— Как же это? — выдавил Томас.
Ситала склонила голову набок, словно говоря: «И после всего, что с тобой произошло всего за одни сутки, ты еще спрашиваешь?»
— А что тут такого? — отозвалась тетя Люси загадочно, как это и свойственно Тетушкам.
Лишь оказавшись в ее объятиях, Томас понял, что при всей невозможности встретить за порогом смерти кого-то живым и здоровым, это все-таки его тетя Люси.
И тогда он сам крепко ее обнял.
— Зачем ты здесь? — спросила тетушка. Она отстранилась, но взялась за его лицо руками и внимательно вгляделась, словно запоминая каждую его черточку.
— Понятия не имею, — ответил парень и кивнул на Консуэлу: — Вот у нее и спроси. Это она привела меня сюда.
Тетя Люси вопросительно посмотрела на воронову женщину.
— Мальчишка отбивается от племени, — объяснила та. — И я решила, что ты сможешь его образумить.
Какое-то время тетушка переводила взгляд с Томаса на Консуэлу и наконец остановила его на женщине.
— Каждый из нас должен сам определить собственную связь с племенем, — произнесла она. — Тебе ли этого не знать.
— Но он мечтает сбежать из резервации!
— Значит, таков его выбор, и кто мы такие, чтобы оспаривать его?
— Но…
Тетя Люси пожала плечами.
— Кто-то из нас за всю свою жизнь даже до соседнего каньона не доберется, а у других ветер в сердце. Поэтому ему потребуется чуть больше времени, чтобы обрести связь с племенем. Но рано или поздно все возвращаются.
— Вы, я вижу, о моем присутствии совсем позабыли, — не выдержал Томас.
Ситала затряслась в беззвучном смехе.
— Вовсе не позабыли, — отозвалась тетушка. — Просто загляденье, в какого ладного юношу ты превратился. Твоя мама, должно быть, очень гордится тобой.
— Все возвращаются, — повторила Консуэла. — Но мало кто становится лучше, побывав в большом мире. Взять хотя бы Сэмми Быструю Траву. Повернулся спиной к племени. Открыл казино. Охотится на кузенов в горах. Сейчас не то время, чтобы покидать Расписные земли в поисках себя.
— Если вам требуется герой, который остановит Сэмми, то это не ко мне, — вмешался парень, прежде чем тетушка успела ответить. — Меня никто и слушать не станет. Да и вам-то какое дело? Вы ведь майнаво, не кикими.
— Все происходящее в Расписных землях затрагивает мое племя! — возмутилась Консуэла. — Думаешь, нынче кузены вольны селиться где хотят? Нет, свободных земель остается не так уж и много, нас тоже обкрадывают — причем без всяких договоров, хотя, конечно, польза от них весьма сомнительна, поскольку пятипалые все равно их нарушают. Горы Йерро-Мадерас были нашим последним убежищем, но теперь и там на нас охотятся.
— Вам надо говорить с Морагу, а не со мной.
— Я пыталась. Но когда пришла к нему, он всучил мне тебя. Помнишь?
Томас кивнул, не в силах скрыть свою горечь.
— И я здесь только для того, чтобы засвидетельствовать убийство Сэмми. Тогда все ваши проблемы разрешатся.
Воронова женщина окинула его таким испепеляющим взглядом, что парень даже отшатнулся.
— Я обязана поговорить с Сэмми. Неужто ты думаешь, будто я без долгих слов прикончу его, даже не дав объясниться?
— Совершенно не представляю, чего вы ожидаете от этого разговора. Лично я не сомневаюсь, что по его окончании Сэмми будет мертв. Только не прикидывайтесь, что уже не решили этого.
— Решения о его смерти я пока не принимала. Но даже если ему придется заплатить жизнью за убитого майнаво, это ничего не изменит. Его заменит кто-нибудь другой, только и всего.
Консуэла обратилась к тете Люси:
— Они должны вспомнить обычаи племени. Вспомнить, что кикими всегда уважали своих соседей и землю, которая дала им приют.
Затем она вновь перевела взгляд на Томаса и добавила:
— Вот только как на это надеяться, если человек, обладающий даром шаманского зрения, страстно желает удрать из резервации?
