вытаращенными глазами. Две недели назад он получил за грабеж два года условно. А сегодня напился и вдребезги раскурочил арматуриной стекла на девяти машинах. На десятой его взяли. Начал отмахиваться — отметелили.
— Зачем тебе это? — вдруг спрашивает Дима, присев у «клетки». — Звейчик, зачем ты это сделал?
— Похуй.
— У тебя же невеста есть. Ты ведь в тюрьму пойдешь, Звейчик. Ты сдохнешь там.
— Похуй.
Дима бежит в дежурку за ключами и судорожно начинает отпирать «клетку» — с явным намерением Звейчику добавить. Дежурный его притормаживает:
— Нам сдавать его еще. Его и так вряд ли возьмут… А он тебе что, родственник? Че ты кипишь? Чистая хулиганка, молодец, Звейчик, красотуля, давай дальше раскрываемость повышать!
Звейчик пьяно улыбается.
За окном — светло.
Гаишник пьет только по выходным. Иначе на работе он теряет нюх
На ночном дежурстве с экипажем ДПС
14.07.2010
21.38. «Ночная смена — самый кайф. Начальство ездит редко, два выходных потом и мало машин», — говорит Саша.
Саше 35 лет, Юре — 32. Оба пришли в ГИБДД после армии, но Юра успел еще пару лет побыть милиционером-водителем. Саша «работает на дороге» 15 лет, Юра — 13.
Оба считают себя «очень успешными ребятами».
Полк ДПС, с нарядом которого я дежурю, занимается спецтрассой — обеспечивает прохождение VIP-машин по Москве.
— Мы отвечаем только за конкретных випов — их человек 20, — поясняет Юра. — А мигалок разных много: есть чиновники, есть коммерческие — те, кто по договоренности с руководством ездит, но их немного, чиновников больше. И они уже не наша ответственность.
— Нас мигалки вообще не интересуют, — уточняет Саша. — Интересуют те, кто без мигалок. Они полезнее в финансовом плане, понимаешь?
Своей работой ребята, кажется, гордятся. «Вычислено, повторяю, вычислено, что на скорости свыше 120 км прицеливаться в кортеж бесполезно. А мы обеспечиваем эту скорость, — вещает Юра. — А в машине американского президента вообще есть холодильник с его кровью. Ну то есть с кровью его группы. И если что, ему ее тут же перельют».
21.42. Едем заправляться на специальную колонку для милицейских машин. Отношение к начальству у рядовых гаишников — сложное. Во-первых, регулярно заставляют перерабатывать. Нормальный график — две утренние смены, выходной, две вечерние смены, выходной, ночная смена, два выходных. Но часто экипаж заставляют в выходной выходить на дежурство. И тогда вместо тяжелого, но приемлемого графика получается пять рабочих дней по 10 часов. «Но есть же ТК!» — «А Трудовой кодекс к нам отношения не имеет, — меланхолично замечает Саша. — Мы же не за зарплату работаем».
Второе, что не могут простить начальству рядовые гайцы: в 9 из 10 случаев именно начальники дают наводку службе безопасности на сотрудников, которых потом ловят на взятке.
22.03. Встаем на пост — паркуемся на трассе в месте, заранее указанном командиром взвода. Здесь мы должны дежурить всю ночь.
— Зимой дым вверх уходит, а летом — вниз.
— У нас даже кровь на донорских пунктах не берут.
— Стоять привыкаешь. К трассе привыкаешь, но иногда все равно блюешь: движение туда-сюда, туда-сюда.
22.23. Первая авария за сегодня происходит буквально за 500 метров от нашей стоянки. Девушка на
«Тойоте» припарковалась прямо за припозднившимся мусоровозом — высадить пассажирку. А водитель мусоровоза сдал назад — и помял ей бампер и капот, разбил фару. Сам мусоровоз — целый.
Девушка плачет у машины. Юра выходит ее успокаивать: «Ну че ты, дурочка, сама назад не сдала?» — «Я сигналила, — плачет девушка. — Я думала, он слышит». Водитель мусоровоза топчется тут же — молодой усатый парень в заляпанном комбинезоне. Он даже не пытается оправдываться.
— Ну что, Станислав Евгеньевич, тут все, кажется, просто. Оформим их за полчаса, как считаете? — говорит Юра Саше. «Станислав Евгеньевич» — одна из хитростей гайцев. Это имя нужно повторять очень часто. Если участники ДТП решат писать жалобу на инспекторов, они запомнят «Станислава Евгеньевича». А такого человека в экипаже, оформлявшем аварию, конечно, нет.
Но за полчаса оформить ДТП не получается. Девушка уже вызвала по телефону молодого человека, а водитель мусоровоза — своего начальника.
Гаишники сидят в машине и рисуют схему ДТП. Кроме грамотной схемы нужно, чтобы водитель мусоровоза написал в объяснении: «Признаю себя виновным». Тогда дело можно закрыть на месте и не отправлять в группу разбора. Проблема в том, что, если водитель напишет эту фразу, он потеряет работу.
Поэтому Юра показывает парню незадачливой водительницы объяснительную водителя мусоровоза и советует «защитить подругу». Затем начинает обрабатывать начальника мусорщика. Саша тоже поддерживает нужный накал эмоций: то заявляет, что водителя нужно «выйти и расстрелять», то объясняет мусорщику, что «с тобой тут пока по-человечески, а если бы ты в меня въехал, я бы тебя побил, и ты бы тут на земле щас корчился».
Через час прессинга водитель ломается и объяснение переписывает. Уезжаем.
23.56. В патрульной машине никогда не бывает тишины.
Орет радио «Добрые песни». Сейчас звучит эпическая композиция «Мы жарим, жарим корюшку с тобой всю ночь!»
Шипит и говорит служебная радиостанция: «Пробей мне его», «Пост 58, вы там глухонемые все, что ли? Где вы?», «47, какой «Парламент»?», «122, обычный, повторяю, обычный». То и дело звучит: «Ноль-ноль», «два нуля», «ноль-ноль-ноль-ноль». Это значит: «Понял».
Саше звонит его знакомый. Знакомый в панике. Сегодня он, перестраиваясь из ряда в ряд, врезался в машину, но гаишников дожидаться не стал — скрылся с места ДТП. Просит помочь.
«Да кто тебя искать будет, — успокаивает его Саша. — Их таких в день знаешь, сколько происходит? Если только человек номер твой видел и запомнил… Ну забьют в базу, но этим вопросом никто не будет заниматься. Просто не езди день-два-три-четыре».
Юра в это время зарабатывает деньги. Сегодня днем ему позвонили и попросили «за одного человека». Человеку надо помочь вернуть права — отобрали за серьезное превышение скорости. Юра обозначил цену вопроса — 15 тысяч (по его словам, права можно вытащить обратно даже во время судебного процесса — правда, это будет стоить уже 100–200 тысяч) и начал «работать» —
