Берсерк всегда слишком давил на младшего брата. Не специально, просто такой уж он был. Он был для Ника всем — отцом, братом, богом, светом в окошке и кумиром, которому поклоняются фанаты. Да, Ник был самым настоящим фанатом своего брата. Но мальчики взрослеют, и важным этапом превращения в мужчину всегда является отрицание. Отрицание всего, с чем тебя связывало детство. Желание отстоять свою личность, оттолкнув все, что дорого. Оторвав, с кровью, с болью, с ненавистью.
Ник начал взрослеть. И произошло то, что произошло.
А он, Джойс, лишь забавлялся, не думая тогда, что изменения, происходящие в мальчишке, приняли такие необратимые последствия. Думал, что выдающийся ум Ника Тесла удержит того от непоправимых поступков.
Увы, никакой ум не справляется, когда эмоции зашкаливают. Парня штормило, бросало из крайности в крайность, а он, Джойс, был слишком слеп и слишком самонадеян, чтобы это увидеть.
Когда его космолет вышел в участке космоса, перенасыщенном сгустками темной материи, он просто не поверил. Как такое могло быть? Он сам лично проверял маршрут, и в этом секторе даже близко не должно было быть ничего подобного. Но перепроверять было некогда, потому что корабль начал гибнуть. В самом прямом смысле слова. Вместе со своим экипажем.
Допустить такого Джойс не мог. Пусть раньше, когда он был, по сути, ребенком, и ничего не мог сделать… но не теперь.
Системы корабля не справлялись с пробоинами. Он разваливался на глазах. Здесь могло помочь только замедление времени. Замедление времени в конкретной точке пространственно-временного континуума, чтобы разрушения протекали медленнее, и корабль мог бы достичь пункта назначения, не распавшись на запчасти и не погубив людей.
Никто не знал этот способ. Никто не знал, кроме него, Джойса, потому что те, кто его проверял на практике, были мертвы. А он поклялся над их парящими в невесомости космоса телами, что никому не раскроет этот ужасный по своей сути способ овладения временем. Он знал, что сможет спасти свой корабль, но для этого ему придется пожертвовать собой. Ведь должен быть кто-то, кто будет управлять из нормального времени замедленным кораблем. Ему придется навсегда остаться за горизонтом событий.
И когда он уже собирался выйти в космос, Ник, находившийся в отчаянии и ужасе от того, что совершил, признался ему.
Николас Берсар, талантливый молодой ученый и амбициозный парень, не желавший мириться со вторыми ролями, с энтузиазмом откликнулся на предложение сотрудничать с секретной организацией… Впрочем, названия ее он не сообщил, но Джойсу это и не было нужно. Мало ли на свете этих организаций, которые считают себя выше всех человеческих норм и правил.
Ника просили немного подправить координаты маршрута корабля, командиром которого был Джойс. Его убедили, что несмотря на то, что корабль получит достаточно серьезные повреждения, все закончится благополучно.
Они знали, что Джойс обладает знаниями, которые помогут кораблю спастись, и им нужно было, чтобы он, отчаявшись, решился их применить. Если так подумать, слишком уж много они о нем знали. Джойс прятался, скрывался, притворялся обычным пацаном, менял документы и имена и думал, что ему удалось скрыться. А они, видимо, все это время следили за ним и выжидали. Пока не дождались.
Они убедили Ника им помочь. И Ник сделал то, о чем его просили.
* * *
Температура росла. Есения пыталась докричаться до Антона, заставляла Джейн фальшиво петь, потом звала Луи, Нырка, но никто не откликался, а кваканье Джейн все больше походило на истерику. Ясно было одно: что-то случилось с терморегуляцией корабля, а управление находилось в инженерном отсеке. Есения сомневалась, что сможет туда добраться с закрытыми глазами. Впрочем, дублирующий пульт находился в командной рубке. Это было относительно близко. Но почему Максим и Джойс ничего не предпринимают?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Джейн, Бледа или Джойс, хотя бы кто-нибудь из них в сознании? Спой верхнее «ля», если да.
Прозвучало нижнее «ми».
Ничего не оставалось — нужно было идти.
* * *
Накануне полета, Ник разговаривал со своим братом. Он все же испытывал некие сомнения и хотел проститься с тем, кого любил больше всего. Разговор прошел не совсем так, как хотелось парню, тем более что многого Ник не мог сказать брату. Под влиянием эмоций он оставил записку Максиму, что сделает все возможное, чтобы Кант проиграл, а Берсерк выиграл.
Бледа должен быть найти записку, уже будучи на корабле. Берсар никогда и никому ее не показывал, может быть, даже уничтожил. И он понятия не имел, что Джойс знает о ее существовании. Но Джойс знал, потому что Ник рассказал ему.
Вот почему Бледа никогда не настаивал на тщательном расследовании. Он боялся, что неприглядная роль Ника вскроется. Что, впрочем, не мешало ему ненавидеть Джойса, который, как он думал, позволил его брату покончить жизнь самоубийством, чтобы скрыть позор.
Он знал, что Ник признался Джойсу в том, что изменил маршрут. Намеков в подслушанном разговоре Бледе хватило, потому что у него еще была записка Ника с признанием.
Итак, Ник все рассказал Джойсу, а дальше… Время поджимало, не было возможности тратить его на сожаления и прощения, и Джойс направил корабль к черной дыре, чтобы воспользоваться искривлением пространства-времени возле нее. Он вкратце объяснил Нику, что тому придется делать на борту, так как им нужно было скоррелировать свои действия, раз уж Джойс выйдет в космос за пределы горизонта событий. Ник был гением, он быстро ухватил основную идею. И пошел дальше. В космос вышел он сам, заблокировав Джойса в одном из отсеков с пробоиной, зная, что дверь не откроется, пока герметизация не будет восстановлена. Зная, что идет на верную смерть.
Джойс орал и матерился на весь эфир. Все в нем бунтовало, и не хотелось смиряться с еще одной смертью, которой он позволил произойти.
Тогда Ник сказал одну странную фразу, которую Джойс будет помнить до конца своих дней.
«Твоя кровь в моих венах».
Что это означало, Джойс не знал, но был уверен, что для Ника она значила много. Это были последние слова, что он услышал от него.
Джойс потом самолично вышел в космос, чтобы принести на борт тело Николаса Берсара. И он взял со всей команды слово, что они никогда и никому не расскажут, по какой причине корабль получил такие повреждения. Но невозможно было рассказать и про героизм Ника, не упомянув о его предательстве.
Сколько еще этих демонов будет на его пути?
Голос звал. Он не позволял ему забыться, он тормошил его и тянул. Может быть, ради этого голоса он и жил?
Глава 15
Температура на борту подходила к критической. Парни все отключились, и только Есения еще была в сознании. Но чтобы что-то предпринять, ей нужно было сдвинуть Максима Берсара, лежавшего в отключке на пульте терморегуляции и закрывшего собой все датчики. Ко всему прочему, капитан вцепился пальцами в поручень, и их свело судорогой. Как ни пыхтела Есения, стараясь разогнуть пальцы Максима, как ни пыталась применить какие-то рычаги, чтобы сдвинуть тяжеленное тело, ничего не получалось. Маленькая пищащая мышь!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Слезы текли по ее лицу, практически обваривая. Девушка разделась догола и, даже если бы все парни сейчас очнулись и стали на нее пялиться, ей было бы абсолютно все равно! Господи, пусть бы уже они очнулись!
