— Мистер и миссис Кларк, то, что здесь происходит, абсолютно... — Я изо всех сил пытаюсь подобрать слово, но настолько возмущена, что могу придумать только тысячу красочных матерных слов, чтобы описать происходящее. — Это шантаж!
Мистер Кларк слегка отшатывается назад.
— Нет, Рейчел. Это бизнес, — хмыкает он. — И я надеюсь, что у вас есть деловая хватка. — Он кивает Хелен, и мы с ней встаем. — Покупатель требует все уладить к следующему понедельнику. Хелен, попытайтесь помочь мисс Ливингстон увидеть беспроигрышный исход в этой ситуации для нее и для всех остальных, мы договорились? — спрашивает он.
— Мне очень жаль, Рейчел, — говорит Хелен, когда мы оказываемся вне пределов слышимости. Уже у лифтов на ее лице впервые появляется искреннее беспокойство. — Я боялась, что это произойдет.
Я упираю руки в боки, возмущенная, бессильная и чертовски злая, настолько, что мне хочется закричать, хотя я стараюсь говорить тише.
— Я дала обещание, которое сдержу, Хелен.
— О, пфф. Да брось, люди ежедневно нарушают обещания, Рейчел.
— Только не такие обещания и только не я.
Мы выходим из лифта. Все внутри меня бурлит от беспокойства и разочарования, когда я сажусь за компьютер и смотрю, как Хелен направляется в свой кабинет.
Отдел новостей как обычно шумный: клацанье клавиатуры, болтовня, звонки телефонов. У моих коллег рабочий день, и я задаюсь вопросом, сколько их будет здесь к тому времени, когда Ноэль Сент закончит. Никто здесь не знает, что их спасательный круг в моих руках.
Инстинктивно я достаю телефон и ищу уже свой спасательный круг.
Я смотрю на имя в моем последнем сообщении – Грех — и хочу с ним поделиться. Мне отчаянно хочется сказать ему, что все равно уволюсь, что сдержу свое обещание, что не хочу снова предавать его доверие и сказать, что на карту поставлены мои друзья. Но если я расскажу ему об этом, что он будет делать?
Сегодня вечером мы должны пойти на благотворительный вечер. После этого мы планировали провести вместе выходные. Я могла бы сказать ему, но не уверена, что это не будет похоже на ловушку, которую расставил Ноэль Сент, чтобы заставить Малкольма отомстить.
Я опускаю телефон и ловлю себя на том, что смотрю на «Эдж» другими глазами.
Место, где я начала свой путь. Здесь у меня был голос, шанс достучаться до людей. Здесь я начала историю, которая разбила мне сердце, но которая привела меня к любви. После всего случившегося я впервые по-настоящему осознаю, что между мной и «Эдж» все кончено.
Я не останусь здесь, как легкая добыча. Я не хочу быть пешкой. Я не позволю себя запугивать. Я люблю своих коллег и это место, но я не могу отвечать абсолютно за все. Кларки продают компанию по личным причинам, и я тоже должна действовать в своих интересах.
Я больше не буду разбивать сердце любимому. У меня есть правда и верность, и пара зеленых глаз владеет и тем, и другим.
В тот же день я иду к двери Хелен и стучу три раза:
— Да, Рейчел?
Я протягиваю ей листок, который держу в руке.
— Это?..
— Мое уведомление об увольнение за две недели.
ГЛАВА 28
Грешник у двери
После сообщения: «Привет, Грешник. Эта неделя выдалась тяжелой. Ничего, если я пропущу вечер?», он звонит мне в рекордное время.
— Привет. Ты в порядке? — За его голосом слышится шум и звон вилок. Наверное, я застала его за деловым обедом.
— В порядке. Но сегодня... Я хочу остаться дома. Зайдешь попозже или завтра?
— Я зайду сегодня вечером. Ты в порядке?
Он спрашивает это уже второй раз. Он слишком проницателен.
— Буду, — обещаю я. — Не могу дождаться, когда увижу тебя.
— Держись, зайду позже.
— Я оставлю ключ под ковриком.
