Малыть. – Они, даже если бы и пылали желанием, всё равно толком в ближний бой вступить не смогли бы! Лишь простреленные болтами да свинцом землю устлали.
– Так и так им конец! – я подвёл итог этой дискуссии. – Не забывайте, товарищи воеводы, мы ещё с детинцем не разобрались, – напомнил я раздухарившимся ратьерам, ожидавшим момента, когда «стройбат» наведёт нормальную переправу через ров и расчистит проход.
Клоч, командир второго полка, первым через развалины Великих ворот прорвавшегося в Окольный город, действовал согласно заранее утверждённому на ГВС плану. Он подозвал к себе командира шестнадцатой роты и приказал ему, воспользовавшись смятением в городе, проникнуть к воротам детинца и снести их направленным взрывом петарды, занять образовавшийся проход и оборонять его до подхода полкового подкрепления.
А сам полковник двинулся ротными соединениями полка сразу вслед за штурмовой ротой. Окольный город в кварталах, прилегающих к Великим воротам, во многих местах дымил и пламенел оранжево-красными вихрями пожаров. Из-за стелющихся по земле волн дыма было тяжело дышать. Следуя приказу, пехотинцы натянули на свои лица влажные повязки для дыхания. Впереди, у самого детинца, полковник услышал частую пальбу из единорогов. Ещё через несколько минут, продвигаясь по слегка изогнутой улице, ведущей от Великих ворот к детинцу, всматриваясь в густую завесу дыма, Клоч сумел увидеть, как штурмовая рота расстреливает из пушек защитников города, засевших у ворот детинца.
Полоцкие воины во множестве скопились у перекинутого через ров моста и сейчас безуспешно пытались скрыться от картечин за деревянными кольями-надолбами. Но большинство ополченцев о каком-либо сопротивлении даже не помышляли, лишь заслышав частую пальбу, одни стали сигать в ров, другие увеличили давку и напор у ворот, стремясь побыстрее протиснуться на территорию детинца, создавая вокруг себя панику и напрочь дезорганизуя предпринимаемые отдельными командирами вялые попытки хоть как-то самоорганизоваться и дать отпор захватчикам. Слишком уж большой ужас вселяла артиллерия в людей, впервые с ней сталкивающихся, оттого совсем не привычных к такому чуду с явственным сатанинским душком. Сложившейся ситуацией полковник воспользовался сполна: не прошло и получаса, как он уже приказал подавать сигнал ракетницей о захвате ворот детинца! А по следам второго полка уже спешил второй эшелон в виде конных ратьеров. С падением детинца у защитников Полоцка окончательно улетучились и без того мизерные шансы отстоять свой город от навалившихся на него смоленских войск.
Недавно избранный полоцким вече и успевший прокняжить меньше месяца князь Брячислав Василькович лежал раненым в своих покоях. Мои телохранители, ворвавшиеся первыми, бесцеремонно прижали ухаживающих за князем челядинников к стене. Заходя в покои, я непроизвольно сморщился, уж очень заливисто заголосила какая-то баба, но, отхватив затрещину, быстро умолкла, всхлипывая.
– А вот и наш князь… – Вокруг ложа больного была расставлена посуда с различными лечебными взварами. – Ай-ай-ай, – я состроил прискорбную мину лица, – как же ты так, князюшко, поранился?
– Издеваешься! – прохрипел в ответ Брячислав, его бок был перевязан, похоже, у него сломано ребро, из-за этого князю было трудно говорить.
– Угадал, издеваюсь! – подтвердил я. – У тебя два варианта: присягнуть мне и убраться в ту дыру, откуда ты выполз… – не успел я договорить, как был перебит грубым окриком.
– Да как ты смеешь! – прокричала, густо покраснев, богато разодетая малолетняя пигалица, правда, очень красивая пигалица. Видать, это была дочь князя. Она была в наряде красного цвета, с вышитыми золотыми орнаментами, с золотым поясом, рукава нижней одежды были с золотыми поручами, башмаки – и те золотые.
– А это что за коза? – спросил у своих людей.
«Коза» от возмущения вспыхнула, не найдя слов, что ответить. Голос подал кто-то из полочан.
– Это Параскева Брячиславна, дочь князя полоц… – сам собой оборвался голос говорившего, но тут же поправился: – Дочь князя Брячислава.
Я хмыкнул, прям Прасковья из Подмосковья. Ещё раз оценивающим взглядом осмотрел княжну. Деваха была очень даже симпатичная, в моём вкусе и, судя по внешней атрибутике (повою – головному убору), не замужем. Поэтому обстановку в княжеских покоях я решил дальше не нагнетать. Первоначально я планировал своим издевательством и грубыми словами вывести Брячислава из себя, чтобы получить законный повод подвергнуть его обструкции, вплоть до смерти, но, глядя на его дочь, передумал.
– Предлагаю тебе, князь, присягнуть мне и вернуться в свой бывший удельный город Браслав, но уже в новом качестве, в качестве моего наместника – градоначальника. В пригороде получишь в собственность вотчинные земли. Я, знаешь ли, уделов на своей земле терпеть не могу, – рассмеялся от своих же слов.
Моё настроение резко улучшилось и теперь стремительно попёрло вверх, сказывалось, наверное, присутствие Параскевы.
– Слыхал уж про твою нелюбовь, – прошипел то ли от боли, то ли от злости Брячислав.
– Вот я тебе и предлагаю, став моим подручным князем, остаться на своей земле или, отказавшись от столь высокой чести, покинуть навсегда Полоцкие земли, выбор за тобой.
– Присягну, – недовольно пробурчал князь, – куда уж мне деваться.
– Вот и хорошо, Брячислав Василькович, я распоряжусь прислать к тебе епископа, мне, в его присутствии дашь крестоцеловальную клятву. Выздоравливай, князь, попозже поговорим, – закончил я миролюбиво, а затем неожиданно подмигнул опешившей от всего происходящего Параскеве.
Выйдя из покоев, я распорядился, обращаясь к ключнику бывшего полоцкого князя:
– Мой тебе наказ! Сегодня на пир приведёшь Параскеву Брячиславну!
– Где, кстати говоря, полоцкий епископ, почему его в городе нет? Нам есть о чём с ним поговорить, – спросил я у боярина Пантелея Романовича, без долгих раздумий назначенного мной наместником Полоцка. Дело в том, что он являлся старинным другом и бизнес-партнёром сразу нескольких смоленских бояр и купцов, имеющих паи в наших совместных предприятиях.
– Он вроде как обретается на левом берегу Полоты, в Спасо-Евфросиньевском женском монастыре, – ответил наместник.
От такой новости я от души рассмеялся, задыхаясь от избытка чувств, и сказал:
– Сразу видно, что местный епископ – наш человек! У монахинь под юбки спрятался! Чувствую, с таким смельчаком мы быстро сговоримся о совместном нашем житии-бытии.
– Государь, тут ты не совсем прав, – решил внести ясность Пантелей Романович. – Там находится усыпальница и загородная резиденция полоцких епископов, поэтому…
– Хрен редьки не слаще! – я подвёл итог всем этим оправданиям. – В любом случае губа у полоцких епископов не дура – свою резиденцию в самом настоящем гареме разместили! Самому, что ли, к нему съездить? Не доводилось мне в женских монастырях еще бывать…
– Владимир Изяславич, может, не стоит туда тебе ехать? – испугался моего озорного настроения наместник. – Всё ж монастырь женский, зачем полочан лишний раз злить?
– Ладно, убедил, – подумав, согласился я, – но людей за епископом побыстрее пошли. Срочно надо князя Брячислава к
