— В твоих словах есть истина. Пожалуй, следует отправиться туда сегодня после завтрака.
— Нет. Сегодня не могу. Надо подождать пару дней, пока Таня придёт в себя. Я не оставлю её одну без присмотра. К тому же, неизвестно ещё, где сейчас Сарук находится. Может, он и не домой отправился, а в ближайшем селении затаился, что бы снова Таню похитить.
— И такое возможно. Только я тебя вот о чём прошу: ты пока не говори Радане о том, что подозреваешь её в подлости. Если Сарук просто очернил её, тебе же потом самому стыдно будет, что наговору поверил.
— Думаю, ты прав, отец. Не буду торопиться с осуждением Раданы. Твои слова посеяли зерно сомнения в мою уверенность. Но ведь я позвал тебя не только за этим. Я позвал тебя… — Буршан встал из-за стола, подошёл к тумбочке около кровати и взял пузырёк с фиолетовой жидкостью. — Вот… — показал он его отцу.
Часть 7 глава 10 (продолжение)
Карушат резко поднялся со своего стула:
— Ты уже напоил Таню этим? — в его голосе была тревога.
— Нет.
— Слава Артаку, мудрому и светлому! — воскликнул Карушат. — Я очень прошу тебя, сын, не делай этого.
— Почему?
— Яга не сказала тебе?
— Нет. Она посоветовала поговорить с тобой, прежде чем я дам ей это зелье.
— Я не хочу, что бы ты повторил мою ошибку. Помнишь, я говорил тебе, что твоя мать, Ольга, из того же мира, что и Таня?
Буршан кивнул.
— Так вот… О, Гнесс! — Карушат, расхаживая по комнате взад вперёд, схватился за голову. — Никогда не думал, что будет трудно произнести это вслух… Так вот… твоя мать… она жива.
— Что!? — Буршан впился взглядом в лицо отца. — Что ты сказал?
— Она жива. Она ушла в свой мир, когда ты был совсем маленьким.
— И ты молчал всё это время!? Как ты мог!?
— Послушай… послушай, сынок… Если бы ты знал с детства, что твоя мать ушла, то твоя боль была бы безграничной.
— Ты думаешь, мне было не больно знать, что моя мать умерла? Объясни мне, зачем ты лгал!? — Буршан разволновался не меньше отца.
— Понимаешь, очень тяжело осознавать, что тебя бросили… Знать, что она где-то живёт и даже не вспоминает, не думает о тебе… Эта боль съедает изнутри… Она жжёт сильнее огня… И пламя этой боли почти иссушило мою душу, — печально сказал Карушат.
— Ты опоил её зельем?
— Да… Она несколько раз убегала, а я возвращал её обратно. Потом опоил зельем, и на какое-то время она забыла свою прошлую жизнь и свой мир. Как я был счастлив! Мне казалось, и она была счастлива. Мы, действительно, очень хорошо жили с ней… — он замолчал, предавшись воспоминаниям.
— Но почему сила зелья иссякла? В чём причина? — нарушил тягостное молчание Буршан.
— Видишь ли, у него такая особенность — если человек увидит что-то из своей прошлой жизни, то память к нему вернётся. И однажды Ольга увидела и узнала свой кулон на шее одной девушки из Зелёной Дали. Я думаю, она потеряла его при одной из попыток покинуть Горушанд, а девушка нашла. Ты представить не можешь, что я выслушал, — горько усмехнулся его отец. — Самое страшное, что расстались мы очень плохо. Она была в гневе! Кажется, она даже ненавидела меня… Ты не представляешь, как это больно, когда тебя ненавидит любимая женщина. И я не хочу, что бы ты пережил то, что пережил я.
При этих словах отца Буршан вспомнил, какой ненавистью во взгляде его окатила Таня после того, как он ударил её.
— Что же мне делать, отец? Если я не опою её, она убежит, а я жизни своей без неё не представляю…
— Отпусти её.
— Как это — отпусти?
— Скажи, что она может вернуться к себе и отпусти.
— Но как же я?..
— Если ты действительно её любишь, то думай о ней, а не о себе. Не препятствуй её возвращению. Лучше страдать от одиночества, чем от ненависти любимой женщины.
— Ты… ты до сих пор любишь мать?
— До недавней поры любил. Всё надеялся, что она вернётся.
— А если она вернётся сейчас, через столько лет, то?.. — Буршан сделал паузу, позволяя отцу закончить предложение.
