Первым пришел в себя Гийом. Он удивленно посмотрел на Мориса и спросил:
– Так ты что – знаком с этой дамой? – В его голосе смешались любопытство и зависть.
– Ну не с ее же эскортом, – ответил Морис. – Впрочем, это милое личико нам всем известно по фотографиям в журналах…
– Да, и намозолило глаза в телевизионных ток-шоу, – подхватил кто-то.
– Правильно, это же Альфред Десталь! Мерзкий гей… Я бы таких расстреливал без трибунала… Интересно, что его связывает с этой красоткой? – прошипел Жак Риваль, известный своим непримиримым отношением к гомосексуалистам, за что некоторые подозревали его в латентной форме этого порока.
– Ты лучше спроси, откуда Морис знает это чудо природы, – громко поинтересовался кто-то. – Эй, Морис, куда ты смотришь? Эти гомики скоро переманят в свои компании всех красоток Парижа! А как она поглядывает на тебя!
В это самое мгновение Натали, что-то сказав своему компаньону, грациозно поднялась из-за стола и под прицелом почти двух десятков раздевающих ее взглядов медленно подошла к притихшей компании.
– Добрый вечер, господа. Вы не будете возражать, если я украду на две минуты вашего друга? – с улыбкой спросила она.
– Вам ни в чем нельзя отказать, мадам. Забирайте его со всеми потрохами – хоть навсегда, – великодушно ответил за всех Гийом.
– Я бы рада это сделать. Да вот Морис, по-моему, против… – в том же тоне ответила Натали.
– Не может быть… Это просто неслыханно… Он у нас получит строгое взыскание… – доносились со всех сторон шутливые реплики товарищей барона.
Морис поспешно встал, чтобы прекратить шутки на свой счет. Он отошел вместе с Натали от стола и вопросительно посмотрел на нее. Она какое-то мгновение молчала, как будто набираясь решимости. Затем тихо заговорила:
– Я так рада, что встретила вас, Морис. Вы знаете, я все это время ждала вашего звонка… Потом поняла, что вы… ты не позвонишь. Я очень расстроилась… И вот как будто само провидение услышало меня. Мы опять встретились…
Натали говорила это так искренне и настолько не характерным для нее тоном, что Морису показалось, что перед ним стоит совсем не та женщина, с которой он познакомился на улице Мозар. В ее тоне больше не слышалось уверенности и властной категоричности, которые он отметил во время их первой встречи в салоне. Сейчас в ее голосе звучали покорность и слабость. И это совсем не портило Натали. Наоборот – придавало ей еще больше шарма, женственности и будило врожденное мужское желание успокоить, пожалеть и защитить. Все это в какие-то доли секунды промелькнуло в голове у Мориса. Его взгляд потеплел. Теперь Натали знала твердо, что этот раунд останется за ней.
– Через полчаса внизу перед входом, – коротко бросил Морис, глядя прямо в глаза мадам Легаре.
«Никуда ты уже не денешься, барон», – вновь повторила она про себя…
…Барон ожидал Натали у подножия башни. Высокий и импозантный, он стоял, обтекаемый толпой туристов. Натали, увидев Мориса, начала торопливо прощаться с Альфредом.
– Ну иди же, киса, тебя, кажется, ждут, – проворковал Десталь, целуя Натали в щечку. И, бегло оглядев фигуру де Вольтена, одобрительно добавил: – Очень, очень интересный мужчина.
«Слышал бы тебя подполковник», – ухмыльнулась про себя Натали и, ответно чмокнув Альфреда: – Спасибо, милый, мы чу-у-десно провели время, – упорхнула.
Она протиснулась к Морису и крепко взяла его под руку. Выбравшись из толпы, они медленно пошли по живописной аллее вдоль Марсова поля. Впереди высился искусно освещенный Дом инвалидов.
Возле этого величественного здания Натали и оставила свою машину, вычислив, что дорога до нее займет ровно столько времени, сколько потребуется на то, чтобы взломать крепостную стену, возведенную между ними подполковником. Определенный расчет был и на то, что после офицерского застолья, которое всегда сопровождалось обильным употреблением вина, магия ее женского обаяния, помноженная на здоровый инстинкт сильного мужчины, легко преодолеет моральную защиту Мориса. К тому же она чувствовала за собой поддержку однокашников барона.
Натали вела машину легко и уверенно. Ее манера езды достаточно говорила о характере водителя: она не суетилась, не перескакивала то и дело из ряда в ряд, но всегда оказывалась именно в том месте и в том ряду, где появлялась возможность вырваться вперед. Через десять минут они были у порога ее квартиры на улице де ля Тур.
Квартира являлась еще одним замечательным творением де Мурвиля, но сейчас Натали не собиралась обсуждать достоинства интерьера – это могло лишний раз напомнить подполковнику о друге. Она выключила основной свет, оставив гореть торшер в дальнем углу комнаты.
