— А как мы получили пятую строчку? — спрашивает какой-то самоубийца с первой парты, который явно в отличие от меня не открывал учебник и не смотрел, сколько строчек там получали эту пятую строчку.
— Надеялся, что вы не спросите, — взгляд профессора полностью со мной солидарен, — ладно, ребят, если что, я не хотел. — Одним движением руки он освобождает половину доски и снова начинает что-то выписывать еще более убористым почерком. — Но вообще, вы же знаете, что говорить на экзамене, когда вам попадается что-то, на что вы не можете ответить?
— «Всё пропало, несите гроб»? — пессимистично предполагаю, подпирая голову рукой и всей душой ненавидя кого-то дотошного.
— Вы знаете, нет, но ваша версия мне нравится. На ней и остановимся. Что же касается этой строчки, я распишу вам вкратце, а детально вы можете прочитать вот в этой книжке, — профессор быстро пишет название, — её автора за вольные идеи о мироустройстве в свое время сильно высекли… прочитав его книгу, вы поймете, что мало высекли…
— А что вот это вот? — спрашивает еще один сильно интересующийся, тыкая куда-то в неопределенность.
— Это доказательство теоремы, — на удачу отвечает профессор.
— Спасибо.
— Всегда пожалуйста.
Надо будет после окончания тоже в преподаватели пойти, явно же ничего сложного.
— Ну, невзыскательные мои, надеюсь, вы закончили меня сыпать, и мы можем пойти дальше, — довольный профессор снова начинает что-то активно строчить.
Два часа спустя, выползая со сдвоенной пары, мне уже было всё равно на красных змей, ссору с Андрианом и запланированную на сегодня очередную выползку. Хотелось простого человеческого упасть-лежать и не думать о всяких там мировых сложностях.
Последовавшие еще три пары магической практики выдавили из меня последнее, что еще было живо и хотело жить, и даже повариха в родной столовой, с которой у меня была самая чистая и преданная любовь в этой жизни, не смогла поднять мой уровень сил до состояния стояния.
В итоге последнюю пару я прогуляла. Хотя скорее проползла, учитывая то состояние, в котором я закатилась в свою комнату.
— Ты чего тут лежишь? — спрашивает меня вернувшаяся с пар Аиша, едва не наступившая при входе на мое бренное тело.
— Я уронилась, — индифферентно сообщаю, пялясь в потолок и думая о том, что постелить ковер в нашей комнате все-таки было хорошей идеей.
— А…
— Иди куда шла.
— А…
— Это примерно прямо.
— Но…
— И скажи Миле, что я вернусь очень поздно, — соскребаюсь с пола и буквально заставляю себя выпихнуться в коридор.
Не очень хорошая, конечно, идея после бессонной ночи, магического и умственного истощения идти к пока что самым сильным врагам в своей жизни, но, во-первых, возможно мне повезет, и я их не встречу, а во-вторых, слишком много времени и без того было упущено. Проблему пора решать, пока она окончательно не вышла из-под контроля.
И моя будущая недосвекровь, оказавшаяся частью этого тайного общества красных шнурков, как никогда заслуживает права на обстоятельный, душевный, я бы даже сказала, семейный разговор.
Глава 19
В отличие от драконов и прочих не ползучих существ, змеям для коммуникации и душевных перекусов (в том числе друг другом) не требовались специальные приспособления в виде всяких там сложных браслетов. Чем сильнее змея, тем лучше она чувствует своих соплеменниц. А уж изумрудные змеи, тем более правящий род, обладают почти неограниченными способностями искать тех, кого уже однажды видели. Причем на уровне чувств ни то что недоступных, а попросту необъяснимых остальным расам.
Вот и сейчас, давно разнюханный стационарный портал, скрытый от студентов на территории подвалов, высадил меня точно по адресу: на центральную улицу столицы Смешанных Земель.
Выписывая зигзаги среди разношерстного кутящего населения небольшой территории, свободной от расовых предрассудков, я четко прислушивалась к внутреннему чутью, которое уверенно вело меня в сторону темных закоулков и без того не слишком «светлого» пространства.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Нда, если Андриан каждый раз маму из таких вот мест вытаскивал, не удивительно, что он постоянно ждет от меня какого-нибудь веселого времяпрепровождения с высокой вероятностью чьих-нибудь покалеченных судеб.
