Мужчина решил объясниться:
— Надо выкрасть джинна и изменить пустыню.
Разве мы можем изменить её? Я ощетинилась.
— То есть вы думаете, что джинн существует? — спросила я, мои руки задрожали.
Они засмеялись, а моя шея начала гореть.
— О да, — сказал влюбленный мужчина, убрав руку со своей женщины и наклонившись вперёд. — Это мы знаем наверняка. У Короля слишком много невероятных вещей, и есть несколько человек, которые считают, что видели джинна своими собственными глазами.
Его? Меня всю начало трясти.
— А какой должна быть другая пустыня? — спросила я.
Люди снова посмотрели на Фироза так, словно я сошла с ума. Словно он сам сошёл с ума, приведя меня сюда.
Рашид вздохнул.
— Соль можно продавать по всей пустыне, как это было много лет назад. Богатство добывается усердным трудом, а не магией. Правители должны быть великодушными, они должны прислушиваться к своим людям.
Он положил руку на грудь и сжал что-то, что находилось под его одеждами.
— Мы уже близко, я это знаю. Мы скоро получим желаемое. Нас уже очень много. И знаков тоже. Мы уже превосходим числом стражников. Король не может вечно прятать от нас джинна, — он упёрся локтями в свои колени и положил подбородок на руки. — Не могу дождаться момента, когда я смогу уехать отсюда, — он подтолкнул Фироза локтем и улыбнулся. — На север, ага?
В ответ Фироз просиял и кивнул.
— Это будет захватывающее путешествие. Мы уедем, без оглядки.
Я отклонилась назад, чувствуя себя всё более и более чужой рядом с этими людьми, рядом со своим другом. Без оглядки? Фироз, а как же я? С удивительной ясностью я поняла, что у Фироза была гораздо более насыщенная жизнь, чем та, что я видела. Он занимал просто огромную часть моей жизни, а я и не осознавала, что была всего лишь маленькой крупицей в его жизни. Возможно, наименее важной крупицей. Я чувствовала себя преданной, и всё это было отягощено чувством стыда, так как при том, что Фироз очень много значил для меня, моя роль в его жизни была иной. Но помимо этого, я не понимала, как Фироз мог ассоциировать себя с этими мятежниками, этими людьми, которые убивали из-за жадности, ради сказки? Они убили Ашика.
Я чувствовала, что мне было опасно находиться среди них. Я взглянула на шатры, окружавшие нас, и задумалась о том, кто в них жил, и кто мог слышать их разговоры.
— Я не понимаю, почему люди думают, что джинн может всё исправить, — сказала я, разозлившись на их легковерие.
Конечно, не встреть я Саалима, я была бы ещё более скептически настроена, но сейчас моё раздражение было вызвано тем, что понимая, как работала магия Саалима, я не могла отрицать их правоту. Если кто-то и мог изменить пустыню, так только он.
Выражение лица Рашида смягчилось.
— Конечно же, мы знаем об этом из легенды.
Я вспомнила, как Рафаль упоминал что-то о легенде, и позабыла о своих расстроенных чувствах.
— И что в ней говорится?
Вдруг у меня за спиной кто-то закричал:
— Что вы здесь делаете?
Я подпрыгнула, а люди за столом напряглись.
К нам зашагал Стражник, которого я узнала. Я видела его пару раз, когда разговаривала с Кадри — он был одним из её братьев. Он редко появлялся рядом с ахирами, поэтому не должен был узнать меня.
— Мятежники? — сказал он, сощурив глаза.
Я снова оглядела окружавшие нас шатры. Кто мог рассказать стражнику? Меня начало трясти от страха, и я представила, что мой отец сделает со мной, если меня поймают среди них. А потом я подумала о Фирозе и его друзьях — конечно же, их всех убьют. Я не могла этого допустить.
— Как хорошо, что вы пришли! — взвизгнула я, поднимаясь с подушки. — Да, здесь мятежники.
Друзья Фироза прорычали что-то у меня за спиной, а я подбежала к солдату.
— Я рассказала о них другому стражнику. Бахир, кажется, так его звали, — я вспомнила о своём сводном брате, чья зловредность была такой огромной, что даже не помещалась в его гутре. — Он, должно быть, не так меня понял.
Стражник оторопел.
— Это не то, что…
— Да, я уверена, что так и есть.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я указала в сторону байтахиры, объяснив ему, что слышала, как мятежники переговаривались в той стороне.
