Следующие несколько дней я, попивая холодные напитки, с лэптопом на коленях провожу в тени деревьев: просматриваю сайты римских отелей, которые дал мне Макс. Один находится в центре, но какой-то холодный и слишком напыщенный. Макс приедет туда за день до меня и оценит обстановку. Я доверяю решение ему.
Строительство домика для гостей потихоньку продвигается. Перед самым моим отъездом в Рим положена крыша, убран весь крупный мусор, и уже можно приступать к внутренней отделке. Перед поездкой мы с детьми отправляемся поужинать в «Эль Расет». После трапезы – дети умяли закуску, основное блюдо и десерт за считанные секунды – мы идем пошататься по ночному рынку. Мы присаживаемся, и вдруг мне приходит сообщение:
То, что я не мог сказать тебе тогда, в Мюнхене: я люблю тебя!
Я так давно этого ждала. И все равно удивлена. Я молча передаю трубку Андреа. Сердце стучит так, будто я пробежала марафон. Мне даже трудно просто собраться с мыслями. Он что, совсем обалдел? Я не хочу получать признание в любви по SMS. Я хочу смотреть ему в глаза. Одновременно я понимаю, насколько для меня важно, что Макс сказал эти три магических слова. Это не игра, вот в чем дело! Я выкуриваю три сигареты за две минуты, не могу ни на чем сосредоточиться и хочу одного: быть с ним. Это любовь? Да! Другого определения я найти не могу. Я все смотрю на эти слова на дисплее и в какой-то момент нахожу в себе силы ответить:
Мне бы больше хотелось услышать это лично, сидя рядом и глядя тебе в глаза. Ты знаешь, что я к тебе чувствую, прошу тебя, не играй со мной!
Ведьма (я!) уже не может отделаться от духов, которые сама же и вызвала. Из моей игры получилось нечто более серьезное. Меня это пугает, потому что я знаю о последствиях.
* * *
Утро понедельника. Час икс: в семь часов десять минут из Валенсии отправляется мой самолет. Перелет продолжается четыре с половиной часа. В субботу я возвращаюсь обратно, причем на этот раз лечу через Мадрид и буду в Валенсии только в 0.20. Мой кошелек стал легче на четыреста семьдесят восемь евро, но чего не сделаешь, когда стрела Купидона пронзила твое сердце. Я стою в римском аэропорту, жду свою красную сумку и жутко нервничаю. Потому что до самой субботы мы все время будем вместе. Эта мысль меня пугает, но вместе с тем это и некий вызов: я должна прекратить попытки контролировать ситуацию и просто отпустить ее. Открываются автоматические двери, я вижу Макса, и мое сердце рвется к нему с бешеной скоростью. Я хочу сразу же остаться с ним наедине, почувствовать его, но он говорит, что мы должны дождаться прилета его друзей. Каким-то образом мне удается усмирить свой огонь, удается не показывать разочарования и оставаться спокойной и равнодушной. Единственное, чего я хочу, – это стакан холодной воды и сигарету. Мы заходим в кафе в зале прилета. Макс идет купить какой-нибудь напиток, а я пока пишу Андреа, что долетела нормально. Макс принес воды и пирожное «Мадлен» – как он правильно угадал, я еще ничего не ела. Он указывает на табличку с надписью «Vietato fumare». В Италии в общественных местах курение строго запрещено. Ну и пожалуйста, думаю я, делаю глоток воды и надкусываю пирожное.
– Да, я люблю тебя, – говорит Макс без предупреждения.
У меня кусок застревает в горле. После секундного замешательства мне удается произнести:
– Что-о-о? Что ты сказал?
– Да, я люблю тебя, – повторяет он, улыбаясь.
Его глаза говорят то же самое. Я всегда ждала этого признания, представляла, как он скажет это при свечах, после бурной ночи, но не среди бела дня в аэропорту. По-моему, забавно. Макс говорит, что момент как раз подходящий. Может, оно и в самом деле так. Во всяком случае это признание произнесено не под влиянием каких-то романтических чувств. Оно подготовлено и продумано, вот только для меня оказалось полной неожиданностью. Но от этого имеет еще большую ценность.
– Почему ты все время говоришь «да», как будто пытаешься меня убедить? – спрашиваю я.
