древний закон запрещал держать при себе оружие в день сбора Шести. Мы были беззащитны.
Незнакомец насладился всеобщим замешательством, затем хлопнул в ладоши, и существо вытащило из своего тряпья горшок с растением. Тот перехватил его и протянул князю.
− Прости, что пришел незваным, но того требуют мои хозяева. Ты угоден богам, Борислав. Поэтому мне велено передать твоей семье особый подарок.
Он поставил горшок на пол. Чтобы все могли его рассмотреть.
В глиняной оболочке выворачивалась и пульсировала жизнь. Многочисленные бело-коричневые побеги извивались вокруг детского лица, точно выдавленного в коре дерева или выросшего из плода. Лицо кривилось, издавая жуткие звуки.
Растение жило и дышало, точно изувеченный человек.
− Это мандрыгора. Я вырастил ее с помощью своих знаний. Возьми, и твой род никогда не прервется. Посади ее в своем саду. А когда мандрыгора прорастет и окрепнет, выпей ее сок и напои им будущую жену, чтобы ваше нерожденное дитя не знало поражений!
Наряду с тоской об оставленном оружии я подумал, что князь не тратил времени впустую. Значит, София носит под сердцем его ребенка. Как все запутанно.
− Кто ты такой, чтоб так неучтиво говорить со мной, владыкой земель Арасании вплоть до края срединного мира! − наконец, заговорил князь. − И почему пришел тайком, точно подлый враг?
− Я всего лишь голос тех, кто истинно владеет твоими землями. А так же этим миром и мирами другими. И ходить мне позволено, где только вздумается.
Вкрадчивая снисходительность в его голосе оставляла в сознании присутствующих глубокие рытвины, точно след от ногтей.
− Мой князь, не верьте ему, − Григорий вскочил, заслоняя собой Борислава и отдавая кому-то за пределами зала приказ. − Я вижу иное. Это даже не человек!
В едва заметных выемках на стенах и потолке возникли наконечники стрел. Затаившиеся в тайном лазе стражники ждали приказа уничтожить угрозу.
− Как неучтиво, − промолвил писарь, оглядываясь. − Неучтиво… и глупо.
− Что наглый сын грязи! − прорычала Варрейна, срываясь с места. Одним прыжком она оказалась позади них в своем истинном облике − лисы с огненным мехом. Отодвинув парочку столов, навстречу к чужакам так же вышел богатырь, ранее разнявший ее мужа и Хозяина вод.
− Стойте! Не приближайтесь! − крикнул Фес, разглядев в незнакомце то, что не успели увидеть мы.
Но опоздал.
Импульс, последовавший за его словами, заставил всех окаменеть. Люди и нечисть падали на столы, прямо в собственные угощения. Богатырь рухнул, как поваленное дерево, не сгибая колен, так и не успев ничего сделать. Судя по звукам глухих ударов, это же случилось и со всеми стражниками снаружи. Мы попали в ловушку.
Меня охватило сильное чувство смятения. Такое же, как когда нас с другими смагами запирали в клетке с мавкой, − только в разы сильнее. Мозг полностью осознавал происходящее и отдавал приказы, но тело его не слушало, отрезанное невидимым лезвием чужой воли.
Значит, надо сосредоточиться на боли. Она моя единственная нить к возвращению власти над собой.
− Раньше меня звали Нигол, раз уж это всех так волнует. А теперь возьмите, светлый князь, − назвавшийся гласом богов меланхолично наступил на тело богатыря и прошел по нему до самого трона. С легкостью оттолкнув со своей дороги недоучившегося смага, Нигол поставил горшок с мерзким растением на колени недвижимому Бориславу.
Тот протестующее замычал.
− Запомните: вы обязаны взрастить ее. Чтобы все получилось хорошо, понимаете? Такова ваша обязанность. В ином случае мне придется прийти и поговорить с вами вновь.
Осклизлые ростки нежно касались бороды князя.
− Мы… не до-олжны…. его упустить, − промычала Лиса.
Она быстрее всех отходила от странного дурмана, который на нас, вообще-то, не должен был подействовать. Несколько раз дернулась всем телом. Прикусила губу до крови – мы дружно последовали ее примеру – и очнулась. Взяв со стола серебряный нож и перекинув его из ладони в ладонь, пригнувшись, лаской устремилась к концу зала. Я кивнул, напрягая одеревеневшие мышцы шеи. Что-то подсказывало, что это будет непросто.
Нож Лисы попал прямо между ног Нигола. Мы оказались перед распахнутыми дверями, истощенные, словно после десятка тяжких битв.
Чужаки остановились.
− Кто вы такие? − недоуменно произнес человек в костюме писаря. − Почему вы еще держитесь на ногах?
Не узнал. А ведь точно, плащи смагов мы оставили в покоях Лучезара.
Краем глаза я уловил вялое движение позади врагов. Фес проковылял к трону и сбросил мерзкий дар с колен князя.
Тут Варрейна-лиса издала боевой клич, означающий победу над мерзким колдовством. Она вся собралась, напружинилась для прыжка, когда навстречу ей шагнуло существо в лохмотьях, на ходу распрямляя угловатое туловище. Я узнал его, как только показались острия трех рогов.
И бросился наперерез, прежде чем он ударил.
Кошмар Фензино расправил плечи, даря собравшимся торжествующий оскал. Он тоже жаждал битвы. Кто-то закричал, ужаснувшись этим неописуемым уродством, тем самым приветствуя его возвращение в мою жизнь.
Крики подстегнули оборотницу. Она стала нападать, когда в движение пришел двузубчатый хвост с шипами, ранее прятавшийся под складками ткани. Это длилось меньше секунды: я перехватил Варрейну в прыжке, оттолкнувшись правой ногой с траектории удара, и хвост прошел по косой, отшвырнув нас к стене. Крепко прижав лису к груди, я постарался сгруппироваться…
Нас бросило прямо на угол стола.
Если б не выросшие из него ветви деревьев, перехватившие мое тело, думаю, переломом позвоночника я бы не отделался. Виллы синхронно подняли руки вверх ладонями, пробуждая вокруг жизнь леса.
– Еще жив! – прорычала красная тварь. Кажется, он был доволен. – Ты…
Разъяренный олень со всей силы врезался в него роскошными ветвистыми рогами, мстя за жену. И тут же отскочил, успев защитить передние ноги от загнутых когтей. Словно скалу протаранил.
Нигол хотел вмешаться, возможно, даже создать очередной импульс, но на него обрушился стол. Поднявшийся с пола богатырь снова крепко стоял на ногах.
Чужаки рассредоточились по залу. Воспользовавшись тем, что наше внимание почти всецело принадлежало его ручному монстру, Нигол избежал травм и со змеиной скоростью проскочил мимо Лисы. А трехрогая тварь скакала по столам, сметая все на своем пути и оставляя после себя глубокие порезы от шипастого хвоста.
− Он пришел из ваэийо, − дрогнувшим голосом сказала лиса в моих руках. − Ваэийо… место искривления божественной сути.
Ничто не могло его остановить. Появляющиеся на пути живые ветви, он рвал с треском. Гигантского белого оленя, не прекращающего нападать, бросал об стены, раскручивая за рога. Чей-то роскошный меч застрял у него в плече, видимо, не доставляя лишних хлопот.
– Человек! − рявкнул трехрогий, забравшись
