— Тсс-с! — зашипел он.
Послышался слабый скрип — и в противоположном конце коридора приоткрылась белая дверь. Кто-то воровато выглянул и, неловко переставляя костыли, двинулся к дивану. Надо было видеть реакцию сдержанного джентльмена! Флори подпрыгнул чуть ли не до потолка, как-то странно взбрыкнул, издал гортанный клич и бросился к полосатой фигуре, вывалившейся из двенадцатой палаты.
— Виктория! — кричал он. — Побэ-э-да! Ура-а-а!
Потом Флори кинулся к дивану, подхватил Зинаиду Виссарионовну и закружил ее по коридору. Где-то хлопали двери, откуда-то бежали люди в белых халатах, они обнимались, целовались, поздравляли друг друга. А на диване, критически поглядывая на всю эту суетню, сидели два русских солдата в полосатых пижамах. Они еще не поняли, что вернулись с того света, что с них началась эра пенициллина — живой воды из плесени, которая вернет жизнь многим миллионам людей в самых разных уголках планеты.
— Браток, ты из семнадцатой? — спросило привидение на костылях.
— А ты из двенадцатой?
— Так точно.
— Чего вскочил-то?
— Попить бы. Так чаю захотелось, ну прямо невтерпеж!
— С лимончиком?
— Хорошо бы! Как догадался?
— Так я тоже приволокся за чаем. А они… Чего это они, а? — кивнул Игорь на возбужденных врачей.
— Радуются. Видно, не очень-то верили в свое лекарство.
— Эк, загнул! В лекарство они верили. Мы могли подвести.
— Это точно. Особенно я. И как это я поднялся?! Ведь на мне живого места нет. А вообще-то здорово, что мы пришли сюда вместе. Значит, ничья, значит, победила дружба.
— В каком смысле?
— Англичане говорили, что их пенициллин лучше и двенадцатая поправится быстрее, чем семнадцатая. А мы — в одно время, день в день.
— Минута в минуту! Знаешь, мне что-то расхотелось пить, — поднялся Игорь. — Пойду посмотрю, как там наши.
— Я тоже побреду в свою палату. Надо будить остальных — им тоже пора в строй. Разлеживаться некогда, конца войны еще не видно.
XXVII
Опять этот сон! Опять налитые свинцом ноги, ставшие ватными руки, перехвативший горло крик. Снаряд все ближе! Он летит именно в ту воронку, на дне которой схоронился Громов. Надо выскакивать, надо бежать. Но совсем нет сил. Обычно Виктор просыпался за мгновение до того, как в воронку вонзался снаряд, на этот раз его растормошили гораздо раньше.
— Товарищ капитан! — трясли его за плечо. — Проснитесь, товарищ капитан!
— А? Что? Куда? — вынырнул он из выматывающего душу сна.
— Вас вызывает генерал, — доложил посыльный. — Немедленно.
— Есть, — привычно подтянулся Громов. — Сейчас буду.
Он быстро разделся, выскочил из хаты, побежал к колодцу, достал ведро воды, окатил себя с головы до ног, издал воинственный клич и кинулся одеваться. Через минуту на пороге появился аккуратно причесанный, подтянутый офицер и деловито зашагал в сторону полуразрушенной церкви, где размещался штаб дивизии.
— Товарищ генерал, — козырнул он, — капитан Громов по вашему приказанию прибыл.
— Проходи-проходи, — встал из-за стола Сажин и шагнул навстречу Виктору. — Жив-здоров? Проблемы есть?
Виктор открыл было рот, но Сажин усадил его на лавку.
— О проблемах потом. Из дома пишут?
— Так точно, пишут.
— Как там Маша? Дочь не болеет?
— Все в порядке, — широко улыбнулся Виктор. — Живут у моей матери, по-моему, очень дружно, так что тыл в полном порядке.
— А Рекс? — лукаво прищурился еще не привыкший к генеральским погонам и потому время от времени поправляющий их Сажин. — Какие подвиги на его совести? Много ли задавил молоденьких кобельков?
— Черт его знает, что делать с этим сексуальным маньяком! — не выдержал Громов и с силой хлопнул пилоткой по голенищу.
— А ты как думал?! — захохотал Сажин. — Закон природы!
— Какой там, к дьяволу, закон! Он же на себя не похож. Глаза блудливые, воняет, как от козла, жрет, как тигр, а ребра выпирают. Вы не поверите, но даже ко мне он приходит только по утрам. Навернет пару котелков каши — и опять к своим сучкам.
— Не к сучкам, а к дамам, — смеясь, поправил Виктора Сажин. — Да, подкузьмили тебе саперы, здорово подкузьмили.
— Вот именно! Жили себе не тужили, женского общества знать не знали — и вдруг такая пакость: под боком появляется саперная рота с двадцатью собаками. Ладно бы, кобелей привезли, а то ведь пятнадцать сучек и пять доходяг-кобельков.
