– Да ну этих принцесс, – взял слово Десять-с-половиной Ярдов. – Готовить не умеют, прибираться тоже… Зато чуть что не так – ору не оберешься.
– Еще они много болеют!
– И исполнения супружеского долга не дождешься!
– Сто лет вместе прожили – на завтрак даже омлет не смогла сделать, питались бутербродами всухомятку!
Драконы прыгали и галдели, как юные ящеры-пеструшки. Председатель несколько раз призывал их к порядку, но остановить не мог.
– А моя как сядет музицировать – можно уши руном затыкать!
– А у меня – бледная, худющая – ни зада, ни переда!
– Воздух!!! – драконы все, как один, задрали головы, следя за стремительно снижающимся пятнышком. Когда уже было можно разглядеть развевающийся сарафан, многие в ужасе прикрыли хвостами глаза.
– А ну, разойдись там!
Перед Скалой Президиума приземлилась румяная деваха в красном кокошнике со стразами. Она перехватила метлу поудобнее и деловито засучила рукава белоснежной рубахи.
– Разболтались тут! – процедила она и поманила председателя пальцем. Пятнадцать Ярдов покорно сполз со Скалы и положил голову на траву. – И как это следует понимать? – деваха крепко схватила дракона за ухо и потянула вниз. – Это что же, на обед домой возвращаться не надо?
– На совещании задержался, дорогая, – пролепетал Пятнадцать Ярдов.
– Таким образом, – звонко провозгласил Четыре Ярда, – раз прецедент уже имеется, предлагаю впредь неравные браки считать подобающими.
Евгений Лобачев
Они такие милые
– Отпусти, гад!
– Сама отпусти, зараза!
– Пивной пузырь! Ничтожество!
– Стерва! Крашеная горжетка! Пугало для крокодилов!
Двое самозабвенно орали друг на друга, вцепившись мертвой хваткой в ручку водительской дверцы новенькой «тойоты». Прохожие ускоряли шаг, опасливо косясь на буйную парочку.
Самые наблюдательные понимающе качали головами: сцена разыгралась у парадного подъезда с аршинной вывеской: «Адвокат Натан Кацман. Бракоразводные процессы».
– Это моя машина, слышала, ты, жаба неумытая?! – проорал мужчина. Ему было к сорока, и он имел все отличительные черты «борца за независимость»: галстук за спиной, мятый пиджак сползает с плеч, из щели между разъехавшимися полами сорочки воинственно таращится пупок. Некогда элегантное блондинистое «каре», распавшееся на множество слипшихся сосулек, придавало мужчине сходство с вымокшим ежом.
Война не щадит никого, и женщина выглядела под стать мужу. Длинные каштановые волосы образовали укладку в стиле «пакля на ветру», макияж напоминал боевую раскраску, нанесенную подслеповатым индейцем. Лак на ногтях облупился подобно штукатурке на каком-нибудь донельзя запущенном памятнике архитектуры. Разрез на юбке, которому, вообще-то, положено было находиться строго сзади, беспечно обнажал левую коленку хозяйки. Только особое благорасположение судьбы хранило даму от встречи с зеркалами и любыми другими отражающими поверхностями, в которых можно хоть что-то разглядеть.
– Отпусти, ведьма! Машина – моя! – прорычал мужчина, пытаясь оторвать от дверцы цепкие пальчики супруги.
– Вот тебе! Машина – наша! А кончится суд – будет моя! – в доказательство своей правоты женщина запустила ногти в руку противника.
– Ай! Стерва! – вскрикнул муж, но тут же нанес ответный удар: воспользовавшись тем, что супруга, увлеченно терзая его шкуру, отпустила дверную ручку, распахнул дверь и юркнул на водительское место.
– Что, съела, лахудра? Щас пешком пойдешь!
Тренькнул ключ в замке зажигания, жалобно застонал стартер.
Взвизгнув, женщина обежала машину и плюхнулась на переднее сиденье.
– Жлобина вонючий. Женщине уступить не можешь, ничтожество. Всегда такой был. Ничего, привыкай, жлоб. Будешь моим извозчиком. Все равно больше ни на что не годен! И бэджик тебе привешу: Павел Плешаков, водитель Светланы Антоновой. Давай, заводи, извозчик! Чего зря мотор мучишь? Извозчик!
– Да пошла ты! – взъярился Павел. – Отсужу машину – задавлю к чертям собачьим! – он пулей вылетел с водительского места и распахнул дверцу со стороны супруги. – Чтоб я тебя, крокодилицу, возил? Сама рули, швабра!
Женщина потянулась, как лисица, перехитрившая медведя и, не спеша, обошла машину.
– Дурак ты, Плешаков. Дураком и помрешь.
Но уже через минуту мужчина был отмщен. Едва машина тронулась с места, из окон понесся его раздраженный крик:
– Куда прешь, дура?! Знак не видишь?! Правей бери!.. Тащишься, как парализованная улитка!