— Ещё несколько дней назад я был бы рад её возвращению. Теперь же мне это безразлично. Я вдруг понял, насколько был глуп все эти годы. Вместо того, что бы радоваться каждому мгновению жизни, я предавался воспоминаниям и часто тосковал. Я жил в постоянном чувстве вины, считая, что это я разрушил наше счастье. Отпусти я её сразу…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— У тебя не было бы меня, — улыбнулся Буршан, пытаясь сгладить болезненные воспоминания отца. Дотронулся до его руки.
— Да, это верно, но, вполне возможно, что я бы обрёл счастье с другой женщиной.
— Ты из-за меня не привёл в дом хозяйку?
— Ты тут не причём. Я слишком погрузился в свою боль. Нянчился с ней. Жалел себя и ругал, а надо было просто жить! Скажу ещё раз, сын: не повторяй моих ошибок! Вдруг чувство твоё не так сильно в тебе. Вдруг ты встретишь другую женщину и пожалеешь о содеянном.
Буршан задумался. Подошёл к кровати. Присел на корточки перед Таней. Долго смотрел на неё. Потом повернулся к отцу:
— Спасибо, что был откровенен со мной. Я подумаю над твоими словами…
В порыве благодарности за этот разговор он встал, подошёл к отцу и обнял его за плечи. Тот тоже обнял его. Похлопал по спине:
— Думай, сынок.
— И ещё… Спасибо, что поспешил ко мне сразу. Спасибо, что выслушал.
— Не за что. Значит, ждём, когда Таня придёт в себя, и отправляемся в Синюю Даль, так?
— Да, отец.
— Не передумаешь?
— Нет. Я хочу не только наказать Сарука, но и узнать, не оговорил ли он Радану.
— Вот и хорошо. Это правильно. — Карушат поднял руку в прощальном жесте. — Если что понадобиться — обращайся. — С этими словами он направился к выходу.
Если Буршан сначала и удивился тому, как рьяно защищал отец его бывшую женщину, то, проводив отца до дверей спальни и вернувшись к Тане, он тут же забыл об этом. Как раз пришло время смочить отваром глиняные лепёшки и обтереть её тело настойкой, которую дала Яга. Он снял с неё носки и свитер. Выполнил все указания бабушки. Снова одел свою любимую. Укутал в одеяло. Сел рядом с ней на кровать. Воспоминания в его голове вытесняли друг друга. То он вспоминал, с какой нежностью и любовью смотрела на него Таня, то видел её взгляд, полный ненависти… Посидев в раздумьях некоторое время, он взял с тумбы пузырёк с фиолетовой жидкостью и, полный решимости, поднёс к её губам…
Часть 8 глава 1
— Молодой человек. Я Вам уже несколько раз повторила, что Ольга Павловна сегодня никого не принимает. День у неё не приёмный, понимаете? — недовольно смотрела молоденькая медицинская сестричка на Макса, который пытался пройти на отделение гинекологи, где Ольга Павловна Романенко была заведующей.
— Вы поймите, это очень важно! Я к ней по личному, а не профессиональному вопросу.
— Раз по личному, то и нечего в больницу приходить. Идите к ней домой.
Макс и пошёл бы домой, но адрес и место работы он узнал утром, а ждать до вечера не то, чтобы не хотел, просто не мог. И так с момента исчезновения Тани прошло много времени. Он даже думать боялся о том, что значит быть пленницей у князя в этом непонятном мире под названием Горушанд. И очень надеялся, что Ольга подскажет ему, как можно спасти Таню.
— Любочка! Что происходит? Почему у нас посетитель без халата и бахил?
— Он настаивает на личной встрече с Вами, — встала Люба, — и совершенно не слушает меня.
Максим повернулся на голос и замер. Перед ним стояла женщина на вид не старше тридцати лет, хотя на самом деле, он знал, что ей было за сорок. Но не это поразило мужчину. На него холодно смотрели зелёные глаза князя первой линии.
— В чём дело, молодой человек? — строго сказала Ольга Павловна.
— Не в чём, а в ком. Скажите, имя Буршан Вам что-нибудь говорит?
Заведующая отделением побледнела. Прижала руки к груди:
— Что?.. Как Вы сказали?..
— Буршан, — не спускал с неё глаз Максим.
— Идёмте за мной. Любочка… Если меня будут спрашивать, я занята и когда освобожусь — неизвестно.