— Весна — она и на фронте весна, — вздохнул Сажин. — А здесь, на Украине! Ты посмотри, какие кругом сады! Жгли их, топтали, а они цветут!
— Вот я и говорю, — гнул свое Виктор. — Нельзя ли саперов перевести куда-нибудь подальше? А то ведь потеряем хорошего солдата.
— Тут я с тобой согласен. Солдат по кличке Рекс — вояка что надо! Будь это в моей власти, честное слово, представил бы его к награде. А саперов передислоцировать не могу, они нужны именно здесь. Слушай, неужели пятеро мужиков не могут справиться с одним? Ведь зубы-то у них есть.
— Где им! — махнул рукой Виктор. — Рекс этим мужикам задал такую трепку, что, завидев его, те прячутся по углам.
— А дальше?
— Дальше он ведет себя как султан в гареме. А сучки… Ведь среди них есть породистые овчарки, сам видел, так даже они, потеряв всякий стыд, грызутся из-за того, кому Рекс окажет знаки внимания.
— Да-а, а ты говоришь, нет проблем, — покачал головой Сажин.
— Я не говорю, что нет. Чего-чего, а проблем всегда предостаточно.
— Это верно, проблем предостаточно. И одна из них свалилась на мою голову, хоть и связана с тобой.
— Не понял, — приподнялся Виктор.
— Да сиди ты, сиди, — нажал на плечо Сажин. — Опять что-то затевает наш друг Галиулин. Кстати говоря, он теперь полковник. В общем, пришел приказ о твоем откомандировании в его распоряжение.
— Та-ак. Значит, опять в тыл?
— Тыл тылу рознь, — заметил Сажин.
Громов намека не понял и деловито спросил:
— Когда явиться?
— Сегодня. Дай-ка я тебя обниму, — поднялся Сажин, достал платок, отвернулся, трубно высморкался и, пряча глаза, закончил: — На войне дороги кривые, может, свидимся, а может, нет… Привык я к тебе. Да и воевали мы неплохо, правда? Недаром дивизия стала гвардейской, ты — Героем, я — генералом. В общем, я на тебя надеюсь. А если что не заладится, просись назад — здесь твой дом и здесь тебе всегда рады.
На этот раз Виктор уловил какие-то намеки, хотел переспросить, но генерал Сажин порывисто его обнял и подтолкнул к двери.
— Иди. Тебя ждут.
Через полчаса капитан Громов бодро шагал к поджидавшей его полуторке. Он закинул в кузов тощий вещмешок, потертый фибровый чемоданчик и сел в кабину.
— Давай к саперам, — бросил он водителю. — Километр по дороге, потом направо.
Саперная рота располагалась в чудом уцелевшем лабазе, обнесенном высоким забором. За этим забором слышались лай, поскуливание, грозное рычание…
— Вот вы где, голубчики, — шагнул во двор Виктор и остолбенел.
На небольшом холмике, возвышавшемся в центре двора, царственно возлежал Рекс. Чуть пониже — два остроухих кобелька, которые верноподданно облаивали всех, кто осмеливался приблизиться к «трону». А по лужайке, грациозно изгибаясь, ходили, бегали, прыгали и чуть ли не летали молоденькие сучки. Рекс благосклонно взирал на этот парад красоты, иногда ни с того ни с сего широко зевал, но стоило кому-то из кобельков сделать хотя бы шаг в сторону его подруг — и властелин издавал такое свирепое рычание, что нахал тут же прирастал к месту.
— Ну и дела-а, — усмехнулся Виктор. — Вот оно, оказывается, какое собачье счастье. Нет, с этим надо кончать! Тоже мне феодал выискался. Рекс! — строго позвал он. — Ко мне!
Какая-то собачонка заливалась бестолковым лаем, и Рекс не расслышал команды, но что-то знакомое долетело до него, и он строго рыкнул. Собачонка на полувсхлипе оборвала лай.
— Рекс! — хлопнул себя по бедру Виктор. — Ко мне!
Рекс встал, с подвывом потянулся, как бы сбрасывая всю нашедшую на него блажь, хлестнул себя хвостом и гигантским прыжком подлетел к хозяину.
— Ну что, нагулялся? — спросил Виктор. — Пора, брат, за дело. Вперед! — взмахнул он рукой.
Рекс оглянулся на своих подруг, прощально взмахнул хвостом и стрелой бросился вперед. Когда Громов закрыл ворота, за спиной раздался такой горестный вопль пятнадцати покинутых жен, что Виктор хоть и расхохотался, но искренне им посочувствовал.
Полковник Галиулин крепко обнял Виктора, произнес загадочное: «Наконец-то ты мой!» — показал ему комнату по соседству со своей, сказал, что через полчаса Виктор должен выглядеть как на параде, и исчез.
Прежде чем заняться собой, Виктор вычесал, а потом выкупал в небольшом озерце Рекса. Тот сразу стал прежней собакой-солдатом — поджарой, собранной, с навостренными ушами, чуткими ноздрями и готовыми к бою клыками.
