— Вот об этом, моя прекрасная женщина, я и говорю, — ухмылка на его лице бесценна.
— Я сделала то, о чем думаю?
Он кивает, облизывая губы, затем наклоняется, чтобы нежно поцеловать меня: — Ты только что сделала то, о чем я фантазировал очень долгое время. Ты видела, что твое тело сделало для меня?
Я стесняюсь, но я хочу исследовать эту тему.
— Это было… сюрреалистично. То есть, сначала я хотела… но потом… это просто продолжалось, и было ощущение, что я не перестану кончать, — признаюсь я с легким смешком.
— Это самое прекрасное, что я когда-либо видел, поэтому я продержался…
— Как тридцать секунд? — игриво перебиваю я.
— Ты щедра, около пятнадцати.
— Значит ли это, что я всегда могу так делать?
Он ложится рядом со мной и гладит боковую часть моего лица: — Я бы хотел на это надеяться. Есть так много вещей, которые ты должна сделать для меня… черт! Я снова становлюсь твердым от одной мысли об этом.
— Притормози, ковбой. Моей женской двери нужна новая дверная ручка. Может быть, в следующий раз мы войдем с черного хода?
Он нарочито рычит и забирается на меня сверху с широко раскрытыми глазами: — Я люблю тебя, сейчас, навсегда.
— Я тоже тебя люблю, — бормочу я, убирая прядь его волос от его прекрасных глаз.
У нас мало времени, но он продолжает целовать меня. Мы оба молчим. Что-то не так, пока Джулиан не произносит: — Может быть, нам стоит пойти посмотреть, как там дела на батуте?
— Ты читаешь мои мысли.
Мы вскакиваем и одеваемся, но Джулиан останавливает меня. Он проводит кончиком большого пальца по моим губам, и внутри у меня снова начинается срыв.
— Я никогда не был так растерзан, — тихо говорит он.
— О чем ты?
— Я хочу тебя так чертовски сильно, что это убивает меня, но все, о чем я могу думать, это броситься к Энди, чтобы убедиться, что с ним все в порядке.
Я ободряюще улыбаюсь: — Это называется быть родителем.
— Мне страшно, что я все делаю неправильно, — признается он.
Я обхватываю его за талию: — Энди не отходит от тебя с того момента, как вернулся домой. Он умоляет тебя лечь в его кровать, бормочет твое имя, когда спит, и зовет тебя, когда просыпается. Он любит тебя, Джулиан. Для него это тоже в новинку. Если ты заставляешь его улыбаться, значит, ты что-то делаешь правильно.
— Спасибо, — его глаза расширились, а затем он озорно ухмыльнулся, — Ладно, мне кажется, или ты хочешь увидеть, как Эрик исполняет свою рутину на батуте?
— Искривленные умы думают одинаково. Возьми мой мобильный, что-то мне подсказывает, что это достойно YouTube.
Мы оба смеемся и спешим вниз по лестнице, чтобы выйти, когда звонок в дверь застает нас врасплох.
Джулиан с любопытством смотрит на меня, и я открываю дверь, чтобы встретить курьера. Он передает пакет Джулиану, тот расписывается и говорит спасибо. В недоумении он открывает коричневую коробку, и под пузырчатой пленкой оказывается табличка.
Я читаю слова, и в тот момент, когда до меня доходит, я поворачиваюсь и смотрю на Джулиана с самой широкой улыбкой, ожидая его реакции.
Его книга официально стала бестселлером номер один по версии New York Times.
Золотое письмо подтверждает то, что я всегда знала: Джулиан талантлив и теперь берет мир штурмом.
Почти уронив табличку, он обхватывает меня руками за талию, и я вскакиваю, чтобы крепко обнять его.
— Ты сделал это, малыш! — я не могла бы гордиться больше, чем в этот момент, тем, что люблю этого умного и добродушного человека.
— Мы сегодня празднуем. Ничего особенного, не хочу, чтобы Энди был слишком уставшим для завтрашнего дня рождения, — добавляет он.
— Знаешь… — говорю я с дьявольской ухмылкой, — у нас есть свободная минутка, чтобы отпраздновать самим.
— Мне нужно всего пятнадцать секунд, — он ухмыляется, поднимая и перемещая меня к лестнице, где он ставит меня на четвереньки и берет меня сзади.