– Я очень долго разбирался в себе, пока понял, что могу тебе это сказать. Что я тебя люблю.
Я понимаю, что это признание вызвано не событиями последних недель, а всеми двадцатью двумя годами, что мы знакомы. Мне вдруг становится ясно, что он и я любили друг друга всегда. Как если бы любовь была каким-то тайным кодом в наших генах, как будто она была написана нам на роду свыше еще задолго до того, как мы сами это поняли и смогли в этом признаться.
Друг Макса Гарри и его жена Эдит прилетели с опозданием. Ему где-то за пятьдесят, около шестидесяти, ей – примерно пятьдесят пять. Макс заранее предупредил меня, что у Эдит сложный характер. Но мне она показалась симпатичной, и не только потому, что дымит как паровоз, нет, у нее есть чувство юмора и самодостаточность. На такси – не на метро и не на трамвае – мы едем через центр города в отель. Громадный белый пустой холл, посередине – огромная и нелепая рецепция. За ней стоят одетые в черное нервные молодые люди, которые, занятые разглядыванием собственного отражения в зеркале, и пальцем не пошевелили, чтобы обслужить гостей. Здесь я не останусь!
Но прежде я должна хотя бы взглянуть на комнату. Между тем одна из барышень на рецепции смекнула, что клиенты сейчас ускользнут, и предложила нам экскурсию по отелю. Мы осматриваем так называемый номер люкс. Он попросту больше, и на этом преимущества перед другими комнатами заканчиваются. Никакого шарма. Никакого уюта, ничего. Я не желаю оставаться в этом ледяном дворце! Мы уходим. Макс знает, что за углом есть «Hotel Quirinale», расположенный в старом здании, что мне наверняка понравится.
– Это сразу же за углом, – убеждает меня Макс.
За бортом плюс двадцать восемь, чемодан, колесики которого не работают нормально, сумка с разным барахлом, босоножки на ремешочках, чьи каблуки немилосердно застревают между булыжниками мостовой, нереально узкие джинсы и сексапильный топик от La Perla… То, что по мужским меркам находится сразу за углом, при такой амуниции определенно кажется на расстоянии множества световых лет.
Мы пробегаем мимо Пияцца Дель Чинквенто, проносимся по Фонтана делле Наиади, милой площади с множеством чудных уличных кафешек, где я с удовольствием выпила бы холодной колы. Мои ступни дымятся, мой дезодорант отказал, а по спине течет целый водопад, чтобы его впитали мои трусики-стринги. Обливаясь потом, мечтая о душе, я прибываю в гостиницу. Фойе – просто загляденье, а итальянский сервис восхитителен, так что урон от пробежки в отель «за углом», почти компенсирован. Интерьер номеров выдержан в имперском стиле, и мне это подходит, вот только в комнате две раздельные кровати. Если бы я была замужем за Максом лет тридцать, а мне самой было бы восемьдесят пять, я бы еще смогла, при определенных обстоятельствах, согласиться спать отдельно от него. Но и то при определенных обстоятельствах. А так… У нас с Максом, как он объясняет персоналу, медовый месяц. И что, мы должны миловаться, лежа на разных кроватях? Не очень удачная идея. Мальчик-носильщик улавливает мысль, зовет администратора, и решение сразу находится. Он что-то говорит Максу по-итальянски и показывает ему другой номер, а я пока рассматриваю внутренний двор, живописно усаженный самыми разными растениями. Через пару минут они возвращаются. Макс пытается перещеголять итальянца по широте улыбки, и мне не терпится узнать, куда же мы сейчас направимся. Несколько поворотов по коридору, и открывается старинная деревянная дверь, как в сказке об Али-Бабе. Из коридора я вижу чудесный старинный шкаф, справа – ванная, как мне популярно объясняют Макс и итальянец-администратор. В ванной два умывальника, унитаз и – что я вижу! – ванна с гидромассажем. Ага, она, по мнению этих господ, должна заставить мое сердце забиться! Не могу сдержать улыбку. Макс и администратор переглядываются, и я с многозначительным взглядом объявляю, что хотела бы посмотреть еще другие помещения. Чудесно: большая комната с письменным столом, диваном и одной, нет, двумя кроватями. Не успеваю я и рта раскрыть, как оба начинают тарахтеть одновременно. Макс, слава Богу, по-немецки:
