— Нет, в неглубокой могиле. Вероятно, поэтому его сначала и не заметили. Вы знаете, как бывает. Все слышат об исчезновении детей, хотят помочь, участвуют в прочесывании территории. Люди прошли прямо по его могиле…
Мьюз посмотрела вокруг. Ничего примечательного. Только крест, какие ставят в тех местах, где при автомобильной аварии гибнут люди. Но крест старый, покосившийся. Ни фотографии Биллингэма, ни цветов, ни плюшевых медвежат. Только покосившийся крест. Один-одинешенек посреди леса. Мьюз передернуло.
— Убийца… Вы, вероятно, это знаете, его звали Уэйн Стюбенс. Как выяснилось, он работал в лагере вожатым. Существует множество версий насчет того, что произошло той ночью в лесу, но, согласно общепринятой, Стюбенс сначала разобрался с исчезнувшими подростками — Пересом и Коупленд. Похоронил их. Начал копать могилу для Дугласа Биллингэма, когда нашли Марго Грин. Он наскоро забросал тело землей и убежал. Судя по тому, что нам известно, ему нравилось закапывать тела. Он от этого тащился. Вы ведь знаете, Стюбенс похоронил всех своих жертв. В других штатах?
— Да, знаю.
— И вы знаете, что некоторых он закопал еще живыми.
Мьюз знала и это.
— Вы допрашивали Уэйна Стюбенса?
— Мы говорили со всеми, кто находился в лагере. — Фразу эту шериф произнес медленно, осторожно. В голове Мьюз звякнул колокольчик тревоги. А Лоуэлл продолжил: — Да, от этого Стюбенса меня в дрожь бросило… по крайней мере, так я сейчас думаю. Но, возможно, все мы задним умом крепки. Никакие ниточки к Стюбенсу не тянулись. Ни к кому не тянулись. Плюс Стюбенс был из богатых. Его родные наняли адвоката. Как вы можете представить, лагерь тут же закрыли. Дети разъехались по домам. На следующий семестр Стюбенса отправили учиться за океан. Если не ошибаюсь, в Швейцарию.
Мьюз все смотрела на крест.
— Можем идти дальше?
Она кивнула. И они вновь двинулись вперед по едва угадываемой тропе.
— Давно вы главный следователь? — спросил Лоуэлл.
— Несколько месяцев.
— А до того?
— Три года занималась расследованием убийств.
Шериф вновь вытер огромный нос.
— Легче не становится, да? — Вопрос показался ей риторическим, поэтому она продолжала идти молча. — Дело не в злодействе. Дело не в мертвых. Они ушли. Тут уже ничего не изменишь. Я о том, что остается, — об эхе. Возьмите лес, по которому мы идем. Некоторые старожилы уверены, что эхо звучит здесь вечно. Логично, если подумать. Вот этот парнишка, Биллингэм. Я уверен, он кричал. Он кричит, ему отвечает эхо, звук гуляет туда-сюда, затихает, затихает, но так и не исчезает полностью. Он до сих пор не смолк. Эхо убийств такое же.
Мьюз шла, не поднимая головы, смотрела под ноги, чтобы не споткнуться.
— Вы встречались с семьями жертв? — спросил шериф.
Она задумалась.
— Мой босс — близкий родственник одной из них.
— Пол Коупленд.
— Вы его помните?
— Как и говорил, я допрашивал всех, кто находился в лагере.
В голове Мьюз вновь звякнул колокольчик.
— Именно он предложил вам заглянуть в это дело? — поинтересовался Лоуэлл.
Она не ответила.
— Убийство — это всегда несправедливость, — продолжил он. — Бог дает человеку жизнь и отпускает ему определенный срок, а потом кто-то вмешивается и обрывает эту жизнь. Если вы раскроете это преступление, я буду только рад. Но преступление — как смятая алюминиевая фольга. Найдя убийцу, вы расправите эту фольгу, но для семьи жертвы она уже никогда не будет прежней.
— Алюминиевая фольга?
Лоуэлл пожал плечами.
— Да вы философ, шериф.
— Загляните как-нибудь в глаза своего босса. Что бы ни случилось в этом лесу, оно еще там. Эхо, понимаете?
— Ну не знаю…
— И я не знаю, следует ли вас туда пускать.
— Почему?
— Потому что я допрашивал вашего босса в связи с событиями той ночи.
Мьюз остановилась.
— Вы говорите о конфликте интересов?
— Да, именно об этом я и говорю.
— Пол Коупленд был подозреваемым?
— Дело по-прежнему открыто. И это, несмотря на ваше вмешательство, мое дело. Вот почему на ваш последний вопрос я не отвечу. Скажу одно: он солгал насчет того, что произошло.
— Он нес ночное дежурство. И не мог знать, насколько все серьезно.
— Это не оправдание.
— Но улик против него не было, так?
Лоуэлл промолчал.
