Глава 19
Когда раздался сигнал тревоги, Хорнблауэр спал в своей каюте на «Несравненном». Даже во сне — хотя проснувшись он уже и не помнил об этом — его подсознание регистрировало все изменения в обстановке. По крайней мере, когда он уже полностью проснулся, то уже хоть и смутно, но осознавал все изменения, которые произошли за ночь. Его сонный илинаполовину проснувшийся мозг отметил изменение ветра, который разворачивал «Несравненный» на якоре и резкий стук дождевых капель по палубе. Его разбудили оклики вахтенных и топот над головой — это вахтенный мичман спешил доложить ему свежие новости. К тому времени, как мичман, постучав в двери ввалился в каюту, он проснулся уже окончательно.
— Ракета с «Ворона», сэр!
— Очень хорошо, — откликунлся Хорнблауэр, спуская ноги с койки.
Браун, образцовый слуга, уже был в каюте — один Бог знает, как он догадался, — с зажженной лампой, которую он повесил на палубный бимс. Теперь он стоял, держа наготове панталоны и мундир, в ожидании, пока Хорнблауэр снимет ночную рубашку. Хорнблауэр выскочил в темноту, царившую на шканцах и натолкнулся на другую, столь же спешащую фигуру.
— Черт бы побрал твои глаза, — рявкнула фигура голосом Буша и мгновение спустя добавила: — прошу прощения, сэр!
Корабль ожил под пение унтер-офицерских дудок, матросы высыпали из своих гамаков и верняя палуба загудела от топота босых ног. Монтгомери, вахтенный офицер, стоял у релинга правого борта.
— С «Ворона» выстрелили ракету, сэр, две минуты тому назад. Пеленг — зюйд-ост.
— Ветер норд-вест, — определил Буш, вглядываясь в тускло освещенную картушку компаса.
Ветер с западных румбов и бурная, темная ночь; идеальные условия для Макдональда, чтобы попытаться форсировать устье реки. У французов двадцать больших речных барок, на которых можно перевести до 5 000 человек и несколько пушек; если они смогут переправить эти силы через реку, русские позиции будут безнадежно потеряны. С другой стороны, если французы потеряют подобные силы — 5 000 человек убитыми или взятыми в плен — это станет для атакующих чувствительным ударом, который заставит их, по крайней мере на время, отказаться от активных действий, а значит, позволит русским выиграть время. В конце-концов, укрепление позиции — всего лишь вопрос времени. Хорнблауэр горячо надеялся, что, прежде чем поднять тревогу, Коул на «Вороне» дал французской флотилии достаточно глубоко забраться в приготовленную для нее мышеловку.
Его внимание привлек оклик с салинга:
— Вспышки пушечных выстрелов с подветренного борта, сэр!
С палубы можно было увидеть лишь слабый отблески пламени, разорвавшие тьму где-то далеко к западу, один, и сразу затем другой.
— Слишком далеко к западу, — заметил Хорнблауэр Бушу.
— Боюсь, что так, сэр.
В этом направлении, на самой границе отмелей, стоял на якоре «Ворон»; занимаемая позиция определялась его малой осадкой. Виккери на «Лотосе», караулил у другого берега реки, а «Несравненный», волей-неволей, должен был отаваться на якоре почти на самой оси фарватера. Все шлюпки эскадры, с вооруженными до зубов командами, патрулировали устье реки на веслах — тендер с трехфунтовкой вполне может справиться с речной баркой, даже если на последней будет 300 солдат. Однако, судя по направлению, в котором стреляли пушки, Виккери поднял тревогу преждевременно. Еще одна пушка выстрелила с подветренного борта; ветер помешал им расслышать звук выстрела.
— Вызовите мой катер, — приказал Хорнблауэр. Он чувствовал, что не может больше оставаться бесполезным наблюдателем.
Шлюпка отошла от «Несравненного», матросы налегали на весла, толкая ее против ветра. Браун, сидя в темноте рядом с Хорнблауэром, ощутил нетерпение и беспокойство своего капитана.
— Навались, черт вас побери, — крикнул он гребцам. Шлюпка тяжело продвигалась по бурлящей воде, с Брауном, стоящим на кормовой банке с рукой на румпеле.
— Еще одна пушка, сэр. Прямо по курсу, — доложил он Хорнблауэру.
— Очень хорошо.
