Кажется, начинаю понимать.
Но до чего же нашей светлости неохота…
– И когда?
– Через месяц.
О нет! Значит, завтра мне предстоит заняться приглашениями? А потом и вправду лентами-цветами, размещением гостей? Меню… салфетками, кольцами для салфеток, посудой, столовым серебром…
За что?!
…приглашения рассылать не надо. В эту ночь всякий, кто имеет титул и не связан обязательствами… или связан, но еще не состоит в браке, является нашим гостем. Тебе помогут, Иза. Но Магнус прав: ты должна заняться балом. Прежде его устраивали дамы из Благотворительного комитета.
А я думала, что хуже быть не может!
…но сейчас у замка появилась хозяйка. Это должны увидеть.
– Не волнуйся, ласточка моя. Распорядители знают, как и что делать. Это не свадьба, бал проводится ежегодно. Ты лишь скажи, каким желала бы видеть замок.
– А каким он был? В прошлом году?
Молчание…
– Я… – Кайя потер мочку уха, – как-то не обратил внимания. Но вроде бы цветы были розовыми. И еще бантики. Точно были бантики.
Урфин кивнул. Магнус руками развел: мол, что ты хочешь от мужчин? Хорошо, если вообще заметили, что бал этот имел место.
– В прошлом году был Сад невинности. Зал украшали розами пятнадцати сортов… всех оттенков белого. Белый – цвет невинности. – Тисса говорила все тише и тише, пока совсем не замолчала.
Что ж, тема для беседы у нас имеется. У мальчиков тоже. Это расставание будет недолгим, но мне жуть до чего не хочется выпускать мужа из виду.
…я буду рядом.
Говорю просто так.
…я знаю.
Поднимаюсь и протягиваю Тиссе руку. А Урфин тотчас подбирается.
– Иза…
– Мы просто побеседуем. О Садах невинности…
Урфин краснеет? Пытается во всяком случае. Кажется, меня неправильно поняли, но настроение внезапно улучшается. Все-таки чудесная у меня семья.
В маленькой гостиной уже подали чай.
Комната-табакерка: обитые тканью стены и панели розового дерева. Обилие лепнины – завитки, виньетки, медальоны. Высоченные вазы с павлиньими перьями. Изящная, почти игрушечная мебель. Засилье фарфоровых безделушек.
И стеклянный шар с водяной лилией.
Тисса присаживается на краешек кресла, глядя исключительно на лилию. От меня ждут моралей? Нет уж, нашей светлости надоело. И вообще, у нее жених имеется, вот он пусть и воспитывает. Представив процесс, я с трудом сдержала смешок.
Заговорила первой все-таки Тисса:
– Мне очень жаль, что вчера я… ушла без предупреждения.
Вздох.
– Магнус предупредил.
– …и все бросила.
– А у тебя был выбор? – Я разливаю чай по фарфоровым чашечкам, которыми только в куклы играть. Кажется, поняла, чем мне не нравится эта комната – она не для людей, для игрушек. И я сама начинаю ощущать себя этакой куколкой.
– Их сиятельство были… настойчивы.
Ей идет улыбка. И кажется, вчерашний день был прожит не зря.
– Тисса, – протягиваю ей чашку, – я не собираюсь тебя ругать или упрекать в чем-то. Сейчас за тебя отвечает Урфин, и я понимаю, что ты должна ему подчиняться.
А их сиятельство не всегда предугадывают последствия собственных поступков.
– Но если вдруг случится, что он тебя обидит… случайно. Или ты почувствуешь, что что-то идет не совсем так. Или понадобится совет… да что угодно. Я всегда буду рада тебе помочь.
Проникновенно получилось, но вот поняли ли меня?
– Спасибо.
Всегда пожалуйста. Тисса пьет чай маленькими глотками. И нельзя не признать, что она, в отличие от нашей светлости, в обстановку вписывается.
Шкатулка лежала на каминной полке между двумя фарфоровыми дамами, которые перемигивались друг с другом, заслоняя личики веерами. Фигурки были расписаны с удивительной тщательностью, и дамы казались живыми.
– С днем рождения тебя. – Я протянула шкатулку, надеясь, что подарок ей понравится. Нет, Тисса в любом случае будет очень благодарна, но хотелось бы, чтобы подарок ей действительно понравился. – Извини, что с опозданием.
– Это… мне?
– Тебе.
Кажется, ей давно не дарили подарков. Тисса принимает шкатулку очень бережно. И не сразу решается открыть. Я не мешаю. Я помню, какое это удовольствие – угадывать, что лежит внутри коробки. Сразу столько вариантов, один другого безумней. Угадать получается через раз.
– Я правда не знаю, принято ли у вас праздновать дни рождения.
– Только если в семье…
А семьей Тисса пока меня не считает. Да и не только меня, но надеюсь, со временем все изменится.
В шкатулке – гребни удивительной красоты. Белая кость. Лунный камень. Серебро. Резьба. Чеканка. И каждая вещь – произведение искусства. Кажется, их не только для расчесывания волос используют.
– Я… очень вам благодарна. – Она все-таки решается посмотреть на меня. И взгляд долгий, выжидающий, но Тисса решается: – И… я бы хотела спросить… я не могу понять, чего он от меня ждет! Он сказал, что не хочет, чтобы я только подчинялась. Что его это оскорбит. А как тогда мне себя вести? И что делать? Чего он хочет?
Глобальный женский вопрос, на который до сих пор нет внятного ответа.
– А чего ты сама хочешь?
Глава 16
КОРАБЛИ И ПУШКИ
– Сэр, мы окружены!
– Отлично! Теперь мы можем атаковать в любом направлении!
Военные истории
Кайя говорил, стараясь блокировать эмоции. Получалось. Почти.
Дядя морщился.
Урфин сидел неподвижно, вцепившись в подлокотники кресла, точно опасаясь, что если выпустит их, то снова сделает какую-то глупость.
Главное, кратко вышло. И по существу.
– Хорошо, что ты молчал. – Урфин первым заговорил, отрывая пальцы от кресла. – Я бы действительно напортачил…
…например, попытался убить.
Кайя и самому эта мысль приходила в голову. Да она, можно сказать, засела в этой голове занозой. Только как убить того, кто почти неуязвим?
И во много раз сильней.
Опытней.
– Неважно, что было тогда. – Врать самому себе Кайя не любил, но дядя в кои-то веки не стал указывать на ложь, отвернулся только. Ему стыдно, хотя он и понимает, что ничего не смог бы сделать.
– Надо понять, что со мной происходит сейчас. И как быть дальше.
После беседы с Кормаком танк ожил. Кайя чувствовал железо, которое ворочается, пытаясь выбраться из земляной ямы. Искалеченные колеса елозят по мягкому грунту, лишь глубже зарывая неподъемную тушу.