— Далось вам это шаманское зрение, — огрызнулся парень. — Все происходит единовременно. Не вы ли мне это говорили? Прошлое, настоящее и будущее. Так что вы уже знаете, чем все закончилось, так ведь? А коли все свершилось, с чего вы взяли, что кто-то из нас сможет что-либо изменить?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Это она знает, а не я, — Женщина-Ночь указала на свою призрачную сестру.
Томас вспомнил рассказ Консуэлы, когда они только въехали в иной мир: перо для пробуждения связи с традицией ему подкинула Ситала. Что же воронова аура увидела в будущем, коли приняла такие меры?
— Будущее подвластно переменам, — проговорила тетушка Люси. — Решения, что мы принимаем в настоящем, воздействуют и на прошлое, и на будущее.
— Тьфу ты, что за бессмыслица, — поморщился парень.
— Возможно, прямо сейчас для тебя и бессмыслица. — Тетушка взяла его под руку и повела к ветхому деревянному столу с другой стороны печки. — Пойдем, я приготовила тебе поесть. Заодно расскажешь, что надеешься отыскать за пределами Расписных земель.
12. Стив
— Так за кого возьмемся первым? — вопрошает Калико, когда мы отходим от остальных на приличное расстояние. — За Сэмми или за папашу девчонки?
— Не думаю, что нам нужно что-то предпринимать, — говорю я. — Со временем все уляжется, и люди поймут, что мы невиновны.
— Пожалуй, за Сэмми, — продолжает моя подруга, будто и не слыша меня.
— Согласен, — отзывается Рувим.
Я останавливаюсь и терпеливо жду, когда они обернутся.
— Вы серьезно? Случись что с любым из них, и это сразу же спишут на нас. И тогда, возможно, бредовые обвинения девчонки зазвучат более убедительно.
— Ну и что? — говорит Калико.
Рувим кивком выражает свою солидарность.
— В чем проблема-то? — продолжает моя подруга. — Справедливость восторжествует, а ты сможешь спокойно оставаться в ином мире. Что такого тебе может понадобиться, что мы не сможем принести?
— Мою жизнь. Мои края. Моих друзей.
Калико не может сдержать улыбку:
— И это говорит отшельник, который большую часть жизни проводит в одиночестве в пустыне.
— Но я выбрал такую жизнь по своему желанию, а не под давлением обстоятельств. А как же ты, Рувим? Ты готов отказаться от всего и жить в пустыне? Как же твоя фактория? Псовые братцы? Да ты же вождь племени!
Он хмурится.
— Насколько мне представляется, байку про похищение сочинил Сэмми, а не девчонка.
— А ты думаешь, она не зацепится за нее, если увидит в этом выгоду? И думаешь, Тетки оставят тебя на должности, если ты перестанешь показываться в резервации? А вдруг возмущение выплеснется на все племя? Похищение и насилование белых детишек — это не шутки!
— Тут он прав, — обращается вождь к Калико.
— Наверное, насчет девчонки и ее шального папаши и прав, — отвечает она. — Но Сэмми должен усвоить, что сколько бы денег он ни расшвыривал, некоторые границы переходить нельзя и ему.
На это я тоже качаю головой.
— Я же не говорю, что мы его убьем, — продолжает Калико. — Нам просто необходимо хорошенько его проучить. Парочка месяцев выживания в ином мире в одиночку, думаю, отлично вправят ему мозги.
— И кого обвинят в его исчезновении — вполне возможно, навсегда? — не сдаюсь я, с надеждой глядя на Рувима, однако его обычно добродушное лицо сейчас само воплощение суровости.
— Если мы оставим Сэмми безнаказанным за смерть Дерека, не говоря уж о лжи против нас, он снова примется за старое, можешь не сомневаться!
— Это в тебе говорит ненависть, или ты действительно так думаешь?
— Да какая разница? Но это правда, и ты это знаешь.
В том-то и дело, что знаю. Но все равно не могу отделаться от чувства, что все можно уладить как-то получше. Все эти годы я, успешно избегая внешнего мира и не высовываясь, занимался своими делами. Почему же, черт побери, все вдруг пошло наперекосяк?
Из-за одной доброй услуги, вот почему. Потому что влез не в свое дело — Опоссум неоднократно меня предупреждал о скверных последствиях подобной самодеятельности. Но и бросить девочку, ребенка, на произвол судьбы посреди ночи в пустыне я не мог!
