Вероника складывала документы в папку. За процессом со стороны наблюдала Светлана Георгиевна. Нотариус только что ушел, и они остались в гостиной одни.
— Теперь я могу получить запись? — поинтересовалась свекровь.
Вероника, позабыв про бумаги, уставилась на женщину и ответила:
— Даже не мечтайте. Запись – гарантия моей безопасности. Я буду хранить ее у себя.
— А кто гарантирует мою безопасность? Что если завтра тебе взбредет в голову сдать меня полиции?
— Я даю вам слово, что не обнародую запись, если, конечно, вы не нарушите наш уговор, — Вероника продемонстрировала папку с документами.
— Твое честное слово в обмен на мою подпись. Отчего мне кажется, будто я продешевила? — усмехнулась Светлана Георгиевна.
— Когда кажется, креститься надо, — проворчала Вероника. — Чуть не забыла: моя подруга Ира погостит у нас некоторое время. Надеюсь, вы не против?
Она ушла, не дожидаясь ответа. Тем самым подчеркнув, что он ей, по сути, ни к чему. Ведь теперь дом и все, что в нем находится, принадлежит ей. Точнее Мите, но до его совершеннолетия она здесь полноправная хозяйка.
Вероника пребывала в отличном настроении. Она поднялась к себе в комнату: спрятать бумаги в тайник к диктофону и экспертизам. Тщательно заперев дверь, она подняла половицу и обомлела: тайник был пуст. Вероника обшарила узкое пространство рукой, убеждаясь: диктофон и бумаги пропали.
Она плюхнулась на пол. Кто-то побывал в комнате и украл важные улики. Наверняка это была Светлана Георгиевна. Вот почему она так спокойна. Запись у нее.
Первым порывом Вероники было спуститься вниз и поговорить со свекровью начистоту. Потребовать, чтобы та отдала запись. Но здравый смысл взял верх, и Вероника осталась в комнате. Если Светлана Георгиевна украла диктофон, она ни за что не сознается, и тогда запись потеряна навсегда. Зато у нее есть документы. Вероника прижала папку к груди. Надо поискать для нее место понадежнее. Хорошо, если оно будет за пределами особняка.
Но что если диктофон взяла не свекровь? Будь запись у нее, она бы не подписала документы. Попади запись не в те руки, и последствия сложно предсказать. Как воспользуется неизвестный свалившейся на него властью? Например, Раиса. Вдруг она убиралась в спальне и случайно наткнулась на тайник? Какие шаги она предпримет, когда поймет, что у нее в руках золотая жила?
Вероника глубоко вдохнула и медленно выдохнула через сложенные трубочкой губы. Она повторила упражнение десять раз, чтобы успокоиться и трезво оценить ситуацию. Вряд ли это была Раиса. Она не раз подчеркивала, что работает кухаркой, и уборка не входит в ее обязанности. Вероника сама прибиралась в своей комнате и в комнате Мити тоже. Значит, няня? Но и этот вариант казался нереальным. Няня не заходит в ее спальню. Что если это был Сергей? Только вчера она звонила ему и жаловалась, что боится, как бы диктофон не украли. Может, пока ее не было, он забрал его и перепрятал в другом месте?
Вероника спустилась в сад. Документы она взяла с собой. Заодно передаст их Сергею для сохранности. Ему она доверяла безоговорочно.
Она застала мужчину за делом. Он поливал из шланга кусты можжевельника.
— Как успехи? — спросил Сергей.
— Бумаги подписаны, — Вероника показала ему папку.
— Отчего тогда у тебя кислое лицо?
— Диктофон пропал, — прошептала она, воровато оглядываясь. — Ты его не брал?
Сергей нахмурился.
— Нет, я сегодня не заходил в дом. Не переживай так. Дом принадлежит тебе. Что может измениться?
— Не знаю, — Вероника попыталась унять тревогу, набатом звучащую в голове. — У меня плохое предчувствие. Кто бы ни взял запись, она ему зачем-то нужна.
Сергей положил шланг и обнял Веронику. Она прижалась к его груди и попросила:
— Спрячь документы у себя. В доме их нельзя оставлять. Они мой щит. Если с ними что-то случится, я погибла.