— Какая красавица, ты посмотри! — раздался где-то рядом пьяный вскрик стоило мне только принять человеческий облик в нужной подворотне.
— Проччччь! — шиплю максимально страшно, а то если я таким закушу, потом же до утра не протрезвею.
Шипела вроде на одного, но шарахнулось вокруг меня сразу много, даже то, что спокойно спало.
Значит, хорошо пошипела, душевно. Главное теперь не потерять тон.
Рефлекторно задержав дыхание, подхожу к стене и дергаю на себя тяжелую деревянную дверь, скрытую пологом темноты зловонной подворотни. На меня тут же обрушиваются гвалт пьяных голосов, завывания нестройного хора музыкальных инструментов и жар разогретого телами подвального помещения.
Вдохнув, тут же закашливаюсь. Душный кабак, где так опрометчиво носило мою недосвекровь, имел настолько плотную концентрацию алкогольного облака, что сюда, вероятно, ходили, только чтобы бесплатно опьянеть исключительно от алкогольных испарений.
Вот только песчанка, переплюнувшая недоразумением своей жизни, кажется, даже моих родителей, встретившихся под забором, вовсе не отмечала здесь день Первого Попавшегося, а… бабушкина травка… работала. Нет, серьезно. Работала в этом заведении, судя по форме официантки, загнанному виду и подносу со съестным в руках.
Который выпал, стоило змее увидеть мою шокированную моську.
— Дрянь безрукая, ни на что ты не годна в этой жизни! — заорал стоящий за стойкой грузный мужчина неопределенной расы, но мама Андриана даже не дернулась, продолжая затравленно смотреть на меня.
Ощущение, что я выпала вместе с подносом и звеню где-то на полу не отпускает.
Жена представителя одной из самых влиятельных семей этого мира, мать самого молодого за всю историю архимага, женщина, формально лишь едва уступающая мне по положению… работала в грязном кабаке официанткой.
Я когда-то говорила, что наша раса меня уже ничем не удивит?
Так вот.
…
Печатных выражений у меня не осталось, поэтому не могу развернуто прокомментировать эту очевидно ошибочную точку зрения.
— Какого…?! — шепчу, точно зная, что она меня услышит, но вместо того, чтобы привести хоть какое-то внятное объяснение, песчанка вдруг шарахается в сторону и исчезает где-то под ногами пьянствующих.
Ах ты гадина!
Тут же оборачиваюсь змеей и кидаюсь следом, но Андриан отнюдь не из воздуха взял свою не по-драконьи быструю реакцию — именно подвид песчаных змей считается самым юрким, быстрым и умеющим растворяться даже там, где, казалось бы, это сделать невозможно.
В общем, догоняю, но с трудом.
Перекрывать себя от поиска, приглушая ауру, змеи тоже умеют, и хоть от изумрудных это спасает ненадолго, но всё же иногда спасает. Особенно, когда изумрудным становится лень потом заморачиваться.
Но учителей по погоне у меня оказалось на диву много: папенька, бабушка, декан боевиков, Андриан… опозорить сразу всех я не могла, а потому, хоть и запыхавшись в край, но песчанку все-таки в каком-то пыльном коридоре поймала, ухватив ту зубами за тонкий светлый хвост.
— Сейчас бы от представителей власти бегать! — сдавленно шиплю, с трудом удерживая извивающуюся гадину.
— Пустите, пустите, я ничего не делала! — истерит змея, откровенно противореча происходящему.
— Да угомонись, я не за налогами! — почти рыкаю, только шиплю, и песчанка в страхе затихает. — Поговорить надо. Есть тут где-то спокойное местечко?
Слабый кивок намекает на оказавшуюся рядом дверь.
— Оборачивайся! — приказываю и сама снова принимаю человеческую форму.
Поднявшая с пола песчанка, тоже уже в человеческом облике, под моим строгим взглядом шмыгает за дверь тесного хозяйственного помещения, где я, втиснувшись следом, не без внутреннего стона облегчения тут же падаю на жесткую старую софу.
