– Это я должна обижаться на Соню. А она себя ведет так, словно жертва – это она!
Но Алена неожиданно встала на сторону Сони.
– Это не она сумасшедшая, а ты! – без обиняков заявила она подруге. – Явилась вся расфуфыренная, на дорогой машине, с букетом цветов, с прической, да еще и с тремя поклонниками на заднем плане. И хочешь, чтобы она радовалась?
– Постой, какие поклонники?
– Блумберг, Татаринцев и Ваня, – четко отрапортовала Алена. – Один другого краше! Думаешь, я не вижу, как они возле тебя кругами ходят? И возьмем ту же Соню. У нее что? Дома разоренный алтарь, на котором ни одной твоей изуродованной фотографии не осталось, и голые стены! Глазу не на чем отдохнуть! Сердцу нечем порадоваться! Бедная, бедная Соня! Честное слово, Инга, теперь мне ее и самой стало жалко!
На следующий день Ваня уезжал вместе с Аленой. Он не скрывал своей грусти. И пока длились сборы, все время поглядывал в сторону Инги. Но с духом так и не собрался и никаких решительных шагов не предпринял. Может быть, потому, что вокруг все время крутились Блумберг и Татаринцев? Последний просто поселился в квартире у Инги. Участковый никак не мог успокоиться и сокрушался по поводу того, что Инге пришлось рисковать своей жизнью.
– Как они могли подставить вас? – возмущался он шепотом, оставаясь с ней наедине. – И Алена Михайловна туда же! Впрочем, на нее не нужно сердиться. Это все этот проныра-адвокат виноват! Понял, что может получиться громкое дело, вот и подсуетился. Небось, если бы дело касалось только убийств, он бы и пальцем о палец не ударил. А тут подделка драгоценностей! Блумберг теперь для владельцев этих драгоценных изделий герой.
Инга лишь вяло отмахивалась. Она и без Татаринцева знала, что почти все клиенты Блумберга – люди обеспеченные. Многие из них являлись не только клиентами или даже знакомыми адвоката, но они также были постоянными покупателями «Афины Паллады». И у некоторых из них в последнее время закрались кое-какие подозрения насчет чистоплотности этого торгового дома. Но, будучи людьми сановитыми, они не заподозрили в обмане очень богатых итальянских хозяев. Они предположили, что обманывает их кто-то из служащих компании. И, как оказалось, были правы.
– Анну все равно бы вычислили рано или поздно. Правильно ей чутье подсказывало, что надо бежать. И верно, что она собиралась замести за собой следы, инсценировав собственную смерть. С Виталей это у нее хорошо получилось.
– Анну подвело то чувство, которое она питала к Михаилу. Она считала, что любит его, что понимает его и разбирается в его поступках. Но на самом деле, я думаю, Михаилу было плевать на Анну. Он намеревался с ее помощью заработать, а потом… Трудно сказать, что было бы потом.
– А теперь уж совершенно точно никакого «потом» у этих двоих не будет.
Анна получила пятнадцать лет колонии. Ее сообщникам грозило по десятке. Но смерть избавила их от этого наказания.
После суда Инга больше не виделась с Блумбергом наедине. Он несколько раз выступал с предложением провести вечер в ресторане, но ей не хотелось этого. Она никак не могла забыть Блумбергу, как легко он пожертвовал ею, чтобы взять с поличным Анну. Он не только не предупредил Ингу, что она выступит в роли подсадной утки, но и побуждения, которые им двигали, ее сильно смущали.
Вот к Алене она никаких претензий не имела. Пусть подруга сидела в одной машине с Блумбергом и его ребятами с прослушкой, но Алена старалась в первую очередь для Инги. Не окажись Анна за решеткой, еще неизвестно, чего бы она натворила дальше. А вот Блумберг старался ради своих сановитых клиентов. Это перед ними он мечтал выслужиться, им хотел оказать немаловажную услугу. Безопасность Инги в тот момент интересовала его меньше всего.
Итак, Ваня уехал. Блумберга она вежливо отшила. Оставался один Татаринцев. И он взял обыкновение каждый вечер заглядывать к Инге с отчетом о проделанной работе. Сидел, пил чай, трескал домашние пирожки или купленный им самим тортик. И страшно, просто страшно раздражал своим присутствием Ингу!
