осыпался в могилу.
Радим утрамбовал холм. Обложил его со всех сторон дёрном.
Воины, убедившись, что их помощь больше не нужна, ушли и унесли с собой носилки.
Радим отыскал две сухие ветки. Связал их кожаным ремешком, соорудив грубое подобие креста, и воткнул крест в изголовье могилы. Опустился на колени.
— Всемогущий Боже, услышь наши молитвы, возносимые с верой в Воскресшего Твоего Сына, и укрепи нашу надежду на то, что вместе с усопшим рабом Твоим и все мы удостоимся воскресения. Через Господа нашего Иисуса Христа, Твоего Сына, который с Тобою живёт и царствует в единстве Святого Духа, Бог вовеки веков. Аминь.
Боже, Отче Всемогущий, тайна креста — наша сила, а Воскресение Сына Твоего — основание нашей надежды; освободи усопшего раба Твоего от уз смерти и сопричти его к лику спасённых через Христа, Господа нашего. Аминь.
Затем Радим поднялся с колен, ещё немного постоял возле могилы и отправился к деревне.
Следующим утром на берегу монахов ждала лодка. Бенедикта привели воины. Срезали с его рук верёвки. Монах кряхтел, разминая кисти, настороженно озирался по сторонам.
— Мы положили вам достаточно припасов, чтобы вы могли доплыть до нужного места, — сказал Вилкас Радиму. — Ветер попутный. Что-то ещё нужно?
— Нет, благодарю, — ответил Радим.
Он попытался столкнуть тяжёлую лодку с песчаного берега, но сил не хватило.
— Садись, — остановил его Вилкас. — Мы сами оттолкнём вашу лодку. Если захочешь навестить могилу брата — приходи. Только никого не бери с собой.
Радим наклонил голову.
— Спасибо!
Поднялся в лодку и окликнул Бенедикта:
— Брат!
А Бенедикт, забыв обо всём, завороженно шёл вдоль берега. То и дело он нагибался и что-то поднимал с песка.
Вилкас криво улыбнулся.
— Сегодня ночью море выбросило много солнечного камня, — перевёл его слова Эрик. — Мы считаем, что это хороший знак.
Глядя на Бенедикта, Вилкас коротко рассмеялся. Оглянулся на своих спутников и что-то сказал. Ему поднесли корзину одного из сборщиков.
Вилкас протянул корзину Радиму — она была полна янтаря.
— Возьми.
— Не нужно, — отказался Радим.
Бенедикт боком, словно рак, подобрался к ним.
— Бери, брат! Здесь целое богатство!
Вилкас снова рассмеялся. Не слушая Радима, он поставил корзину на дно лодки.
— Садитесь! Вам пора!
Монахи залезли в лодку. Прусские воины навалились и оттолкнули её от берега. Бенедикт взялся за вёсла.
— Свобода, — шептал он себе под нос. — Свобода и богатство!
Радим, не слушая его, сидел на носу лодки.
Отплыв подальше от берега, Бенедикт поставил парус. Закрепил канат и расклинил руль, чтобы не уводил лодку в сторону.
— И ветер попутный! Господь благоволит к нам, брат Радим! Спасибо, что спас меня от смерти. Бог зачтёт тебе это доброе дело! А теперь давай поедим. Проклятые язычники не дали мне ничего, кроме воды!
С этими словами он отбросил коровью шкуру, которая укрывала припасы.
— Ого! Да здесь еды на неделю! И мясо, и мёд! И пиво! Давай, поедим, брат!
Радим повернул к Бенедикту строгое лицо.
— Я спас тебя от язычников, а не от правосудия. Когда мы доберёмся до Польши, ты покаешься в убийстве епископа Адальберта.
И снова отвернулся.
— Конечно, конечно! — торопливо забормотал Бенедикт, одной рукой запихивая в рот ячменную лепёшку.
В другой руке он держал кусок жареного мяса.
— Покаюсь! Епископ Адальберт был хорошим, добрым человеком! Я просто не узнал его в дыму пожара! Думал, что это один из язычников хочет меня убить! Господь милостив, он простит мне невольную ошибку!
Бенедикт торопливо доел мясо. Откусил ещё раз от лепёшки, а остатки уронил на дно лодки. Приложился к глиняному кувшину с пивом и сыто рыгнул.
Радим неподвижно сидел на носовой скамье, глядя в бескрайнюю морскую даль. Сегодня серое море ласково отливало перламутром и сверкало солнечными бликами. Словно янтарь, который таился в этих холодных глубинах, сам собой вдруг стал светиться.
Тяжёлое весло ударило Радима по голове. Он ощутил острую боль в шее и затылке и мешком свалился за борт. Холодная вода сковала тело. Теряя сознание, Радим почувствовал, как весло ударило его ещё раз, и услышал далёкий хруст.
Почти сразу холод исчез. В глазах Радима потемнело.
Бенедикт уронил весло на дно лодки, расширенными глазами глядя на тело, которое лицом вниз медленно проплывало вдоль борта.
Глава 17
Июнь 1970-го года, Балтийск, Калининградская область СССР
Солдат ошалело хлопал глазами, а я обречённо вздохнул. Последняя надежда договориться с часовым растаяла. Теперь придётся пройти все круги дознания.
— Вызови патруль! — сказал я солдату.
И стал быстро скидывать с себя одежду. Благо, что её было немного — рубашка, брюки и кеды с носками.
Мокрый песок неприятно холодил босые ступни. Я поёжился, чувствуя, как кожа покрывается мурашками, и шагнул в воду.
— Саша! — вскрикнула Света.
Я обернулся к ней.
— Всё будет хорошо.
Вдохнул поглубже, зажмурился и рухнул в солоноватую мутную воду.
Ледяной холод сдавил тело, выдавливая воздух из лёгких. А ведь вода на мелководье должна была хоть чуть-чуть прогреться. Должно быть, шторм пригнал к берегу холодную воду.
Я вынырнул и, быстро взмахивая руками, поплыл к качавшемуся на волнах человеку. До него было метров семьдесят, не больше.
Прежде мне никогда не приходилось вытаскивать утопленников из воды, и я смутно представлял себе, как это делается. Слышал только, что утопающие беспорядочно барахтаются, норовят в панике уцепиться за спасителя и утянуть его с собой на дно. Поэтому подплывать к ним нужно со спины и хватать за волосы, или за шею.
Подплыв ближе, я увидел знакомую синюю робу. Пересилив себя, заглянул в белое неподвижное лицо. Желудок сжался в судорожном спазме, меня чуть не вытошнило. Вязкая слюна наполнила рот, и я с трудом проглотил её.
Это был тот самый парень, за которым я следил от нашей казармы до ворот крепости Пиллау. Тот, с которым Севка договаривался насчёт покупки янтаря. Сейчас он мирно покачивался на волнах, и его широко открытые глаза слепо смотрели в вечернее небо.
Преодолевая отвращение, я перевернулся на спину и левой рукой ухватился за ворот синей робы. Изо всех сил работая ногами и правой рукой, потащил покойника к берегу.
Плыть с грузом оказалось труднее, чем я думал. Несколько раз мне приходилось останавливаться и отдыхать, лёжа на воде рядом с покойником. Изнутри поднимались волны жара, я уже не
