Инкопорация Боруссии развила дальнейшее стремление Ордена nach Osten. Жмудь, заклиненная обоими Орденами, стала лакомым куском, овладение которым создавало прочную базу для дальнейшего наступления. Талантливый Гедимин сознавал это и в начале XIV в. объединил Литву с Черной и Белой Русью, с Киевским, Волынским и Черниговским княжествами. Пользуясь ослаблением русских областей, благодаря татарскому игу, Гедимин одним созданием сильного Литовско-Русского государства задержал наступление немцев. Это государство представляло относительно прочное целое, благодаря взаимной терпимости русских и литовцев, в этнографическом же смысле в нем преобладал русский элемент.
При сыне и преемнике Гедимина — Ольгерде (умер 1377) это государство усилилось присоединением частей Малой и Великой Руси, что привело Гедиминовичей в соприкосновение с московскими потомками Ивана Калиты. К этому времени Москва, среди удельной сумятицы, под игом монголов, вырабатывает своеобразную политику собирания земли и, окрепнув, готовится нанести монголам решительный удар. Вот почему, при первом нападении Ольгерда в 1368 г., Москва почти безучастно смотрит на отторжение западнорусских уделов.
Занятая своими внутренними делами и отвлеченная внешним гнетом Орды, Московская Русь еще не имеет решительного влияния на судьбы Западной Руси, Литвы и Польши.
С момента принятия Россией христианства было видно, что римской церкви не удастся втянуть ее в свою систему. Несомненно, что ортодоксальная доктрина греческой церкви, которая объединила русских славян, будучи своевременно направлена умелой рукой, могла бы объединить русских славян с западными и с утомленной религиозными давлениями Литвой, тем более, что часть последней давно была обращена в православие.
В средние века дух веры был очень силен, и тот принцип, что вне религиозного объединения нет политического единства, — являлся неоспоримой истиной. Императивом политики была религия, и можно с успехом перефразировать для того времени известные слова и сказать: «Politico est ancilla religionis».[29] Это было проведением в государственное строительство Европы средневекового принципа: нет спасения вне церкви.[30]
Однако, в XIV веке Россия только собиралась с силами, и в то время, когда она, наконец, получает возможность влиять на политику западных славян, последние находятся под сильным влияниям католической Польши. Отсюда и ведет свое начало многовековая борьба России с Польшей, видевшей свою «миссию» в насаждении католицизма среди славян и литвы.
Если обратиться к внутреннему положению сторон и вникнуть в экономическое состояние населения Польши, Литвы и Западной Руси, — картина получится глубоко-печальная. Постоянный переход «спорных» областей то в руки немцев, то поляков и литовцев, постоянный страх за свое существование, привели край в ужасное экономическое положение. Применявшаяся орденом с давних пор кровавая германизация опустошала целые области; при переходе в руки Славян и Литвы, области эти едва успевали оправиться, как снова попадали в руки Ордена, мстившего за «измену» и восстание. И в то же время Орден широко применял старый политический принцип: «divide et impera» — «разделяй и властвуй». Между славянами часто возбуждалась вражда, и перед вечным страхом разорения росло взаимное недоверие. В народе живо было предание о том, что все эти бедствия начались с появлением на восточной границе Германии крестоносцев. Оппозиция росла. Народные волнения были почти непрерывными.
Жмудь, главный объект орденских вожделений, была совершенно разорена экономически. Но дух этой необычайно стойкой и верной языческому культу страны был силен. Оппозиция жмудинов особенно страшна была Ордену, тем более, что предпринимаемые им «крестовые походы» на Жмудь в конечным результате не приводили ни к чему. Литовский кмет испытал на себе более всех славян тот тяжкий физический и моральный гнет, который создавали рыцари Ордена Пресв. Девы Марии. Невозделанные поля, разоренные очаги, лишение всяких прав, сравнительно с немецкими выходцами, колонизировавшими край, — вот что видел жмудин в своей родной земле. Знаменитые слова еп. Фалькенберга, обращенные к Европе, как нельзя лучше характеризуют отношение немцев ко всем славянам.
