокофьев кивком указал на подозрительных медиков.
Пока боец отрывал взгляд от Гостецкой, Прокофьев схватил ее за руку. Сазонов дернул затвор автомата, а Егор потянул женщину к себе в палату. А события уже стремительно развивались. «Врачи» одновременно выхватили из своих чемоданов оружие, действовали они быстро и решительно.
Но и Сазонов не зевал. Он успел выпустить короткую очередь к тому моменту, как Прокофьев втянул Гостецкую за собой в палату. Грохот, взрывающий барабанные перепонки, избавил Егора от необходимости отвечать на глупые вопросы. Оттолкнув от себя женщину, он схватился за пистолет.
Сазонов уложил одного нападавшего, но и сам поймал пару пуль, одна ударила его в бронежилет, другая прострелила правое плечо, заставив опустить автомат. Уцелевший киллер переключился с него на Прокофьева, но Сазонов снова нажал на спусковой крючок. Он мазал, но пули рикошетили от пола, создавая смертельную угрозу. Киллер замешкался, и Прокофьев этим воспользовался.
Правда, пуля в грудь не вывела бандита из строя. Под костюмом у него оказался бронежилет. Если защита его дружка не смогла устоять перед автоматной пулей, то ему повезло больше. Пистолетная пуля увязла в кевларе, не пробив его, но Прокофьев и не думал останавливаться. Он выстрелил в руку, затем в ногу бандита, но тот не спешил выходить из игры. Отстреливаясь, он пятился.
Автоматную очередь Сазонова услышали на другом конце коридора, охранники Карамболя также взялись за оружие. Маскарад не удался, эффект внезапности не сработал, первая, основная группа киллеров оказалась втянута в перестрелку, а это в их планы не входило.
Бандиты отступали организованно. Один держался за пах, он мог только идти, двое отстреливались от охраны Карамболя, четвертый открыл огонь по Прокофьеву, а оружие у него серьезное, пистолет-пулемет с глушителем. Егору ничего не оставалось, как отступить под прикрытие дверного проема. При этом он ударился раненым плечом о косяк, от боли помутнело в глазах.
Раненный им бандит добрался до своих, ему помогли спуститься вниз. Телохранитель Карамболя неосторожно выскочил на лестничную площадку и нарвался на меткую очередь. Прокофьева это не испугало, стараясь не обращать внимания на больное плечо, он также вышел к лестнице, но бандиты уже сняли прикрытие. Они быстро спустились вниз, погрузились в машину. Прокофьев успел выстрелить вслед отъезжающей «Шкоде», но это все, что он мог сделать.
Он поднялся в отделение, из своей палаты позвонил Шимановскому: нужно было срочно объявлять план «Перехват». Гостецкая никуда не делась, стояла в углу палаты смертельно бледная от страха. Поняла, что ее могли убить. Более того, от нее должны были избавиться, как от опасного свидетеля.
– Нина Борисовна, оставайтесь здесь!
Прокофьев глянул и на Вику, которая вроде бы и не собиралась уходить.
Сазонова уже увели в операционную, а убитый им киллер так и остался