— Я прочитала материалы дела, — продолжила Мьюз. — Пол Коупленд не выполнил свои обязанности должным образом. Вы говорите о чувстве вины, которое он должен испытывать. Он скорбит о сестре, само собой. Но я думаю, еще больше его донимает чувство вины.
— Интересно.
— Что?
— Вы говорите, его донимает чувство вины. Вины за что?
Она продолжала идти.
— И это любопытно, не так ли?
— Что именно? — уточнила Мьюз.
— Тот факт, что он оставил свой пост. Подумайте об этом. Он ответственный паренек. Все так говорили. И внезапно, в ту самую ночь, когда отдыхающие тайком выскальзывают из лагеря, в ту самую ночь, когда Уэйн Стюбенс планирует совершить убийства, Пол Коупленд решает пренебречь своими обязанностями.
Мьюз на это ничего не ответила.
— Именно это, моя молодая коллега, всегда казалось мне очень уж странным совпадением. — Лоуэлл улыбнулся. — Прибавим шагу. Уже темнеет, а вы наверняка хотите взглянуть на находки Барретта.
После ухода Гленды Перес я не заплакал, но слезы уже наворачивались на глаза.
Я сидел в кабинете как громом пораженный, не зная, что и думать. Меня колотило. Я посмотрел на руки. Конечно же, они тряслись. И я ущипнул себя за руку, чтобы убедиться, что не сплю. Убедился.
Камилла жива.
Моя сестра вышла из леса. Как и Джил Перес.
Я позвонил Люси на мобильник.
— Привет, — поздоровалась она.
— Ты не поверишь тому, что мне сейчас сообщила сестра Джила Переса.
— Что?
Я вкратце пересказал ей наш разговор, а когда добрался до Камиллы, вышедшей из леса живой, она ахнула.
— Ты ей веришь? — спросила Люси.
— Зачем ей такое говорить, если это неправда?
Люси молчала.
— Что? Ты думаешь, она солгала? Какой у нее мотив?
— Не знаю, Пол. Но мы что-то упускаем.
— Я тебя понимаю. Но подумай, Гленде Перес незачем лгать мне об этом.
— Странно это, вот и все. Если твоя сестра жива, где, черт побери, она провела все эти годы?
— Не знаю.
— И что ты теперь собираешься делать?
Я подумал об этом, попытался навести в мыслях хоть какой-то порядок. Люси задала хороший вопрос. Что теперь делать? В какую сторону двигаться?
— Я разговаривала с отцом, — добавила Люси. — Он что-то помнит о той ночи.
— Что именно?
— Мне он не сказал. Заявил, что скажет только тебе.
— Мне?
— Да. Айра сказал, что желает видеть тебя.
— Сейчас?
— Если ты хочешь.
— Хочу. Заехать за тобой?
Она не ответила.
— Что такое?
— Он сказал, ты должен быть один. В моем присутствии Айра говорить не будет.
— Ладно.
Вновь пауза.
— Пол!
— Что?
— Все равно заезжай за мной. Я подожду в машине.
Детективы отдела по расследованию убийств сидели в технической комнате и ели пиццу. Обычно там проводили совещания, а «технической» она называлась потому, что в ней стояли мониторы, телевизоры, видеомагнитофоны и прочая техника.
Вошел Макс Рейнолдс:
— Как жизнь?
— Пицца ужасная, — ответил Диллон.
— Печально.
— Мы в Нью-Йорке. В Большом Яблоке. Родном доме пиццы, а эту в рот брать противно.
Рейнолдс включил телевизор.
— Сожалею, что здешняя кухня не соответствует твоим стандартам.
— Я преувеличиваю? — Диллон повернулся к Йорку. — Нет, серьезно, она пахнет, как блевотина алкоголика, или я чего-то не понимаю?
— Это твой третий кусок, — заметил Йорк.
— И, наверное, последний. Чтобы показать, что я не шучу.
Йорк повернулся к Максу Рейнолдсу:
— У тебя есть что-нибудь для нас?
— Я думаю, что нашел этого парня. Или по крайней мере его автомобиль.
— Ближе к делу. — И еще одна немалая часть третьего куска пиццы отправилась в рот Диллона.
— На углу, в двух кварталах от того места, где мы нашли тело, есть небольшой продовольственный магазинчик, — начал Рейнолдс. — У хозяина возникли проблемы с воришками, которые таскали продукты с выставленных на тротуар лотков. Вот он и поставил камеру наружного наблюдения.
— Кореец? — спросил Диллон.
— Не понял?
— Владелец магазинчика — кореец, да?
— Я не уверен. А какое это имеет значение?
— Ставлю доллар против пончика, он кореец. Он направляет камеру на тротуар, потому что какой-то говнюк украл у него апельсин. Потом начинает кричать, что он платит налоги, хотя у него наверняка работают с десяток нелегалов, и кто-то должен что-то сделать. К примеру, копы должны просмотреть все его сраные видеозаписи и найти мистера Фруктового Воришку. — Он замолчал. Посмотрел на Макса Рейнолдса: — Продолжай.