***
Я жду его не раньше полуночи, поэтому лежу в его рубашке и белых носках с фиолетовыми буквами «мир», ем попкорн с Джиной, мучая ее рассказом о своем дне и попыткой отключиться перед телевизором. Сент же приходит чуть позже восьми вечера. Похоже, он пришел прямо с работы, потому как все еще в деловом костюме источает тестостерон. Первое, что он замечает — это ожерелья «Р» и «M» на моем горле.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Сейчас он выглядит еще крупнее. Сильнее. Мне так хочется спрятаться за ним как за стеной, что у меня кружится голова.
С ним безопасно.
Впервые за сегодняшний день я чувствую себя в безопасности.
— Грех... я... — Стоит мне указать на свою домашнюю одежду рукой, как его глаза скользят по мне и нагревают каждый дюйм. — Я не одета, я останусь дома.
— Я остаюсь с тобой. — Он закрывает дверь. — Привет, Джина.
— О, нет! Вы, ребята, собираетесь... — Джина ставит миску с попкорном на стол и деликатно замолкает, переводя взгляд с меня на него в поисках ответа.
Ни Малкольм, ни я не отвечаем.
Затем она просто рычит:
— Мне уйти?
«Да!» — кричит мое тело. Но я не могу заставить прогнать ее ради потрахушек — это правило дружеского этикета.
— Все в порядке, Джина.
— Я буду в своей комнате. Пока, Сент. — Она выходит и закрывает за собой дверь, и я игриво поворачиваюсь к своему мужчине.
— Я же сказала тебе прийти после благотворительного вечера, — упрекаю я.
— Оу. Видишь ли... я умею отдавать приказы, но, к сожалению, плохо их выполняю.
Он снимает пиджак, сдергивает галстук, расстегивает две пуговицы рубашки у горла, затем устраивается на моем диване. Каким-то образом я оказываюсь рядом с ним и прижимаюсь к нему. Мы целуемся немного, нежно, но с языком.
— Что происходит? — бормочет он, откидываясь назад и изучая мое лицо своим проницательным взглядом.
Я провожу пальцами по его руке, которая меня обнимает, и мышцы его предплечья дергаются.
— Я написала заявление на увольнение в «Эдж».
Какая-то часть меня прислушивается к собственному голосу, словно из туннеля.
Я безработная.
Я знаю, что Малкольм может помочь мне и поддержать, но мне хочется сделать это самостоятельно.
Тем более сейчас.
Мои отношения с Сентом и без того достаточно сложные. А его врожденная склонность к романам, моя неопытность в отношениях и социальные сети, где публикуется каждый его шаг, могут свести все на нет. Работать на него значит полностью от него зависеть, а я слишком напугана. Сейчас я боюсь этого больше, чем остаться без работы.
Он наблюдает за мной ясными, внимательными зелеными глазами, пока слова доходят до него.
— За две недели? Тебе перезвонили?
— Я бы сказала тебе, если бы это произошло, — уверяю его.
Мгновение он только изучает мое лицо, неторопливо всматриваясь в черточку за черточкой. Его напряженная челюсть — единственный признак разочарования.
— Ты уходишь в никуда? — Он приподнимает мой подбородок и озадаченно смотрит на меня. — Ты собираешься ко мне?
— Да, я пока ничего не нашла. И... нет. Пожалуйста, пойми.
Его брови все еще сдвинуты у переносицы. Уверена, что он недоумевает, почему я так поспешила и внезапно бросила работу, поэтому я пытаюсь подобрать правильные слова, но о таком можно сказать лишь прямо.
— Сегодня мистер Кларк предложил мне премию, если я останусь, а также гарантировал, что только в этом случае мои коллеги тоже смогут остаться.
— Он угрожал тебе? — Его голос мягок, как перышко.
Сент ласкает мой подбородок большим пальцем, удерживая мое лицо, чтобы я не могла отвести взгляд. В его глазах появляется безжалостный блеск, который делает его именно тем, кто он есть. Безжалостный, неудержимый. Я боюсь смотреть на него прямо сейчас, потому что единственное, чего хочу, — это покоя
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Нет, нет, все прошло мило. — Обхватив ладонью держащую меня руку, я успокаивающе сжимаю ее. — Они поблагодарили меня и хотели, чтобы я осталась, но... твой отец тоже хочет, чтобы я осталась. Он заявил Кларкам, что если я уйду, остальным сотрудникам грозит увольнение. Малкольм, я не позволю ему добраться до тебя.
