Решил копать именно в этом месте: лопатой сделал границы будущего колодца и повернулся к Хаду:
– Копаем здесь, землю пусть отсыпают в одну сторону, – Хад кивнул и сразу стал раздавать указания. Двое мужчин принялись за работу, а мы пошли к опушке, чтобы наметить еще пару колодцев. Одного нам могло оказаться мало, если проклятая засуха затянется. Второе место меня привлекло тем, что совсем недалеко от опушки леса росло небольшое маковое поле. Это было место немного в стороне от нашего обычного маршрута, и поэтому я его нашел так поздно.
Маку я обрадовался, будет чем обезболить больных в случае необходимости. Поле было небольшим, меньше ста метров в поперечнике. Сам мак рос на небольшой возвышенности, а рядом была впадина, где росли обыкновенные ели. Елей я раньше не встречал, тем более таких: с иссиня-зелеными иглами. Да и мак, росший на пригорке, не совсем походил на привычный, листья были более узкие и рассечённые. Создавалось впечатление, что они махровые.
Лоза здесь гнулась к земле так яростно, что я просто не мог этого проигнорировать. Очертив границы будущего колодца между елями, с третьей группой направился к той стороне опушки леса, где росли диковинные цветы, похожие на лотос, и цвет травы, несмотря на засуху, был зеленый. И третье место было определено, работники принялись за работу, не теряя времени. Оставив Хада контролировать два последних места, вернулся к первому, где рабочие уже углубились на полметра. Признаков воды еще не было, хотя земля была сыроватой.
Так как этот колодец копался недалеко от поселения, предупредил ребят, чтобы позвали меня, как только дойдут до воды. Сам вернулся во дворец, чтобы пообедать и немного отдохнуть. После обеда, предупредив Нел, чтобы разбудила, когда появится Хад или кто-нибудь из рабочих, завалился спать. Когда проснулся, оказалось, что никто не появлялся. Выпив чай из малиновых листьев, решил сам проверить, как идет строительство.
Первый колодец уже был вырыт на глубину около двух метров: под ногами чавкало, но как таковой воды еще не было. Сказав рабочим вскопать еще примерно на три штыка, пошел ко второму. А вот у второго колодца дела шли не столь радужно: рабочие наткнулись на скальные породы, еще на подходе услышал стук лопат о камни. Вырыт был колодец максимум на метр, горкой высились бесформенные камни. Не повезло с этим колодцем, уже собирался дать рабочим команду на отбой, когда заметил серебристый блеск на одной глыбе. Точнее блеск давала царапина, оставленная лопатой. «Серебро»? – я взял глыбу в руки, которая неожиданно оказалась очень тяжелой, и почистил рукой от налипшей грязи с примесью глины.
Чем больше поверхности открывалось для осмотра, тем чаще я дышал, боясь поверить, что наткнулся на ценный металл. Внимательно осматриваю очищенный кусок, стараясь фиксировать все взглядом грамотного человека из двадцать первого века. Цвет стальной, серый с голубоватым отливом, блеск металлический. Пробую приложить силу, глыба похожа на гантель, имеет тонкую перетяжку, соединяющую два куска. Кусок в моих руках довольно легко ломается на два, обнажая пластинчатый излом.
Что это? Явно не серебро. Свинец? А может никель или цинк? Я никогда не видел этих металлов в руде, чтобы определить. Цвет на месте излома светлее и ярче, значит металл окисляется. А какие металлы окисляются, кроме железа и меди? Ни хрена не знаю, даже покопавшись в закромах головы, не нахожу однозначного ответа, есть подозрение, что большинство металлов окисляется. Вроде никель и хром не окисляются и поэтому не ржавеют? Но тогда и цинк тоже применяют, чтобы не ржавел.
– Ребята, эти камни складывайте сюда, а землю кидайте в эту сторону, – показываю своим копателям, что куда кидать. А металл, между прочим, тяжелый, скорее всего свинец, наверное, в сплаве с другим металлом, вроде чистый свинец в природе не встречается. Попросив копателей выйти из ямы, беру лопату, постукиваю по дну: руда уходит полосой в полметра по направлению к пригорку, на котором растут маки, которые сейчас еще не расцвели.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Что бы это ни было, жила имеется и расположена поверхностно. Как узнаю, что это за металл, сразу здесь вырою котлован, чтобы охватить всю жилу. Делаю новый коридор, по которому парням надо копать, нечего идти в глубину.