Остаток дня Вероника не находила себе места. Все ждала: вот-вот что-то случится. Но наступил обед, за ним ужин, жители дома отправились по своим комнатам спать, и ничего не произошло.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
На следующий день приехала Ира. Она взяла недельный отпуск за свой счет и намеривалась провести его в особняке. Вероника обрадовалась подруге. С ней она чувствовала себя не так одиноко. Ирина помогла ей забыться, и следующая неделя пролетела незаметно. К тому моменту, когда подруга покинула дом, Вероника перестала волноваться из-за пропажи. Новый хозяин диктофона, похоже, не собирался его использовать. Или же он чего-то ждал, но об этом Вероника предпочитала не думать.
Проводив Иру, она поднялась к себе в комнату. Часы показывали половину четвертого. Вероника задумалась: сходить поиграть с Митей или наведаться к Сергею. Последнего она видела мельком в течение нескольких дней и сильно соскучилась. Заглянув к сыну и увидев, что он занят увлекательной игрой с няней, Вероника выбрала визит к Сергею.
Отсутствовала Вероника несколько часов. Время рядом с любимым пролетело незаметно. Она опомнилась, когда за окном сгустились сумерки.
— Мне пора, — Вероника спешно одевалась.
— Останься хотя бы еще на полчаса, — попросил Сергей. — Мы редко бываем вместе.
— Знаю, — она наклонилась к нему и поцеловала в губы, но тут же выпрямилась. — Потерпи чуть-чуть. Пусть все немного утрясется.
— Ты по-прежнему переживаешь из-за записи?
— Как не переживать? — Вероника застегнула молнию на юбке и взяла расческу с тумбочки. — Меня не покидает чувство, что запись скоро всплывет.
— Ее невозможно использовать против тебя, — напомнил Сергей.
Вероника стянула волосы резинкой и пробормотала:
— Очень на это надеюсь.
Сергей проводил ее до калитки. Там он долго не выпускал ее из объятий, пока Вероника не отстранила его уверенной рукой.
— Мне пора, — повторила она и, не оглядываясь, пошла к автомобилю.
Уезжать было тяжело, но необходимо. Каждый раз покидая Сергея, она мечтала об одном: остаться. Они обсуждали это с Ирой перед ее отъездом. Подруга посоветовала забрать сына и переехать к Сергею. Так бы Вероника и поступила, причем с превеликой радостью, но Митя наотрез отказывался переезжать из особняка. Его словно намертво приклеили к дому. Кажется, раздели этих двоих, и они зачахнут друг без друга, как Вероника чахнет без Сергея. Но между собственным счастьям и счастьем сына она всегда выберет второе. Поэтому они до сих пор живут в особняке.
Как только Вероника повернула на прямую дорогу, и вдали показался дом, задумчивость как рукой сняло. Особняк сверкал подобно зеркальному дискошару. Свет горел практически в каждой комнате. Вероника нажала на педаль газа, прибавляя скорость.
Парадная дверь была открыта нараспашку. Вероника притормозила посреди подъездной дорожки, не заботясь о парковке, и взбежала на крыльцо. Каблуки туфель отбили дробь по деревянным ступеням, точно барабанщик в цирке перед смертельным трюком акробата.
— Митя! — первым делом Вероника позвала сына. Желая убедиться, что с ним все в порядке, она бросила к лестнице на второй этаж, но наверху ее задержала Изольда Карловна.
Преграждая коляской путь, старуха сказала:
— С мальчиком все хорошо. Он спит.
Вероника попыталась обогнуть инвалидное кресло и лично убедиться, что с сыном не приключилась беда, когда снизу донеслись причитания Раисы:
— Что же теперь с нами будет?
Кухарка повторяла один и тот же вопрос без перерыва. Вероника оглянулась и увидела ее стоящей в дверях. Раиса комкала в руках платок, который обычно носила на голове. По щекам женщины катились крупные слезы. Ее горе выглядело искренним, и Вероника всерьез перепугалась. Должно быть, случилось что-то по-настоящему ужасное, раз кухарка так убивается.
— Что стряслось? — Вероника спустилась обратно на первый этаж.
— Ее забрали, — Раиса указала дрожащей рукой на открытую дверь. — Приехали трое в форме и велели идти с ними. Сказали, что она в чем-то виновата, но я не расслышала в чем.
— Кого забрали? — ладони Вероники похолодели, словно она дотронулась до айсберга.
