Вим ничего не ответил, а пошел к кузову «ивеки», заглянул через борт.
— Он самый.
Рядом как-то неожиданно оказались Бастиан и Йос, ловко подхватив пленного, потащили его из машины. Откуда-то еще подошли люди в форме, быстро подъехали два военных «геленда». Появился тот самый мужик в темно-синей полицейской форме, которого я видел в крепости Мюйдена, поздоровался. Албанца утащили, загрузив в кузов одного из «гелендов», который быстро уехал.
— И где мой трофей? — обернулся я к Виму.
— Пошли, — показал он на паром. — Машину оставь, никто ничего там не тронет. Кстати, тебе награда положена.
— Какая? — немного удивился я.
— Деньги, — пожал он плечами. — И даже неплохие, кажется.
Неуклюжая оранжевая баржа с белой рубкой тронулась с места, медленно отваливая от пристани. Плавание было недолгим, прошли всего метров сорок до того как уткнулись в противоположный берег. Дальше пошли пешком, обогнули медпункт, или как там это правильно называется, пункт оказания первой помощи, неторопливым шагом направились к большому сине-белому ангару верфи, возле которой я заметил нескольких солдат.
— Все по плану прошло, — попутно рассказывал Вим, явно довольный проделанной работой. — Два «апача» ударили по выявленным постам, сопротивления высадке вообще не было. Караул возле верфи тоже они расстреляли. Вон там…, — он указал затянутой в перчатку рукой, — … высадили десант, у самых домов. Верфь отсекли от остальной деревни за десяток секунд и пошли по домам. Некоторые пытались сопротивляться, но…
Объяснять он не стал, я и так заметил длинный ряд тел, уложенных вдоль стены верфи.
Много убитых, под сотню, наверное, и не только мужчины. Похоже, что при зачистке не очень церемонились, что не удивляет — закончились времена политкорректности. Трупы, кстати, еще подвозят, вон, явно местные, вытаскивают еще двоих из старого пикапа.
Интересно, зачем так раскладывать? Опознавать собираются или что? Ладно, мое какое дело…
Попутно подумал о том, что действительно бандиты здорово устроились — в «зомби-мире» остров, плотно застроенный крепкими каменными домами — самое безопасное из возможных мест, наверное. Теперь тут опять люди жить будут. Вон дом вижу, в нем уже уборка идет.
Это понятно, голландцы вообще чистоплотны на редкость, а вот насчет албанцев, в домах проживавших, сказать ничего не могу, не знаю. А может быть, просто от остатков чужой злобной ауры так избавляются. Очень даже их понимаю.
— Нам сюда, — показал на небольшую дверь в стене ротмистр.
У двери стояли двое солдат, о чем-то болтающих на фламандском. Один из них посторонился, открыл дверь.
Относительно небольшое помещение. Видимо бывший склад запчастей или что-то в этом духе. Еще двое военных, наблюдающих за сидящими людьми, одетыми кто во что или даже вовсе не одетыми. Все мужчины. Пожилой всего один, в основном молодые и средних лет. На всех пластиковые наручники, и на руках, и на ногах. Некоторые ранены, но не тяжело, видны повязки.
Дитмира я увидел сразу, он сидел прямо напротив меня, у стены, босой, одетый в майку и спортивные брюки, явно почти с постели взяли. Меня узнал сразу, я по глазам понял.
— Этот, — сказал я, чувствуя, как внутри начинаю закипать, причем так, что лицо и ладони занемели, а в ушах возник словно тихий звон. — Этот самый.
Вим кивнул, что-то сказал одному из солдат. Тот подошел к Дитмиру, присел, перекусил пластиковую полоску, стягивавшую щиколотки, вернулся обратно. Остальные пленные смотрели настороженно, многие испуганно.
— Забирай, — сказал мне ротмистр. — Я тебя провожу до машины.
Я жестом показал Дитмиру, мол «вставай». Он только отодвинулся назад, к самой стене, и тогда я направил на него автомат.
— Вставай, а то получишь очередь в живот и будешь долго умирать, — сказал ему я. — Не тяни время.
Я обратил внимание на то, как побледнело его лицо. Каких-то эмоций во мне это уже не вызвало, я смотрел на него как на покойника, все еще шевелящегося, но как-то умудрившегося не превратиться в зомби, а в остальном — такой же труп. А еще я понимал, что сейчас делаю решительный шаг «на темную сторону», но меня это совсем не трогало.
Было только понимание того, что я отсюда уеду и плевать, что обо мне будут думать, а сам я никому об этом не расскажу.
Он встал, и я заметил как остальные словно отстранились от него. На Дитмира как будто тень смерти уже легла и остальные боялись того, что она краем заденет и их, они надеялись жить. Думаю что зря, если честно, на смертный приговор они себе в нынешних условиях подвигов насовершали.
