— Не совсем.
— Согласись для начала сделать шесть книг, не больше. С восьми утра до четырех дня, прямо здесь, на «Тэйп Энджин». За тысячу в неделю.
Рози вытаращила на нее глаза и задохнулась от изумления.
— Тысячу долларов в неделю? Ты с ума сошла?
— Спроси Кэрта Гамильтона, считает ли он, что я сошла с ума, — спокойно произнесла Рода. — Помни, это не только голос, но и количество сеансов. Ты сделала «Луч Манты» за сто четыре. Никто из тех, с кем я работала, не сумел бы сделать это меньше чем за двести. У тебя прекрасные голосовые данные, но что совершенно невероятно — это твой контроль дыхания. Если ты не певица, то как, скажи, пожалуйста, ты достигла такого контроля?
Перед Рози вдруг возник кошмарный образ: она сидит в углу и держится за поясницу, а ее почки, распухшие и трясущиеся, как раздувшиеся мешки, наполнены кипятком. На коленях у нее передник, и она молит Бога, чтобы не заполнить его рвотой, потому что ей больно вставать. Ее почки при этом словно протыкают острые расщепленные доски. Она делает долгие ровные вдохи и медленные слабые выдохи, потому что так ей легче, и пытается умерить торопливое биение сердца до более спокойного ритма дыхания. Сидит и слушает, как Норман делает себе сандвич в кухне и напевает «Дэниэль» или «Возьми письмецо, Мария» своим на удивление приятным кабацким тенором.
— Я не знаю, — сказала она Роде. — Я даже не знала, что такое контроль дыхания, пока не встретила тебя. Наверное, это просто дар.
— Ладно, кончаем разговоры, милая, — свернула беседу Рода. — Нам пора возвращаться, а то Кэрт бог знает что о нас подумает.
Робби позвонил из своего кабинета в городе, чтобы поздравить Рози с окончанием «Луча Манты» — как раз когда она уже собиралась уходить. Он ни словом не упомянул о контракте, но спросил, не позавтракает ли она с ним в пятницу, чтобы обсудить, как он выразился, «деловое соглашение». Рози согласилась и, ошеломленная, повесила трубку. Она подумала, что Рода, видимо, права в своем сравнении: Робби Леффертс действительно похож на жмота, изображенного на обратной стороне карточек Комитета общественных пожертвований.
Когда она повесила трубку в кабинете Кэртиса — захламленной маленькой кладовке с сотнями визиток, пришпиленных булавками к стенам, — и вернулась в студию за своей сумочкой, Рода уже ушла — наверняка выкурить последнюю сигарету в дамском туалете. Кэрт делал пометки на коробках с перемотанной пленкой. Он поднял на нее глаза и улыбнулся.
— Здорово поработала сегодня, Рози.
— Спасибо.
— Рода говорит, что Робби собирается предложить тебе контракт.
— Да, она так сказала, — кивнула Рози. — Может быть, это правда. Постучи по дереву.
— Что ж, ты должна знать кое-что, когда станешь договариваться о сумме вознаграждения, — сказал Кэртис, убирая коробки с пленками на верхнюю полку, где уже рядами стояли дюжины таких коробок, похожих на тонкие белые книжки. — Если ты получаешь пять сотен за «Луч Манты», то Робби уже хорошо наваривает на тебе… Потому что ты экономишь сотен семь на студийном времени. Сечешь?
Она усекла и теперь сидела здесь, в «Горячей Чашке». Будущее представало перед ней в неожиданно ярком свете. У нее были друзья, место, где жить, работа и перспектива продления контракта, когда она закончит с Кристиной Белл. Контракт может принести тысячу долларов в неделю — больше, чем зарабатывал Норман. Это сказка, которая, похоже, станет былью.
Да, и еще одно. В субботу у нее свидание…, на всю субботу, если считать и вечерний концерт «Индиго Герлс».
Лицо Рози, обычно печальное, осветилось радостной улыбкой, и она ощутила безотчетное желание обнять кого-нибудь. Она проглотила последний кусок пирожного и снова поглядела в окно, подивившись, — неужели все это действительно могло случиться с ней, неужели и впрямь может существовать жизнь, где люди выходят из своих тюрем, сворачивают на большую дорогу и… попадают в рай.
2
Надпись «Стойте» погасла и зажглась «Идите». Пам Хаверфорд, уже сменившая белую униформу горничной на обтягивающие красные брюки, перешла улицу вместе с двумя дюжинами других людей. Сегодня она отработала лишний час, и у нее не было ни малейшего основания думать, что Рози окажется в «Горячей Чашке», но… все равно она так думала. Если угодно, называйте это женской интуицией.
Она окинула быстрым взглядом здоровенного детину, шедшего рядом, которого, как ей казалось, она видела пару минут назад возле стенда с газетами в «Уайтстоуне». Его можно было бы принять за что-то интересненькое, если бы не глаза… вообще лишенные всякого выражения. Он мельком глянул на нее, когда они вступили на противоположный тротуар, и отсутствие выражения в этих глазах — ощущение какой-то пустоты в них — на мгновение сковало ее холодом.
3
Сидя в «Горячей Чашке», Рози вдруг решила, что хочет выпить вторую чашку чая. У нее не было ни малейшего основания думать, что Пам может заглянуть сюда — уже прошел целый час после их обычного времени, — но она все равно так думала. Возможно, это была все та же женская интуиция. Она встала и пошла к стойке.
4
«Эта маленькая сучка рядом со мной довольно миленькая, — подумал Норман, — красные обтягивающие брючки, хорошенькая попка». Он отстал на несколько шагов, чтобы получше насладиться зрелищем — ах ты, моя крошка, — но почти сразу она свернула в ресторанчик. Норман заглянул в окно, проходя мимо него, но не увидел ничего интересного — лишь кучку старых перечниц, жующих ходовое дерьмо и пьющих кофе или чай, плюс парочку официантов, снующих там в своей обычной суетливой педерастической манере.
Старухам это должно нравиться, подумал Норман. Такая педерастическая походка, наверное, помогает выколачивать чаевые. Должна помогать, иначе зачем взрослым мужикам ходить таким образом? Не могут же все они быть педиками… или могут?
Его взгляд в окно «Горячей Чашки» — быстрый и безучастный — упал на одну даму, явно моложе старых перечниц, сидевших за большинством столиков. Она шла от окна к стойке, в дальнем конце чайного зала, где, по-видимому, располагался кафетерий (по крайней мере он полагал, что так называются подобные места). Он взглянул на ее задницу, просто потому что его взгляд всегда устремлялся к этому месту, если объект был женского пола и моложе сорока. Рассудил, что она недурна, но не настолько, чтобы, забыв о своем деле, срочно за нее хвататься.
Когда-то задница Розы так выглядела, подумал он. Точно, но это было давно, еще до того, как она распустилась и ее задница стала широченной, как добрый пуф.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
