Он вдруг невольно задумался о своем ви́дении мира. Окрашено ли оно впечатлениями от прочитанного? Адам готов был признать, что несомненно, а теперь еще своим сочинительством он умножает мировую совокупность литературных хеппи-эндов. Выходит, он участвует в увековечении вымысла?
Адам с трудом удержался от вздоха. Сколько он себя помнил, всегда мыслил оптимистически, старался видеть во всем светлую сторону. Он привык надеяться, что все когда-нибудь устроится наилучшим образом, и ждал от жизни только хорошего. Верил, пока не встретил Хайди, что любовь — чистое и подлинное чувство и что, если ты сам честен и открыт, тебя непременно ждет счастливый конец. Но он ошибся.
С Хайди Клегг Адам познакомился на банкете по поводу окончания работы над фильмом, который он продюсировал. Она была подругой одной из актрис, но сама не актриса, что вполне устраивало Нану Крейг. Хайди была девушка высокая, светловолосая, с короткой стрижкой под эльфа. Таких гипнотических глаз нефритового оттенка, как у кошки, Адам ни у кого не встречал. Он влюбился в нее с первой минуты знакомства.
Затем последовали несколько месяцев блаженства: они ходили на свидания, проводили романтические вечера, и Адаму казалось, что весь Лондон принадлежит им двоим. Они развлекались на полную катушку. Он водил Хайди в зоопарк, там они ели мороженое и хохотали над пингвинами. Брали напрокат лодку и катались в Гайд-парке по Серпантину[20], ходили в Примроуз-хилл на пикник… То лето было самым счастливым в жизни Адама — он понял, что нашел свою единственную.
И Адам купил для нее кольцо — прелестный квадратный бриллиант в платиновой оправе — у ювелира, мимо которого не раз проходил по пути на киностудию. Однажды утром он остановился у витрины как вкопанный: кольцо словно притягивало его взгляд. Адам решил, что это знак. По крайней мере, так ему тогда показалось.
Он выбрал ресторанчик у реки и стал ждать ее, глядя, как солнце садится за город. Адам предвкушал, что грядущий вечер станет самым знаменательным в их жизни. Внутри у него все дрожало от волнения, и Адам подумал, что неплохо бы заказать бутылку шампанского, чтобы придать моменту торжественности. Он подал знак официанту и едва не чертыхнулся, увидев ценник.
«Благодарю, — сказал он тем не менее, — я возьму вот это». И выбрал бутылку, которая стоила больше, чем весь его гонорар за первый рассказ.
«Но ведь сегодня особый день! — сказал он себе. — Исключительный. И если человеку нельзя по такому случаю выпить шампанского, то кому оно вообще нужно».
Адам смотрел, как за окном сгущаются сумерки, и спрашивал себя, где сейчас Хайди и догадывается ли она, что он собирается сделать ей предложение. Обладают ли женщины шестым чувством на такие вещи? Может быть, она в растерянности, не знает, что надеть ради такого волнующего события, или возится с прической, чтобы выглядеть безупречно. Адам уже представлял, что будет, когда она появится в дверях ресторана. Хайди была из тех женщин, которым оборачиваются вслед, и сегодня это непременно повторится. Как он будет гордиться ею! Она поймает на себе его взгляд и одарит лучезарной улыбкой, а другие посетители начнут оглядываться, чтобы посмотреть на счастливца, к которому она пришла на свидание. «Вы сейчас восхищаетесь моей будущей женой», — захочется ему похвастаться.
Адам снова посмотрел на часы. Пятьдесят минут опоздания — для Хайди совершенно нормально. Он уже привык не ждать ее вовремя, а у нее всегда было припасено какое-нибудь веское оправдание. Вспомнить хотя бы случай, когда она опоздала в театр, потому что сломала ноготь. Вероятно, ощущение было мучительное, к тому же ноготь пришлось срочно наращивать, — словом, Адам не возражал дождаться антракта. Не портить же впечатление другим зрителям, особенно если сидишь в первом ряду! Любая помеха может свести на нет впечатление от спектакля. А в другой раз он целый час прождал ее у входа в Музей Виктории и Альберта: ему очень хотелось посмотреть одну выставку. Оказалось, Хайди не могла выбрать, что обуть, и по пути зашла в магазин. Он вынужден был признать, что в новых туфлях она выглядит просто сногсшибательно. И не стал ее упрекать в том, что не попал на выставку. К тому же постоянную экспозицию он сможет осмотреть и самостоятельно, в любое удобное для него время…
В общем, опоздание на пятьдесят минут — нет, уже на пятьдесят пять — не повод для беспокойства. По крайней мере, можно пока отрепетировать свою речь.
«Хайди, — обратится он к ней, — ты ведь знаешь, на что я готов ради тебя…»
Хм… Не слишком ли высокопарно? Он ведь не хочет ее напугать. Хайди — современная независимая женщина, она рассмеется ему в лицо, если заподозрит, что Адам решил запереть ее в четырех стенах и твердить о своей любви.
«Хайди, я хочу сказать тебе, что люблю…»
— О, Адам! — неожиданно разнесся по всему ресторану голос Хайди, и, как всегда, несколько пар глаз тут же метнулись в направлении ее грациозной фигуры, облаченной в платье, которое Нана Крейг без долгих раздумий причислила бы к нижнему белью.
— Ты уже заждался меня, дорогой?
Она перегнулась через стол, продемонстрировав пышную грудь, выступающую из декольте, и мазнула по его губам красной помадой.
— Нет, — соврал Адам. — Не слишком.
— Никак не могу собраться вовремя…
На этот раз она не потрудилась придумать объяснение своему опозданию, но Адаму было все равно.
— Ничего, — сказал он, наблюдая, как Хайди усаживается, расправляя на коленях платье и откидывая с лица волосы.
Он больше не мог откладывать объяснение — потянулся через стол и взял ее за руку. Хайди удивленно взглянула на него огромными кошачьими глазами. Адам откашлялся:
— Хайди…
— Что такое? Мы будем заказывать?
— Конечно будем, — с терпеливой улыбкой ответил Адам, — но сначала я хотел кое о чем тебя спросить…
— Мм?
— Ты ведь знаешь о моих чувствах к тебе?
Хайди прищурилась:
— Ну, догадываюсь…
— Такую, как ты, я еще никогда не встречал.
— Думаю, да, — согласилась Хайди.
— Я прошу тебя стать моей женой.
Хайди округлила губы:
— Правда?
— Да, правда, — неловко усмехнулся Адам.
За этим последовало гнетущее молчание.
— О боже, — наконец выдохнула Хайди.
— Что? — начал не на шутку тревожиться Адам.
— Я не думала, что все так далеко зайдет, — сказала она. — Мы ведь с тобой так классно развлекались…
— Да, — подтвердил Адам, — очень классно…
— Мы ведь славно провели лето?
Адам почувствовал, как к горлу подступил ком. «Славно провели лето»? Что все это, черт возьми, значит?
