меня, потом на всех вокруг. Под его взглядом многие солдаты опускали глаза. Я вспомнила, как и сама недавно не могла выдерживать его дольше пары секунд. Они все боялись бывшего Палача, без сомнений, даже несмотря на то, что их тысячи, а он – один. Рей снял с себя кардиган, надел на меня, обнял и поцеловал: долго, с удовольствием, на глазах у всех вокруг, в знак протеста и как доказательство того, что я – действительно первопричина всех этих событий. А после обернулся к военным и безапелляционно произнес:
– Я больше не принадлежу вашему миру. Если хотите знать всю правду – идите в архивы, теперь никто вам не помешает разобраться во всем самостоятельно. А ещё лучше, загляните внутрь себя. Ни одни книги или архивные документы не смогут заменить вам тех знаний, которые можно получить, изучая самих себя. Будьте людьми, в конце концов. Не пытайтесь преследовать нас. Вы знаете, на что я способен. Вы всё видели.
Солдаты молчали, тихий шепот проносился по задним рядам. Мы снова пошли вперед сквозь полуразрушенные улицы белого города. Никто ничего не говорил нам, толпа расступалась. Так странно спокойно идти между этими людьми, одетыми в красивую синюю форму, и не бояться их. Я никак не могла понять, победили мы или проиграли. Не было ощущения триумфа или радости от освобождения. То боль от пережитых страданий и потерь закрадывалась в моё сердце, то сожаление о совершенных ошибках, но чаще – пустота. Будто из меня взяли и вытащили всё живое, осталась одна только оболочка, израненная, одетая в кровавый наряд. Опять этот цвет, красный на белом – мой взгляд опускался под ноги, и я видела полы платья, стелющиеся по белой мостовой, потом поднимала глаза и видела окровавленную руку Рея, крепко державшую меня. Невыносимо. Я с силой выдернула свою ладонь.
– Рина? – Рей остановился и посмотрел на меня, – что с тобой?
– Кровь. Не могу видеть её. Наши руки в крови.
– Она давно уже засохла и свернулась, это просто грязь. Пойдем скорее отсюда, – Рей спешил, говорил быстро, отрывисто.
– Впереди должна быть площадь с фонтаном, если там осталась вода, то вы сможете вымыть руки, – Франц, на счастье, сохранил разум во всей этой неразберихе.
Мы пошли ещё быстрее, Рей как назло шагал очень бодро, я еле успевала за ним. Скоро, действительно, показалась площадь, на которой я когда-то уснула от изнеможения. После нападения на город, она осталась практически невредимой, и в чаше фонтана поблескивала вода, хоть сам он и не работал. Я побежала к чаше и опустила в неё свои руки, начала отчаянно их тереть, чтобы смыть засохшую кровь. Вода окрашивалась в красный цвет, и я старалась не смотреть на неё. Рядом опустился Рей и тоже стал отмываться, засучив рукава рубашки. Я вытащила руки из воды – они были чистыми, но вода – теперь и она стала кроваво-красной. Будто весь фонтан наполнен кровью, я безотрывно смотрела на эту красную жидкость, хоть и понимала, что вода не настолько грязная, не такая яркая, но моё воображение рисовало жуткие густые потоки. Голова резко закружилась, меня скрутило и начало тошнить. Горечь подступала к горлу и рвалась наружу, слезы выступили на глазах.
– Что с Риной? – Франц испуганно вскрикнул и бросился ко мне, но Рей был рядом и опередил его. Он положил мокрую руку мне на лоб и придерживал другой рукой, чтобы я не упала.
– Ей плохо. Думаю, что это от переживаний.
– Кровь, Рей. Тут всё в крови, весь фонтан полон, – я еле могла говорить, тошнота никак не отступала, перед глазами всё плыло.
– Уйдем отсюда, скорее. Франц, помоги мне, – они взяли меня под руки, и повели прочь от этого ужасного места. Но мне не становилось легче, ко всему прочему ещё добавился какой-то низкий гул, который с каждой минутой нарастал. Я закрыла глаза и помотала головой, чтобы прогнать этот звук. Но он становился всё сильнее. Мы остановились, кто-то поднял меня на руки и понёс дальше. Моих сил уже не хватало даже на то, чтобы открыть глаза, но по пробившемуся сквозь пелену тошноты запаху древесной коры я поняла, что это – Рей. Несет меня, вместе с украденной им моей жизнью, прочь из этого ада.
Когда я очнулась, мы сидели на ступенях полуразрушенного дома, голова моя лежала у Рея на коленях. Гул никуда не пропал, и сначала я подумала, что это гудит у меня в голове, но прислушалась и поняла, что звук исходит откуда-то сверху. Франц бежал с противоположной стороны улицы, неся что-то в руках. Это была еда и вода – спасение для меня, да и для нас всех. Я села и немного потянула спину, всё тело закаменело и болело. Оглядевшись вокруг, я поняла, что мы почти вышли из города, в конце улицы виднелось зеленое поле.
– Как чувствуешь себя? – Рей внимательно смотрел на меня, будто проверял, всё ли на месте.
– Уже лучше, спасибо. Это было какое-то помутнение, я не могла справиться с собой.
– Неудивительно, увиденное, наверняка, шокировало тебя. Не каждый день наблюдаешь, как кого-то убивают. Да ещё и множество перемещений в предыдущие дни, карцер. Ты отлично держишься для женщины из другого мира, – Рей явно пытался меня приободрить, выходило неловко и довольно прямолинейно, но я всё равно была ему благодарна.
– А вот и еда! – Франц с улыбкой протянул нам фрукты, печенья и воду, – это всё, что мне удалось найти в этих разрушенных домах. Такое ощущение, что никто не занимался разборами завалов и восстановлением. Всё брошено.
– Восстановление обычно начинают с центральной части, сюда просто не успели добраться. И теперь уже не доберутся, – Рей кивнул куда-то вперед и наверх. Я подняла голову и увидела серебристые длинные цилиндры над центральной частью города – это они гудели.
– Что это? – я указала на летающие объекты, назвать самолетами их нельзя, дирижабли? Тоже нет. Просто летающие цилиндры.
– Это конец, – Рей отвернулся от города.
– Мировые Советы готовятся уничтожить город, как больную клетку в теле, – Франц вздохнул, и мне показалось, что в его глазах стоят слезы, – там остался капитан. Теперь он будет там похоронен.
– Он напоминал мне отца, – снова стало тоскливо, и в груди что-то заныло, я опустила голову и посмотрела на огрызок яблока и видела в нем огрызок, который остался от моей прежней жизни. Я замахнулась и выбросила его. – Что будет с солдатами?
– Скорее всего те, кто послушал нас, успеют уйти. Они не хотят принимать свою гибель. Их отловят