– Что-нибудь выпить? – Натали открыла дверцу бара.
– Только перье, мы с ребятами выпили сегодня достаточно.
Натали поставила на журнальный столик бутылку минеральной, фужер, себе налила стакан грейпфрутового сока.
– Располагайтесь. – Она предложила барону присесть на широкий диван, возле которого распласталась шкура бенгальского тигра. Оскаленная морда великолепного зверя поражала своей свирепостью и естественностью и создавала странный эффект присутствия третьего живого существа. Мягкий приглушенный свет торшера едва позволял разглядеть изысканное убранство гостиной и массивные золоченые рамки старинных картин.
Напротив возвышался мраморный камин, стенки которого украшали искусно вырезанные из оникса головки амуров и херувимчиков. На массивной верхней плите камина стояли бронзовые часы и несколько африканских фигурок из черного дерева. Судя по всему, последние сто лет это достояние истории выполняло чисто декоративную функцию. После шума и веселья, царившего в ресторане, так приятно наслаждаться покоем и уютом гостиной. Натали непринужденно забралась на диван и расположилась на нем, поджав под себя ноги, всем своим видом напоминая домашнюю кошку в ожидании хозяйской ласки.
Первым нарушил молчание Морис.
– Наша сегодняшняя встреча была не случайной?
– Да, не случайной… – односложно и откровенно призналась Натали, бесхитростно глядя на барона. Она уже поняла – рядом опытный и проницательный мужчина. Его трудно провести, а расположить к откровенности, если сразу начать с мелкого обмана, – невозможно. Она твердо решила, что лгать ему она будет, лишь когда это абсолютно необходимо и, самое главное, когда он не сможет ничего проверить.
– Тогда что же мы теряем время?
Морис лежал на прохладных шелковистых простынях успокаивающего мягко-зеленого цвета. Он провел ладонью по тому месту, где минуту назад лежала обессиленная Натали. Здесь простыня еще сохраняла тепло ее тела. Вокруг витал терпкий запах секса. Через открытую дверь до Мориса доносился усыпляющий шум воды. Перед глазами пронеслись все события прошедшего вечера.
«Что ж, все случилось именно так, как хотела эта волевая и решительная женщина. Причем по заранее продуманному плану». Режиссура поставленного спектакля была великолепной, так же как и игра главной героини. А вот его собственная роль барону явно не нравилась.
«А хотел бы я посмотреть на святого Антония, который смог бы устоять перед этим искушением… – дискутировал он сам с собой. – Но почему я не испытываю обычной в таких случаях радости охотника? – Да потому, что охотник был не ты, – ответил кто-то за Мориса. – Разве это имеет значение? – возразил он. – Меня что, затащили в постель насильно? Нет. Окажись я в подобной ситуации – вновь воспользуюсь ею. Это совершенно нормально… – Только не для тебя, – продолжал тот же голос. – Во-первых, не ты был ведущим, подполковник, а во-вторых, ты переспал с любовницей друга, хотя и бывшей…»
На этой безрадостной мысли барон прекратил диалог с невидимым оппонентом. Аргументы и доводы, теряя стройность, начали путаться – в голове появились какие-то странные, не связанные с реальностью картинки и образы, и сон овладел Морисом.
Вернувшись из душевой комнаты, Натали присела на край кровати, разглядывая Мориса. Он лежал с закрытыми глазами, ровно и глубоко вздымалась обнаженная грудь. «Спит». Натали улыбнулась. Жадная и всепоглощающая страсть, которую она сумела в нем разбудить, забрала у барона все силы. Натали где-то читала, что лица людей во время глубокого сна преображаются, на них появляется отражение их истинного душевного и физического состояния. Они становятся более естественными, а значит, более уязвимыми.
«Действительно, – рассуждала Натали, – во сне сбрасываются маски и исчезают ложные, наигранные образы. Во сне человек становится самим собой. Правда, общаться с ним в таком состоянии, к сожалению, нельзя. – И тут же призналась сама себе: – Не обманывайте себя, мадам Легаре. Ваши интересы простираются шире психофизиологии барона».
Она склонилась к Морису, радостно подумав, что видит сейчас то, что и ожидала: волевое лицо, спокойное и уверенное. Этот человек не склонен к компромиссам. Похоже, ему вообще чужды колебания и сомнения. С каким-то несвойственным ей умилением Натали заметила лучики морщинок, идущие от глаз к вискам. Натали нежно прикоснулась к щеке барона губами. Стараясь не потревожить его, она скользнула под простыни, осторожно легла рядом и затаилась, прислушиваясь к своему и его дыханию. Нервное и физическое напряжение дня, прекрасный и стремительный секс, в котором не было границ и каких-либо условностей, возымели свое действие. Натали тут же крепко заснула.
