умело, словно всю жизнь копал могилы.
В чаще заухала сова. Толя распрямился и оперся о лопату, чтобы отдышаться. Хорошо… Подумал он. Птица рядом, значит, никого из людей нет. Эх… Водички не взял. Облизнул пересохшие губы. С непривычки силы уходили быстро, вместе с потом, пропитавшим рубаху и ветровку.
Глубоко копать не стал… Найдут, так найдут. Никто на него никогда не подумает. Свалил тела в «братскую могилу» и забросал землей. Разровнял. Лишнюю землю раскидал по кустам, швыряя подальше и веером.
Потом раскатал ковер из дерна, закрыв заплатой перекопанную землю. Трава приживется. Он это знал. Не раз в детстве копал с ребятней землянки и маскировал их таким вот способом.
Теперь — машина. Он отогнал ее чуть в сторону. С разгона заехал в кусты, ломая заросли. Заглушил. Тщательно протер носовым платком в салоне и снаружи все, за что он мог хвататься руками.
Вылез, ключ от «восьмерки» положил в карман. Оглядел машину и подумал, что это вообще-то неплохая тачка. Надо бы завтра ее забрать и перепрятать до лучших времен. Вряд ли этот новый претендент на позицию авторитета в городе, Гоша Индия, заявит в милицию угон. Хотя, кто его знает… Исчезновение двух человек не пройдет незамеченным. С местными ментами Туз все разрулит, а вот с москвичами… Толя раздраженно поджал губы.
Этот Курсант постоянно сует нос не в свои делишки. Ха! И что за прозвище такое? Курсант! Сам майор давно, а его все Курсантом кличут. Ладно… Если надо, и до майора, и до Курсанта доберемся… От этой мысли Толя разулыбался. А потом вздохнул. Эх… Топать придется больше двух километров. Делать нечего, машину надо свою забрать от складов, да и в кабинете прибраться.
Он вернулся к складам, как мышь. Тенью перескочил через забор. Куртка зацепилась за что-то на бетонном гребне ограждения. Треснула. Черт! Хорошая была курточка, придется новую покупать.
Новую… Как же хочется всегда покупать новое… Но приходится не светить бабками и не показывать свои возможности. Эх… Настанут у нас когда-нибудь времена, когда богатый человек не будет считаться преступником? Наверное, нет… От таких мыслей Толе стало немного грустно.
Он прошмыгнул на свой склад, зашел в кабинет. Кровь на полу мерзко свернулась черно-рубиновыми сгустками. Казалась липкой и тягучей. Вот наступишь и увязнешь как в болоте. Нет… Бред, конечно. Но я давно увяз. По самое горло, назад пути нет…
Толя спрятал трофейный пистолет в сейф. Потом, вооружился ведром и тряпкой. Сначала собрал сгустки и стынущую кровь в ведро. Вылил все это в дырку уличного туалета. Затем особо тщательно вымыл пол несколько раз.
Через неполный час с удовлетворением оглядел творение своих рук. Линолеум как новенький. Даже отполировался кровью. Нет, рано успокаиваться. Нужна еще химическая обработка поверхности. Ведь замытые и невидимые следы крови можно обнаружить специальными реактивами. Нужно уничтожить следы окончательно.
Толя надел резиновые перчатки, плеснул хлорки в ведро и прошелся раствором по всей поверхности пола, особо старательно промывая щели возле плинтусов. Все… Хлорка разрушает органику. Теперь определить, что это кровь, невозможно. Толя тщательно вымыл ведро, прополоскал тряпку. Умылся сам и вышел на улицу.
На ночном небе рассыпались звезды. Теплый ветерок доносил запах леса с окраины города. Эх… — подумал Толя. Хорошо-то как… Жаль, эти двое не увидели такую прекрасную ночь. И больше вообще ничего не увидят. Хотя нет — не жаль…
Глава 21
Зазвонил телефон. Горохов поднял трубку.
— Слушаю… Да. Кто его спрашивает? — обмолвившись парой фраз с невидимым абонентом, следователь протянул мне трубку:
— Андрей Григорьевич, это тебя…
— Кто? — немного удивился я, за все время в Литейске на рабочий мне только пару раз звонили.
Шеф прикрыл рукой динамик и негромко проговорил:
— Не пойму, но голос знакомый, представиться он отказался. Сказал, что из химчистки. Ну, конечно, ага… Допытываться я не стал, сам спросишь аккуратно.
И Горохов многозначительно кивнул на телефонный аппарат, намекая, мол, прослушиваться может. Оно и понятно — если мы разворошили местный осиный улей, то всякого можно ожидать. В последнее время мы по телефону рабочему старались важные моменты вообще не обсуждать, на всякий пожарный.
— Да, — сказал я трубке.
— Андрей Григорьевич… — откликнулась та, и по голосу я сразу узнал Гошу. — Это из химчистки вас беспокоят. Ваш костюм готов, вы просили позвонить.
— Отлично, спасибо, — поддержал я игру Гоши. — Сегодня заберу. Примерно через полчасика буду.
— Да, ждем… За срочность, как и договаривались, придется доплатить по повышенному тарифу.
— Конечно, не вопрос, — и я положил трубку.
Мы договорились с Гошей не созваниваться по этому номеру. Никто в этом городе, кроме нашей группы, не должен знать о связи нового директора швейной фабрики с москвичами. Условились с другом, что если я ему срочно понадоблюсь, или случится что-то действительно важное, он позвонит мне на рабочий (из телефона-автомата, естественно, не из своего кабинета) и представится сотрудником химчистки.
В обозначенное время я был в парке Ленинской Славы. Направился прямиком к заранее обговоренному месту — аттракциону «Лодочки». Пожалуй, одними из самых популярных качелей в советских парках были эти легендарные лодочки. Со стороны казалось, что их раскачивали, стоя в полный рост, сами отдыхающие, но вообще-то они были электрическими, и движение можно было замедлять или ускорять. Самым страшным в таком аттракционе было ощущение того, что качели вот-вот сделают полный оборот вокруг своей оси — так называемое «солнышко», но такого никогда не случалось.
Сентябрь в Литейске был теплый, но сегодняшний день выдался не очень погожий. Небо хмурилось тучками и грозилось пролиться осенней моросью. Народу в парке почти не было, будний день, да и мало кто рискнул прогуливаться в промозглый денёк.
Здесь на дальней лавочке было наше с Гошей условленное место для конспиративных встреч.
Он сидел в невзрачном сером костюме, прикрывшись зонтом от лишних глаз. Хотя дождя ещё не было, но катала привычно спрятал лицо. На встречах с ментом он никогда не отсвечивал.
Несмотря на зонт и то, что лица не было видно, я сразу узнал его по манере держаться — прямой и несгибаемый, как памятник декабристу. И еще его выдавали всегда безупречно сверкающие туфли. Казалось, если ливанет дождь, то на обувь Гоши все равно не попадёт ни капельки грязи.
— Привет! — я сел рядом на лавочку и незаметно огляделся.
Никто не обращал на нас внимания. Руки мы жать не стали, головы в