— Стой, — сказал я албанцу после того, как мы вышли из ангара. — Где закопали Сэма, знаешь?
Тот встал и словно на стену наткнулся. Я понимал, что больше всего он боится упоминаний о моих погибших друзьях, это его пугает, какой-то малый проблеск надежды на счастливое окончание нашей встречи в нем живет, и разговор об убитых по его вине людях пугает.
— Ну?
— Знаю, — указал он подбородком. — Это там, за теплицами, туда все трупы бросали.
— Веди, — только и сказал я. — Знаешь, где лопату взять?
Сам удивился тому, как сухо и деревянно звучал мой голос. И себя самого я словно не ощущал, а смотрел на происходящее со стороны, будто бы пленку кто-то прокручивает.
— Знаю, — кивнул он. — Там есть, в теплицах.
— Встань на одно колено, — приказал ему я и спросил у Вима: — Еще одни такие наручники есть?
Тот молча протянул мне коричневую полоску армированного пластика. Я надел ее Дитмиру на щиколотку, заставил того вытянуть и расслабить ногу, а затем туго затянул.
— Вставай.
Тот поднялся, сморщился от боли, когда пластик врезался в натянувшееся сухожилие, приподнял ногу. Теперь убежать не сможет точно, он и идти будет еле-еле, здорово хромая.
Заметил, что Вим смотрит на такой прием с любопытством, пояснил:
— Научили знающие люди когда-то, — и скомандовал албанцу: — Иди вперед, не тормози.
14 июня, среда, утро
Окрестности деревни Кааг
Они сбросили тело Сэма в силосную яму. Не только его тело, погибали и другие люди, но он лежал последним, сверху. Дитмир выкопал его быстро, тело едва прибросали землей, явно рассчитывая на то, что яма еще пригодится. В конце концов, у них в Кааге было, как выяснилось, не сотня, а больше трехсот рабов, и время от времени их убивали. То в наказание, а то и просто так, для развлечения. Это все он мне рассказал, после того, как мы остались наедине, потому что Вим деликатно оставил нас на границе деревни.
— Заверни, — сказал я Дитмиру, бросив рулон полиэтиленовой пленки.
Тело было уже в плохом состоянии, я не хотел, чтобы Сэма кто-то увидел в таком виде. Я помнил его живым, навсегда запомню умирающим, в тот момент, когда он толкнул к машине раненую Дрику и упал, пробитый пулями. А таким как сейчас я его помнить не хочу. Не нужно мне этого.
Дитмир сейчас больше напоминал зомби, провалявшегося в грязи не одну неделю, чем человека. Впрочем, человеком он и не был никогда, разве что в невинном детстве. От него смердело, слой грязи и гнилья покрывал его с головы до ног так, что даже лицо разглядеть было сложно. Он завернул тело Сэма в пластик, взвалил его на садовую тачку, которую мы тоже прихватили из теплицы.
— Вези, — показал я ему направление.
Он покорно подхватил ручки и толкнул тачку по дорожке. Я шел следом, метрах в пяти, не сводя с него ствола автомата. По глазам Дитмира я видел, что он подумывает о последнем броске с лопатой на меня, но браслет на ноге и расстояние заставляет передумывать. А мне надо, чтобы он довез Сэма туда, где он будет похоронен, нет мне смысла убивать его сейчас, вот и не стал его провоцировать даже малейшей надеждой на успех.
Потом албанец шел с тачкой по дороге, а я ехал следом. Шел он уже трудно, устал и сбил ноги в кровь, но пока еще держался. Пока шли из деревни, нас отовсюду провожали взглядами. Местные, военные — все смотрели вслед, но никто не сказал ни слова.
Дитмир толкал тачку с телом Сэма до моста, потом катил ее к тепличному комплексу, тому, где я похоронил Дрику. Я даже застрелил нескольких зомби, попавшихся на пути, чтобы не мешали похоронам. Пусть убийца позаботится об убитом.
Ноги албанца оставляли кровавые следы на асфальте, я даже забоялся того, что по ним нас найдет какой-нибудь мутант, но этого не случилось. Могилу Дрики никто не обнаружил и не осквернил, сюда шиптары не добирались, похоже. А может быть им было все равно. Дитмир выкопал рядом вторую могилу, для Сэма. После того, как он углубился в землю достаточно глубоко, так, что голова едва была видна, я сказал:
— Хватит, вылезай. Только лопату сначала выбрось.
Лопата упала у моих ног. Выбирался он с огромным трудом, но помогать ему я не стал.
Когда он встал возле ямы на четвереньки, я ударил его лопатой по голове, плашмя. Звук был как по бревну, албанец упал лицом в грязь. Сознания он не потерял, бил я не очень сильно, но все равно сопротивляться уже не мог, тут уже все наложилось — усталость, боль, страх.