* * *
Миновав окраины, машина покатилась к коттеджному поселку, приютившемуся в отрогах недальних гор. За окнами мелькали сады и виноградники, проносились поля, изумрудные пастбища, по которым лениво брели стада.
Бормотало радио. В местных новостях сообщали что-то о таинственной банде похитителей скота и о пропавших на прошлой неделе геологах.
Супругам было не до новостей: они увлеченно продолжали скандал, начатый несколько лет назад. Давно уж забылось, что послужило его причиной – она скрылась за тысячей других причин, зато они точно знали, что ждет их в конце пути: вольная жизнь, вдали от «этой стервы» и «этого ничтожества». Оставалось только решить, кто какие трофеи унесет с семейного поля брани, и двое предавались дележу столь же самозабвенно, как некогда предавались любви.
– Холодильник мой, – говорил Павел, когда уже почти подъехали к поселку. – Слышишь, чучело? Я его со своей тринадцатой покупал.
– То-то он такой мелкий, – дала ответный залп Света. – Запомни, скотина, твое в доме – только твой паршивый кактус и пиво! Ясно, жлоб?!
– У-у-у, кобыла скаредная, – прошипел Павел. – Макака! За банан удавишься!
– Мурло! Трепло! Хамло! – взвизгнула Света. – Кабан… Ой! Что это?!
Машину вдруг тряхнуло, бросило вбок. Что-то хрустнуло, заверещало. Дорога завертелась перед глазами безумным волчком. Асфальт, поля, коровы – все слилось в сплошной серо-зеленый туман.
– И-и-и-и! Пашка – своло-о-о-очь! – завопила Света, отчаянно выкручивая руль. Но это не помогало. Колеса потеряли сцепление с асфальтом. Внезапно вращение прекратилось, машину резко повело, ударило и дернуло вверх – она будто зависла на секунду в воздухе. А потом, вопреки всем законам физики, устремилась к небесам!
– Ты что творишь?! – заорал Павел. – Поставь обратно на дорогу, идиотка!
– Это не я! Если такой умный, сам и ставь! – тявкнула жена в ответ. Она демонстративно отпустила руль и скрестила руки на груди.
– Руль! – завопил Павел. – Руль, коза! Держи руль!
Он рванулся перехватить сам и тут внезапно понял, что это бессмысленно. Машина определенно неслась по воздуху – вверх и вперед, к горам. Далеко внизу, за стеклами, уплывали назад пейзажи предгорий. А вверху безмятежно голубело небо.
– Вечно с тобой куда-нибудь вляпаешься, – прошептала Света, бросив на мужа возмущенный взгляд.
– Со мной?! Это ты вела машину! – так же шепотом ответил Павел. – Вечно не смотришь, куда едешь!
– Сам слеподырый!
– Каракатица!
– Гамадрил!
– Бешеная пепельница!..
Они бранились весь остаток пути, ведшего в неизвестность.
* * *
Внизу потянулись желто-серые гряды гор. Супруги на время прекратили перебранку, глядя на проносящиеся под ними острые пики. Каждый следующий был острее и выше предыдущего. Скоро машина почти задевала их днищем. Казалось, горы только того и ждут, чтобы попробовать невольных путешественников на зуб.
Далеко-далеко серенькой лентой тянулась дорога. То там, то сям по обочинам рассыпались спичечными коробками здания с разноцветными крышами.
– Смотри, поляна с беседкой! – выпалила Света, заприметив что-то знакомое. – Ты там в прошлом году машину разбил!
– Я? Я?! А кто мне все время в уши жужжал…
Склока разгорелась с новой силой. Лишь изредка, выглядывая в окна, супруги вскрикивали от ужаса, но потом вновь заходились во всепоглощающей сваре. Только она позволяла им сохранить присутствие духа и ощущение реальности.
Тем временем нечто, несущее машину, отвернуло от дороги и, попетляв между скалами, устремилось к поросшей лесом треугольной горе, почти к самой ее вершине. Впереди завиднелось непроглядно-черное отверстие, достаточно широкое, чтобы в него проскочил танк. Оно стремительно приближалось, разверзалось все шире…
Павел вытаращил глаза.
– Пещера! Ты видела? Нас тащит в пещеру!
– Был бы ты нормальным мужиком, оказались бы в Ницце, а не в этой дыре! – по инерции огрызнулась Светлана.
– Швабра! – на автопилоте ответил Павел.
Машину внесло внутрь.
Резко потемнело. Сзади еще подсвечивало рваное отверстие входа, но оно становилось все меньше.
– Черно, как в аду, ничего не вижу… – заканючила Света. – Включи фары!
– Ты за рулем, ты и включай!
– Вечно я за тебя работаю! Где в твоей проклятой таратайке выключатель?
– Ага! – воскликнул Павел, торжествуя. – Таратайка все-таки моя!
