– Чем это вы тут занимаетесь? – спросила Маргарет, входя в комнату в ту самую минуту, когда Хэт казалось, что у нее голова вот-вот лопнет от напряжения.
– Ничем, мамочка, просто две сестры поговорили по душам, прежде чем одна из них взойдет на Голгофу, – сказала Пенни.
Она поднялась и расправила свой изящный шелковый брючный костюм шоколадного цвета. Потом встала за спиной матери и подняла большой палец в знак солидарности.
Хэт какое-то время рассеянно смотрела на нее, потом взяла себя в руки.
– Нет, я знаю, что делаю, я знаю, что делаю, я знаю, что делаю, – твердо сказала она.
Пенни недоуменно и вместе с тем понимающе улыбнулась.
– Теперь уже слишком поздно не знать, ха-ха, – бросила Маргарет.
Боже мой, как она часто бывает права, подумала Хэт.
Прошло совсем немного времени, и Хэт, к собственному изумлению, оказалась готовой к выходу в своем свадебном наряде – белье, платье, накидке и туфлях. В руках у нее был прекрасный букет – розы, плющ и божественно пахнущие лилии, в длинных волосах – крошечная бутоньерка с этими же цветами. Пока мать крутилась вокруг нее и ощупывала каждый дюйм, Хэт чувствовала себя точно манекен в витрине.
Все смотрели на нее с восхищением.
– Дух захватывает, когда на тебя смотришь, – вздохнул Джерри.
– Хорошо, что нет фаты. К этому платью она бы не пошла, – невинно прощебетала Миш.
Маргарет одарила ее гневным взглядом.
– Ты – само совершенство, – тихо произнесла Пенни.
И она была права. Потому что в этом платье, с макияжем и цветами Хэт стала совсем похожей на нее и вместе с тем, как и должно быть, выглядела еще лучше.
Хэт смотрела на сестру со смешанным чувством. Она хотела, чтобы Пенни не позволила ей сделать самую большую ошибку в жизни и вместе с тем убедила ее, что все будет хорошо.
– Твой отец будет здесь с минуту на минуту. Он не опоздает, потому что я обещала ему снять с него шкуру! – добродушно сказала Маргарет, когда все собрались к отъезду. – Пора выходить, дорогая, иначе опоздаем. Увидимся на месте!
– Стойте! – неожиданно воскликнула Пенни. – Ничего не забыли?
Поскольку к свадьбе Хэт готовилась по книге, все было в порядке.
– Вроде бы нет, – сказала Хэт.
– Возьми это на счастье.
Пенни вынула из ушей пару изумрудных сережек и протянула младшей сестре. Хэт взяла их, с трудом сдерживая слезы.
– Удачи тебе, – прошептала Миш со значением, выходя из комнаты.
– Они мне понадобятся? – спросила Хэт.
– Неизвестно… – ответила Миш и вышла из квартиры.
В такой неопределенности, вероятно, не пребывала еще ни одна невеста на свете.
31
А вот и невеста
Хэт наклонила голову, чтобы не испортить прическу. Выйдя из машины, она подала руку отцу. Он улыбнулся ей так тепло и ласково, как никогда не улыбался. Хэт показалось, что глаза его повлажнели, но она не была в этом уверена. Сейчас она ни в чем не была уверена. Хэт никогда не баловалась наркотиками, но если бы кто-то сказал ей, что это и есть кайф, она бы спросила: а зачем это нужно?
Она стояла на тротуаре, держась за руку отца, и смотрела на шпиль церкви, который отбрасывал длинную пирамидальную тень на газон. Светило солнце, день был прекрасный, бодрящий, ясный. Именно в такой день Хэт и мечтала сыграть свою свадьбу. Адреналин, выворачивающий все внутренности наизнанку, страх, истерия, волнение, огромное сожаление, головокружение и разгулявшиеся нервы – все давало о себе знать. Каждое из чувств, казалось, вело жестокую борьбу за обладание ею. Наступил момент истины. Она знала, что единственное, что остается, это идти дальше, а там, чем бы все это ни кончилось, храбро встретить трудности. Ей хотелось то сжаться в комок и разрыдаться, то ринуться в церковь и закричать от радости. Наконец-то все кончается. У Хэт было такое ощущение, будто она выплыла из собственного тела и теперь смотрит на себя откуда-то сверху.