Но если обратимся к экономическому положению орденских земель, мы увидим также не блестящую картину. Феодальные традиции давили сильно на местное население, а ответные набеги Литвы и Польши стоили не мало трудолюбивому немцу. Недовольство рыцарством в орденских землях росло, и к началу XV века образовались союзы, в тот числе и «союз ящериц», защищавшие интересы мирных жителей против рыцарей.
Так росла та оппозиция, которая готовила гибель Тевтонскому ордену.
III
К концу XIV века в славянском мире произошло событие особого значения. Польско-Литовская уния 1386 года соединила два крупнейших западно-славянских государства. Мужская Венгерская линия, воцарившаяся в Польше после династии Пястов, прекратилась, и вступившей на польский престол дочери Людовика — Ядвиге магнаты подъискивали мужа. Занявший Литовско-Русский княжеский стол в 1377 г. Ягайло Ольгердович искал руки Ядвиги, так как, помимо обаяния короны, его влекла к этому необходимость укрепить свои владения. Традиции Гедимина и Ольгерда не были ему чужды, но он не был способен оценить внутреннее состояние тогдашней Польши и понять, какому влиянию он подвергает свое родное княжество. Он не только не был способен дать новое направление политике Польши в отношении Славянства, но, заискивая в польских магнатах, подчинился тем указаниям, которые те ему дали. Православный Яков не задумывается вторично креститься по католическому обряду и становится, после брака с Ядвигой, Польским королем Владиславом II, Ягелло.
Воинствующая католическая церковь к этому времени была уже сильна во всей Польше, и католическое духовенство принялось энергично за «духовное объединение», под покровительством Ягелло. В Литве, в XIV веке, русский элемент преобладал, и в столице Литвы, Вильне, часть населения была издавна православной, когда, в 1387 г., на месте главного языческого храма была построена католическая церковь Св. Станислава. «Духовное объединение» вело за собой «объединение политическое»: поляки, одновременно с этим, получили перевес в управлении Литвою, что вызывало Литовскую оппозицию, во главе которой уже в это время стоял Витовт.
Увлекаемый идеей осуществления традиций польской короны, завещанных Казимиром Великим, и обещаний, данных польским магнатам, при вступлении на престол, Ягелло, по своей близорукости, усвоил политику насаждения польской культуры в Литве и Зап. Руси. Если в духе того времени наступательная политика Польши в отношении ослабленных татарским игом областей Зап. Руси и оборонительная в отношении Тевтонского Ордена имела свое оправдание, то более дальновидный политик мог бы провидеть все последствия насильственного насаждения польской культуры и католицизма в Литве и З.-Русских областях, культурно, численно и территориально преобладавших в государстве Гедимина и Ольгерда. До сих пор живущее в народном предании выражение «ополячение» рисует отношение русских к наступательной политике Польши.
Эта пагубная политика в отношении соединенного реальной унией Литовско-Русского государства усложняло задачу Ягелло в отношении Ордена. Существование оппозиции в Литве и Зап. Руси, вечный страх перед племянником Витовтом, сыном Кейстута, которого он, по преданию, умертвил в Кревской темнице, заставили Ягелло назначить наместником Литвы брата своего, Скиргайло. Однако, это только ухудшило положение. Витовт обратился к крестоносцам и нашел союзника в своем зяте, Московском вел. князе Василии Димитриевиче. В союзе с Орденом, он разбил Ягелло и в 1392 г. заставил признать себя Вел. Князем Литовским. Эти постоянные раздоры и боязнь усиления Витовта, который занят был культурным возрождением Литвы, независимо от Польши, и были причиной того, что даже тогда, когда раздоры на время стихли, когда восторжествовала общая «славянская идея», и был нанесен страшный удар немецкому натиску, удар этот не добил окончательно Ордена, и он сохраняется как одной, так и другой частью соединенного государства, для взаимного противовеса.
Личности Ягелло и Витовта играют в этих событиях не последнюю роль.
Ставленник польских магнатов, Ягелло, давший при вступлении на польский престол массу обещаний польской знати, в высшей степени близоруко разрешает вопрос взаимного отношения Польши и Литвы с Зап. Русью. Относясь с нетерпимостью к восточной церкви, несмотря на то, что не так давно был крещен по православному обряду, Ягелло, литвин по происхождению, приносит интересы Литвы и своей родины Жмуди, идее поглощения Литвы Польшею.
