– Это Ворвий, – прокричал Страшнозол. – Ворвий-мясник! Бойтесь когтей…
Он забежал со спины, его мечи замелькали с такой скоростью, что слились в два сверкающих круга. Ворвий страшно зарычал, размахивал во все стороны ужасающими лапами, но люди отпрыгивали, уклонялись, а он ревел все тише, наконец пошатнулся и рухнул мордой в топкую землю.
Ютланд, трепеща, смотрел, как новобранцы деловито переворачивают чудовище, срезают когти, выдирают из пасти клыки, затем сняли с передних лап металлические наручники.
Никониэль оглянулся, подмигнул.
– Вот и первые трофеи!
– Да, – проговорил Ютланд осевшим голосом, – да… трофеи…
Он помнил, что перед путешествием в Лихие Земли даже бывалые воины пьют за то, чтобы им не встретился Ворвий-мясник, смерть от его лап особенно ужасна. Говорят, не убивает сразу, а медленно пожирает человека, глядя в его лицо и наслаждаясь криками и хрипами. Но эти ребята завалили его достаточно быстро, хотя и новобранцы.
Деониссимо словно прочел его мысли, подмигнул.
– Главное, – сказал он бодро, – слаженность! В группе витязь или ратоборец принимают на себя удар, разбойник рубит со спины, а чародей и стрелок бьют издали.
Ютланд кивнул, все правильно, чародея и стрелка Ворвий убил бы с одного удара, даже разбойника, у которого страшные по силе и быстрые удары двух мечей, но хилые кожаные латы. Зато закованные в прочнейшую сталь ратоборцы и витязи способны долго выдерживать натиск такого зверя, а за это время члены его команды изрубят, истыкают стрелами, сожгут огнем…
Вдали раздалось сиплое шипение. Чародейка начала двигать руками, лицо сосредоточенное, лучник натянул тетиву, а ратоборец быстро выступил вперед и поднял над головой тяжелый меч. Из болотной жижи медленно поднялось нечто отвратительно сизое, но с наброшенным на плечи темно-зеленым плащом, грязным и в потеках грязи.
– Жарагар! – вскрикнул Никониэль.
Чародейка перестала двигать руками и метнула шар, на этот раз вдвое крупнее, чем тот, которым подпалила Ворвия. Лучник словно расчетверился: на его месте на миг возникли четыре призрачные фигуры, натянули тетиву и выпустили четыре стрелы.
Ютланд не поверил глазам, но все четыре и вонзились в Жарагара, реальные, осязаемые. Жарагар дернулся, две стрелы в бешенстве сломал рукой с удивительно длинными сизо-синими кистями и чудовищно крючковатыми пальцами.
Он силился броситься на них, однако чародейка больше не наносит удары, а всего лишь удерживает на месте колдовством, заставляя то пускать корни, то обездвиживает, то на пару секунд останавливает для него время, замедляя его движения, а разбойник все наносит со спины яростные удары, а Никониэль тяжело и страшно рубит тяжелым мечом.
Ютланд только приготовился ударить палицей, как Жарагар рухнул мордой вниз. Члены отряда тут же начали шарить у него под плащом, один с торжествующим воплем вытащил красиво выкованный стальной шлем, вскинул над головой.
Деониссимо сказал с завистливым вздохом:
– Шлем Доблести… Плюс четырнадцать к боевому духу, по три к сопротивлению против заклинаний чародея и волхва, плюс пятнадцать к жизни…
– Я в позапрошлый раз такой же добыл, – сказал Страшнозол, – правда, с Ворвия. Продал за три тысячи монет.
Деониссимо фыркнул.
– Твой тоже стоит три тысячи.
– Зато у меня шлем титана, – сказал Деониссимо, – он добавляет еще и к силе семь. К тому же у меня полный комплект!
Стрелок прислушался, предостерегающе вскинул руку.
– Конский топот… Готовьтесь! Мы должны успеть первыми.
Ютланд услышал дикий храп, на поляну впереди выметнулся огромный кентавр, чудовищно крупный как в человеческой части, так и в конской. Ютланд не мог себе даже представить коня таких размеров, а этот несется легко, земля чавкает и расплескивается под широкими копытами, которые при каждом скачке выбрасывают широкие комья земли…
Гигантский, полный звериной энергии, он мчался напрямик, ломая кусты и мелкие деревца, широкая грудь перепоясана ремнями, из-за плеча торчит рукоять меча, конская спина без седла, однако там трепещет под ветром красивая красная попона, тоже прихваченная ремнями из хорошо выделанной кожи.
В руках кентавра странного вида лук, он моментально вскинул его с уже наложенной тетивой, однако в грудь страшно ударил огненный шар, остановил на скаку, тут же в нем появилось несколько стрел, а навстречу с боевым ревом ринулся Никониэль.
Кентавр зарычал страшно, правая рука поднялась к плечу, Ютланд охнул, увидев, какой длины у него меч. Никониэль закрылся щитом и ударил, стараясь опередить противника. На груди кентавра появилась кровавая полоса, кровь потекла узкой струйкой, но сам ратоборец отлетел от ответного удара на два шага.
Страшнозол прыгнул за кентавром вдогонку и быстро-быстро рубил узкими клинками, нанося длинные неглубокие раны, но кентавр в ярости видел только Никониэля, которого надо добить, и снова занес над ним огромный меч.
Ютланд набежал сбоку и с силой ударил палицей. Кентавр пошатнулся, в удивлении и ярости повернул голову. Злые глаза впились в подростка, а Ютланд, сцепив зубы, ударил с такой силой, что кентавр отступил, чтобы не упасть.
Никониэль с диким ревом ярости нанес два чудовищных по силе удара в грудь и в шею. Страшнозол рубил сзади, а стрелок и чародей ударили с такой мощью, что кентавр вздрогнул всем телом, взревел, в последнем усилии вскинул меч и… выронил его из рук, после чего его колени подломились, он опустился мордой в землю, затем повалился на бок.
– Осторожно, – предупредил, задыхаясь, Никониэль, – в прошлый раз такой, даже поменьше, лягнул так Кривоглаза, что нам пришлось выносить его на его же плаще.
– Вытаскивать, – поправила Ирина. – Даже выволакивать. Он такой толстый и тяжелый…
Страшнозол сказал Ютланду:
– Ют, ты молодец, здорово ему врезал!.. Это же из рода Лютых, особенно опасный.
– А еще, – сказал Деониссимо весело, – все из рода Лютых постоянно грабят путников и путешественников, а часть добычи носят с собой. Понял?
Ютланд кивнул, а вся группа, за исключением Никониэля, уже обыскивала труп кентавра, потрошила его сумку, седельный мешок и проверяла пояс.
– Сегодня нам везет, – крикнул Страшнозол. – Только вышли, а уже вторая добыча!..
– Что там?
– Наручи Карающей Доблести и Жезл Великой Длани! Еще с десяток золотых монет и штук двадцать серебряных.
– Монеты разделить, – велел Никониэль, – наручи… бросить жребий! А жезл, понятно, Ирине. Только она у нас может им пользоваться.
Ирина с церемонным поклоном приняла жезл, погладила завитушки на вершине, где в ответ таинственно заблестел полупрозрачный камень.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