Полуобморочное состояние не помешало Хэт услышать голос отца:
– Дорогая, ты в порядке?
Она посмотрела на него и кивнула.
– Не надо себя мучить. Если не уверена, сейчас самое время сказать.
Хэт захотелось обнять его. Она знала, что он имеет в виду другое: вряд ли он подталкивает ее к бегству; если бы об этом узнала ее мать, она бы ему устроила. Однако Хэт отдала должное нетипичной для отца попытке истолковать ее чувства.
– Нет, папа, все хорошо. Сейчас или никогда, – услышала Хэт собственный голос.
Она понимала, что для того, кто не знает, что происходит, это звучит несколько странно, но была уверена, что он ее, в общем-то, и не слушает.
Хэт выставила вперед ногу в туфле из зеленой замши и схватила отца за руку с силой, с какой хватается человек, который учится ходить. Он придет. Он должен прийти. Он придет нараспев говорила Хэт про себя, когда они медленно шли по дорожке к церкви.
Войдя в вестибюль, Хэт остановилась. На какую-то долю секунды ей показалось, что она теряет сознание. У нее кружилась голова, и, чтобы не упасть, она еще крепче вцепилась в отца. Потом посмотрела вниз, глубоко вздохнула и вошла в церковь. Словно по сигналу, заиграли «Вокализ» Рахманинова, печальную лирическую пьесу, и восторг тотчас овладел ею. Ей показалась, что она птица, свободно парящая над облаками. Спустя несколько секунд она вернулась к реальности. Скамейки со стороны Джимми были пусты. На них не сидел ни один человек. Не было даже бродяги, который искал бы здесь укрытия. Джимми сказал своим друзьям и родственникам, что свадьба отменяется. Он не придет. Хэт показалось, что сейчас она рухнет от потрясения. И тем не менее она продолжала идти по проходу. Она посмотрела налево и увидела море лиц. На каждом было выражение озабоченности, смятения, непонимания – что происходит? Где жених? Хэт заставила себя посмотреть в сторону алтаря. Как она уже знала, Джимми Мэка там не было. На ступеньках стояла священнослужительница, лицом к собравшимся, с открытым молитвенником в руке. У нее был озадаченный вид. Она дала указание, чтобы заиграла музыка, поскольку викарий сообщил ей, что невеста ждет. В продолжение всех тех странностей, что предшествовали этой оригинальной свадьбе, она предположила, что жених войдет вместе с Хэт.
Только минуту спустя отец Хэт догадался, что происходит что-то не то, а когда наконец сообразил, в чем дело, повернулся к дочери. Лицо у него было испуганное, как у заблудившегося ребенка. Он ничего не понимал.
Зато Хэт все поняла. Страшная правда обрушилась на нее так, что зазвенело в ушах. Она всегда знала, что Джимми не объявится. Да и зачем ему это? Она эгоистично, безумно, бессмысленно следовала за своей нелепой фантазией. И теперь ей придется за это заплатить. Насмешливая улыбка заиграла у нее на губах: получай по заслугам. Она приблизилась к алтарю, и ее охватило странное чувство умиротворения. Самое худшее произошло, теперь оно позади. Вот и все. Она прошла весь путь до самого конца и испытала горечь. Теперь у нее есть возможность освободиться от правды – какое же это будет облегчение! Хэт кивнула священнослужительнице в знак благодарности, давая ей вместе с тем понять, что той придется иметь дело с непростой ситуацией. Священнослужительница расправила плечи, подняла голову и повернулась к присутствующим. Все смотрели на нее. Хэт успела по очереди разглядеть выражение ужаса на лице матери, сочувствие, печаль и любовь на лице Пенни. Миш будто бы говорила ей: «Держись, девочка, не робей», а Джерри и Присцилла были изумлены. Но что бы они ни пытались выразить, Хэт знала, что она сама по себе. Она уже собиралась заговорить, когда увидела маячившую в глубине церкви фигуру, наполовину скрытую колонной.
