Тогда по допросам затаскали всех выживших, но никто из них не ошибся в показаниях и Макса не подвел. Командира в конце концов оставили в покое, изрядно вымотав нервы и спровоцировав развод с третьей женой.
— Да нормально, — пожал плечами Коди. — Он, конечно, долго в себя прийти не мог, но ничего, оклемался. Вот, недавно даже полковника дали. Будет теперь в кабинете сидеть, пузо отращивать.
— Это Макс-то? — недоверчиво хмыкнула Кора. — Да он, скорее, опять загремит в какую-нибудь дыру и будет там аборигенов учить растяжки ставить. И опять женится и разведется, если кто на его полковничью зарплату губы раскатает.
Коди выдал еле слышный смешок в знак согласия и чуть нахмурился, предугадывая дальнейший вопрос. Однако Кора удивила его, обойдя тему их друга-инвалида. О самом Коди она не расспрашивала, прекрасно понимая, что он сам ей расскажет то, что можно. Они прошли еще немного в полном молчании, пока Коди не решил поинтересоваться:
— О Дасти не спрашиваешь потому, что не хочешь знать или потому, что уже все знаешь?
Кора остановилась и обожгла его злым взглядом. Здесь была и боль, и обида, и ярость от того, что она поняла — Коди знал то, что ему знать не полагалось.
— Не зыркай так, — неожиданно мягко произнес Коди. — Синтия как-то обмолвилась, что кто-то каждый месяц анонимно переводит ей деньги. Она думала, это мы. Мы поняли, что это ты, больше некому.
— Вы их навещаете? — хрипло выдавила Кора.
— Когда можем. Но он не узнает никого. Совсем как маленький ребенок. Руки еле слушаются, ходит с трудом. Говорит по слогам.
Кора опустила голову. Она навещала Дасти до поры до времени. Помогала его жене Синтии, как могла: где по мелочи, где серьезней. Современная медицина смогла починить сильно поврежденную голову Дасти, но мозг всегда был штукой сложной. С каждым визитом Дасти все труднее было узнавать Кору, он едва помнил, что произошло, думал, что Ганнер и Рик живы. Коре казалось, он уходил все дальше и дальше от реальности, совсем этому не сопротивляясь. Пока, наконец, Дасти не стало. Его тело жило, дышало, двигалось, даже могло что-то сказать. Но Дасти не было. С тех пор Кора прекратила визиты. Но поддержку Синтии отправляла исправно.
На глаза навернулись слезы. Кора закусила губу и отвернулась. И тут же утонула в объятьях здоровяка Коди, который сгреб ее в охапку, как медведь, и крепко стиснул, будто пытаясь выдавить из нее сдерживаемые слезы. Кору будто прорвало. Она зарылась лицом в грудь старшего брата и расплакалась.
— Прости нас, девочка, прости, — нежно наглаживая ее по волосам тихо приговаривал Коди. — Прости, что бросили тебя.
От его слов внутри будто вскрылся старый нарыв. Было невероятно больно, но с болью приходило очищение и облегчение. Коди — большой, надежный и такой родной — продолжал держать ее, пока боль и слезы не иссякли. Кора отстранилась и стерла остаточную влагу с лица.
— Давай найдем, где можно посидеть, поговорить без лишних ушей, — предложила она. — И пожрать. Я голодная как волк.
Они дошли до места, где бросили хавербайк Коди, чтобы на своих двоих дойти до "жетонного дерева", оседлали стального коня и отправились на поиски подходящего заведения. В пределах базы такого места не было, пришлось забирать гравикар Коры и отправляться в город. Там, где-то в стороне от богатейших районов они зашли в небольшой ресторан, имевший отдельные кабинки для гостей, позволявшие отгородиться от внешнего шума, а заодно и говорить, не боясь быть услышанными. Коди все же предпочел подстраховаться и кинул на стол маленький, размером с монетку, приборчик, в котором Кора мгновенно узнала "глушак".
— Старая привычка или серьезный разговор? — уточнила Кора скосив глаза на таблетку заглушки.
— Как знать, в какое русло разговор пойдет, — расплывчато ответил старый друг.
Беседа, однако, началась вполне безобидно. Под оригинальные сивольские блюда из морских гадов Кора и Коди обменивались историями, в которых "все совпадения с реальными событиями и людьми были случайными". Кое-что озвучивать не могли даже с "глушаком", но было достаточно способов донести мысль до собеседника, тем более того, с кем знаком уже сто лет и кто по совместительству работает в той же профессии.
— Слушай, а с чего ты вообще обратно вернулась? — напрямую задал вопрос Коди, ловко вскрывая шипастый красно-пятнистый панцирь сивольской креветки, у которой одна только головогрудь была длинной с ладонь.
— Кейси позвал. Лично, — ответила Кора, выскабливая фаршированную ракушку.
— И ты прям отказаться не могла из-за вашей многолетней дружбы? — фыркнул Бурбуль.
— Да я вообще удивлена, с чего он обо мне вспомнил. Он же мне ухода так и не простил.
— Ты не уходила, — твердо возразил друг. — Ты доработала контракт. Разница есть. А не простил он тебе другое.
— Знаю, — проворчала Кора. — Вообще не пойму, с чего он вдруг в меня вцепился. Но вцепился крепко.
— Выяснить не пыталась?
— До последнего времени не особо напрягалась.
— Что изменилось?
Кора задумчиво постучала по краю ракушки, обдумывая слова. Она не боялась поделиться своими мыслями с Бурбулем, которому доверяла, несмотря на их размолвку.
— Считай меня старым параноиком, но что-то меня напрягает. Просто не могу понять, что за игра идет, но, по-моему, она идет. Меня втянул в работу наш бывший полковник, с которым у нас взаимная любовь, домой не отпускают уже два года. Вдруг дают повышение, назначают командиром. Дают задание, за которое мне потом слишком шикарные плюшки сыпятся, но точно также могут потом сделать из меня пугало. А теперь я сижу на жопе ровно на Сиволе, прохожу офицерские курсы и тихо охреневаю, потому что вообще не пойму, что, мать его, происходит.
— Ну, так-то на первый взгляд все, вроде, логично…
— Бурбуль, я не сошла с ума, я понимаю, как это выглядит, — раздраженно поморщилась Кора. — Но интуиция меня никогда не подводила! А сейчас она просто бьет набат.
Коди выглядел задумчивым. Интуиция Коры выводила их из таких передряг, что сбрасывать ее со счетов было опасно. Если Кору что-то настораживало, дело было стопроцентным дерьмом. Да он и сам это знал.
— Ладно, сестренка, — веско произнес он. — Ты не одна. Вместе докопаемся до правды. А на