— Я сказала ему, чтобы он нашёл меня, и что я буду здесь. Вы же поэтому пришли? Как я и говорила, он не так меня понял.
— Я не говорил с Бахиром.
— Может быть, он передал моё сообщение через кого-то?
Кажется, его мало интересовало то, что я ему сказала.
— Но я так рада, что вы отнеслись к этому серьёзно, — я поклонилась ему. — Спасибо вам за всё, что вы делаете для нашей защиты. Именно благодаря вашей смелости и самоотверженности мы в безопасности, — я притворилась, что у меня задрожал голос на последних словах, и выдавила из себя слёзы. — Давайте я отведу вас туда, где слышала этих коварных людей.
Стражник отпрянул, испугавшись моих слёз. Отойдя в сторону, он покачал головой и сказал:
— Я знаю, куда идти.
Он развернулся и покинул нашу площадку так же быстро, как и появился.
Моё сердце бешено стучало, я покачнулась, и у меня даже закружилась голова из-за своей дерзости.
Я дала отпор стражнику. Я солгала стражнику.
Когда я обернулась, Фироз стоял позади меня и улыбался от уха до уха.
— Думаю, твои актёрские способности гораздо лучше моих.
Он притянул меня к себе и крепко обнял, и хотя я была на него зла, я не могла не засмеяться и не выслушать все одобрительные возгласы его друзей, адресованные Изре.
— Мне надо идти, — сказала я.
Было слишком опасно находиться среди его друзей.
— Пообещай, что завтра найдёшь меня.
В его взгляде было столько надежды, и он был так мной доволен, что я не смогла устоять. Я кивнула.
— Конечно, нам столько всего ещё надо увидеть.
— Потанцуй со мной! — сказал Фироз, перекрикивая музыку, несколькими днями позже.
Он затащил меня в толпу людей, которые проворно перебирали ногами в танце.
Солнце было ещё высоко. Каждое утро Фироз так быстро распродавал свой кокосовый сок, что мне не приходилось его долго ждать. К полуденному горну мы уже вовсю праздновали.
— Я не знаю… этого… танца, — ответила я, задыхаясь, подпрыгивая на носках и следя за ногами людей вокруг меня, силясь повторить их движения.
Фироз взял меня под руку, а потом раскрутил в противоположном направлении от других пар. Мы засмеялись, так как выглядели как дураки.
Мы побежали бродить по другим частям базара, и я внимательно осматривала каждую улицу. Я взяла с собой небольшой мешочек с солью на случай, если увижу Сабру, просто на всякий случай. Вдруг она уже изменила своё мнение? Но мне не представился шанс спросить у кого-нибудь про неё. И я не увидела её на рынке.
Предсказатели гадали нам на будущее, и хотя ни один из них не упомянул возлюбленного в золотом, я надеялась, что кто-нибудь из них это сделает.
А потом какой-то мужчина, хлопнув в ладоши, превратил женщину в кузнечика. Я вскрикнула, а Фироз чуть не повалился на песок от смеха.
Мы увидели монстра в клетке, у которого не было глаз, чтобы видеть, и языка, чтобы говорить.
— Он выглядит как ребенок, — тихо сказала я, имея в виду бледное существо, которое, очевидно, намеренно держали в тени.
Фироз внимательно посмотрел на него и сморщил нос. Монстр кинулся на стену своей металлическую коробки и схватился за прутья клетки. Громкий звон раздался у нас в ушах. Его хозяин, весь в чёрном, повернулся к нам и закричал, чтобы мы отошли. Мы поспешили удалиться, прикусив языки, и когда были уже в недосягаемости, разразились смехом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Мы увидели мужчину, игравшего на дудочке, змея поднималась в такт его мелодии.
— Невероятно! — воскликнула я.
— Это магия, — сказал Фироз.
Глядя на музыканта, я подумала о Саалиме. Был ли он сейчас среди нас или рядом с отцом? Я почувствовала вину из-за того, что я веселилась, а Саалим был заперт во дворце, прикованный к Королю. Это было нечестно. Каково это было бы идти сейчас рядом с ним или танцевать вместе? Я взглянула на Фироза и представила Саалима в образе мужчины, а не джинна. Он смеялся, и танцевал, и делал всё, что хочет, потому что он был простым человеком, который наслаждался обычными человеческими вещами. Если бы я увидела его снова, я бы точно спросила его о том, можно ли было освободить его. Было ли это реально, или его будущее предполагало вечное рабство. Может быть, после всего того, что он для меня сделал, я могла бы преподнести ему такой подарок.