Прошла мучительная четверть часа, пока шлюпка плясала на коротких волнах, а матросы исходили потом на веслах. Плеск моря за бортом и скрипение весел в уключинах создавали монотонный аккомпанимент лихорадочным мыслям Хорнблауэра.
— Теперь стреляют сразу несколько пушек, сэр! — снова доложил Браун.
— Вижу, — ответил Хорнблауэр. Раз за разом темноту разрывали выстрелами; было очевидно, что патрульные шлюпки сгрудились вокруг одной жертвы.
— Вон «Ворон», сэр. Мне править к нему?
— Нет, держи на выстрелы.
Впереди показался темный силуэт шлюпа; Браун слегка переложил руль, чтобы катер, направляясь туда, где звучала канонада, прошел на расстоянии кабельтова от «Ворона». Когда они были на траверзе шлюпа, над его бортом сверкнула вспышка, прогремел выстрел и ядро просвистело прямо над головами гребцов.
— Боже праведный! — возопил Браун, — в каком месте глаза у этих идиотов?
Возможно, с «Ворона» и окликнули незнакомую шлюпку, но, не получив ответа — оклик нельзя было расслышать из-за ветра — сразу же открыли огонь. Еще один выстрел с «Ворона» и кто-то в катере вскрикнул от ужаса. Обстрел со своего же корабля — это действовало угнетающе.
— Держи к «Ворону», — приказал Хорнблауэр, — зажечь голубой фальшфейер!
В любой момент шлюп мог дать бортовой залп, который, с большой степенью вероятности, просто выбросил бы катер из воды. Хорнблауэр перехватил румпель, пока Браун возился с кремнем, трутом и кресалом. Один из гребцов что-то сказал, поторапливая его.
— Заткнись, — рявкнул на него Хорнблауэр.
Похоже, вокруг царила неразбериха и матросы понимали это. Браун поджег трут, приложил к нему фитиль фальшфейера и раздул огонь. Мгновение спустя фальшфейер разгорелся неземным голубоватым огнем, ярко озаряя шлюпку и воду вокруг нее. Хорнблауэр встал так, чтобы его лицо и мундир были хорошо видны со шлюпа. Слабым утешением было думать о том, какой ужас охватил всех на «Вороне», после того, как они поняли, что только что стреляли в своего коммодора. Хорнблауэр поднялся на борт в состоянии холодного бешенства. Коул, конечно же встречал его.
— Итак, мистер Коул?
— Простите, сэр, что обстреляли вас, но с катера не ответили на оклик.
— А вам не приходило в голову, что из-за ветра мы могли его не услышать?
— Да, сэр, но мы знали, что французы уже вышли. Со шлюпок по ним стреляли уже час назад, а половина моей команды как раз находится в этих шлюпках. А если бы ко мне на палубу высадились две сотни французов? Я не мог рисковать, сэр.
Спорить с таким раздражительным и нервным офицером, как Коул было бесполезно.
— Вы давали сигнальную ракету?
— Да сэр. Я должен был сообщить вам, что барки вышли в море.
— Вы сделали это, как только об этом узнали?
— Да, сэр. Конечно, сэр.
— А вам не пришло в голову, что этим самым вы дали знать и французам — о том, что их обнаружили?
— Я думал, что сделал то, что вы хотели, сэр.
Хорнблауэр раздраженно отвернулся. Этот человек от волнения начисто забыл все отданные ему приказы.
— С наветренного борта подходит шлюпка, — доложил кто-то, чья рубашка смутно белела в предрассветных сумерках. Коул в возбуждении бросился вперед; Хорнблауэр последовал за ним и настиг его только у княвдигеда, где тот стоял, всматриваясь в силуэт подходящей шлюпки.
— Эй, на шлюпке! — окликнул Коул в рупор.
— Есть на шлюпке, — донеслось по ветру. Это был верный ответ для подходящих английских шлюпок с офицером н аборту. Приближался корабельный тендер под большим люггерным парусом; насколько успел заметить Хорнблауэр, парус спустили достаточно неуклюже и тендер двинулся к шлюпу на веслах. Поравнявшись с носом «Ворона», тендер так же неуклюже развернулся и направился к подветренному борту шлюпа. Хорнблауэр заметил, что тендер до отказа набит людьми.
— Солдаты! — вдруг воскликнул Коул, возбужденно указывая на шлюпку пальцем, — команде к пушкам! Быстрее, пошевеливайтесь!