Двадцать шестая глава
Планирование дня рождения ребенка — одно из самых больших удовольствий в жизни.
Я знаю, что однажды Энди вырастет, и вечеринки уйдут в прошлое, а я буду оправдываться тем, что завалила его нелепыми подарками и умопомрачительными украшениями.
Энди сейчас переживает период увлечения Человеком-пауком, поэтому вполне логично украсить дом в стиле его любимого супергероя. Снаружи на террасе множество красных и синих воздушных шаров, расставленных вокруг столов, украшенных тарелками и чашками с изображением Спайдермена. Через крышу свисает паутина с крошечными черными пластиковыми пауками, запертыми внутри.
Джулиан занят переодеванием Энди, так что я могу закончить последние штрихи, когда он выбегает из дома, конечно же, одетый как Спайдермен. Его милое крошечное личико скрыто маской, а его волнение демонстрируют движения карате, которые он продолжает делать. Я встаю на колени и прошу его обнять меня, на что он сообщает мне, что супергерои не обнимают своих мам.
Отлично, уже начинается.
Это омрачает мое настроение, и Джулиан сразу же это улавливает.
— Эй, Спайдермен, спорим, твои мышцы суперсильные и ты сможешь раздавить эту леди?
Энди кивает, и он бежит назад, сжимая меня очень крепко. Я пользуюсь этим и обнимаю его так крепко, пока он не убегает на задний двор в погоне за Эшем и Блейзом. Джулиан подходит сзади и обнимает меня. Я позволяю себе немного отдохнуть в его объятиях. День рождения — это эмоциональное время, день, который знаменует взросление моего маленького мальчика. Кажется, что только вчера он появился на свет, а время продолжает лететь.
Мои родители приходят первыми, неся с собой слишком много подарков. Моя мама возится на кухне, расставляя тарелки и закуски для гостей. Я не удивлена, что мой папа отозвал Джулиана в сторону. К моему удивлению, они вместе организовали поездку в Южную Америку во время обеда, на котором они оба присутствовали на днях. Джулиан отложил свою поездку в Марокко из-за всего, что происходило с Энди, но при этом отчаянно хотел посетить маленький городок, который год назад был стерт с лица земли наводнением. Мой отец так же стремится оказать медицинскую помощь, поскольку их больница была разрушена. Оба они очень увлечены, и время от времени я сажусь послушать их планы, восхищенный тем, как много всего нужно сделать и что это даст жителям городка.
— Билеты заказаны, так что в следующий четверг мы улетаем, — говорит мне отец.
Это эгоистично с моей стороны — дуться, поэтому вместо этого я занимаюсь с мамой, которая в глубине души знает, как мне будет тяжело.
— Всего две недели, Адриана. Просто подумай о том, как папа и Джулиан помогают этим семьям, хорошо?
В кухню врывается визг Амелии, за которым следует неуверенная Эва. Амелия уже давно ушла, прыгая, как лягушка, на прыгающем замке на улице. Эву останавливает моя мама. Я так люблю эту маленькую девочку. У нее спокойный и тихий характер, она остается незамеченной во многом благодаря энергичному характеру своей сестры. Чарли входит в комнату, но на ее лице выражение ярости, и, не поздоровавшись, она бросает детскую сумку на пол и устремляется на улицу.
Что это было?
Лекс заходит на кухню, но не следует за Чарли на улицу. Его лицо выглядит более мягким, совсем не таким, как у Чарли. Эти двое порой хуже Никки и Рокки. Я молюсь, чтобы мы с Джулианом не стали такой парой.
— Что происходит с Чарли? — спрашиваю я.
— Она злится на меня.
— Что произошло на этот раз? — говорю я категорично.
— Она снова забеременела от меня.
Я чуть не роняю кувшин, который держу в руках: — Лекс? Ты серьезно?
Он слабо улыбается мне, даже в состоянии шока.
Кажется, это идеальная возможность указать на очевидное: — Экстрасенс сказал…
— Я знал, что ты это скажешь. Не надо, повторяю, не надо вспоминать эту женщину при Шарлотте.
Я смеюсь: — Поздравляю, брат.
— Я не могу этого сделать, Адриана. Трое детей до четырех лет? — я слышу панику в его голосе.