– Копайте вот так, камни в одну сторону, землю в другую. Вы молодцы, – похвалив их, направляюсь к третьему колодцу, где находится Хад. Этот колодец ближе к скотному двору, животных тоже надо регулярно поить. Здесь уже есть вода, хотя глубина всего лишь два метра. Она просачивается между пальцами моих копателей, капельками сочится со стен у самого дна.
– Хад, надо выкопать еще два штыка и, наверное, хватит, – говорю старосте и торопливо иду к Раму, мне не терпится расплавить металл из руды. Внимательно рассматриваю куски по дороге в кузницу, они пластинчатые, правильной кубической формы, есть вкрапления разных цветов. Что удивляет, так это хрупкость, не помню, что именно обладает такое хрупкостью, что я без труда смог разломать кусок.
Рам возится в своей кузнице, что-то объясняя подростку из племени Выдр. Тот зачастил к кузнецу, видно нравится магия огня и металла, вот и вертится под ногами все время.
– Рам, надо проверить, что это такое, – подхожу и протягиваю кузнецу два куска. Тот взвешивает в руке, затем берет кусок железной породы такого же размера и наглядно показывает мне, опуская одну руку, что принесенная порода тяжелее.
«Свинец», – я готов сплясать от радости, точно знаю, что свинец – один из самых тяжелых металлов. Еще и по цвету похож, смущает только хрупкость и необычная пластинчатость. Но я свинцовую руду в жизни не видел, возможно, именно так она и выглядит.
Рам добавляет угля в топку и дает знак: мальчишка раскручивает вентилятор, и топка печи отзывается гудением. Когда температура повышается, закладываю в топку оба куска, эту честь не доверю даже Раму. Не прошло и пяти минут, как куски руды начинают оплывать, каплями собираясь в углях. Бинго! Это свинец, или на крайний случай олово, но олово вроде легкое, значит свинец. Однако не вся порода плавится, киваю Раму, чтобы продолжал.
Температура повышается так сильно, что от печи несет адским жаром. Раньше такой адской температуры не замечал при плавке железа. Там, наверное, за тысячу спокойно зашкаливает. Спустя час даю команду прекратить, часть породы так и не расплавилась. Рам останавливает паренька, мы терпеливо ждем, пока две жидкие лужицы начнут остывать, чтобы можно было слиток вытолкнуть наружу. Лишь вытащив недогоревший каменный уголь, удалось снизить температуру. Подождав еще полчаса, Рам наконец вытаскивает два слитка размером с ладонь ребенка: один серо-свинцового цвета, второй со светлым металлическим блеском.
Кроме того, часть породы спеклась, но не расплавилась. Это что, три металла получается в руде? Первый слиток, без сомнения, свинец, второй, возможно, никель, цинк или хром. На это наталкивает блестящая поверхность с блеском. А что тогда третье? Что за металл, который не поддался температуре и не изменил структуру? Выход свинца и условно цинка, все-таки я был склонен считать, что это цинк, был маленький. Со школьной программы химии помню, что у него невысокая температура плавления.
Со свинцом все понятно, перемешав его с медью, получу бронзу, и такие наконечники крепче, чем наконечники из железа. А что делать со вторым металлом? Может тоже добавлять его в сплав? Другого применения пока не вижу. В любом случае, находка этой руды означала, что можно будет готовить бронзу путем сплавления меди и свинца и разливать в готовые формы, что значительно упростит изготовление наконечников для копий и стрел. И затачивать их придется меньше, железные наконечники у нас быстро тупились, сами изделия получались слишком мягкими. Наверно это было связано с неправильной технологией, но мои знания в этом процессе были ограничены.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Рам, такую руду будут приносить сюда с завтрашнего дня. Надо ее плавить и готовить такие пластины, – я показал на получившиеся у нас две пластинки металла.–Потом решим, что с ними делать.
