как заливается краской, и принялась заплетать косу, чтобы спрятать свою неловкость. Ведь что-то было в этих словах такое, что отозвалось в сердце Олинн теплом. Как будто мысль, что она нравится Игвару, согрела её изнутри. Он ведь не отдал её королю… Об этом она раньше не думала, но слова Фэды заставили взглянуть на всё по−другому. И это было приятное чувство, хотя и неправильное. За него ей стало стыдно вдвойне, потому что Игвар — враг, и она не должна испытывать к нему никаких чувств.
— Понравилась?! Вот ещё! Видела бы ты, какой он страшный! Настоящее чудовище! — отмахнулась Олинн.
— Вот это и странно, − ответила Фэда, глядя внимательно на Олинн. — Так значит, если ты принесёшь этот камень, проклятье исчезнет?
— Да. Так сказал отец. Но я не собираюсь выходить за короля, а уж красть что-то у его колдуньи, тем более! Она же меня убьёт! Мне нужно просто спрятаться где-то, а потом я найду вёльву, и она снимет проклятье.
— А если нет? Если не снимет? То все, кого ты любишь, умрут? — спросила Фэда, продолжая пытливо вглядываться Олинн в лицо.
— Все, кто будут рядом… Как-то так. Но ты не думай, я знаю, что его можно снять! — воскликнула Олинн. — Просто нужна вёльва. Ты можешь спросить у Хельда? У Бодваров ведь тоже есть своя вёльва… И… я могу пожить пока здесь? Пока не найду её и…
Слова почему−то застряли в горле. Она видела, что Фэда, кажется, совсем не рада тому, что она хочет у неё спрятаться.
− Я должна поговорить с мужем, − ответила Фэда, вставая. — Ты же знаешь, здесь кругом воины короля. И сам король должен приехать с Перешейка. Тебе нельзя просто так здесь оставаться. Не хватало ещё, чтобы на нас подумали, будто мы укрываем беглянку! Слуги же могут разболтать и вообще…
− Но куда же я пойду? — устало спросила Олинн. — Неужели ты меня выгонишь?
А что будет, если Фэда, и правда, её выгонит? Судя по всему, она и сама всего боится, и может статься так, что откажет ей в гостеприимстве. И такого поворота от судьбы Олинн никак не ожидала.
− Ладно, ладно! Я поговорю с мужем. Оставайся на ночь здесь. Утром что-то придумаем, − ответила Фэда, направляясь к двери. — Ложись спать, я приду завтра.
Фэда ушла, а Олинн так и осталась сидеть на кровати. Нехорошее предчувствие шевельнулось в груди, и, будто вторя ему, ветер ударил в окно и завыл где-то в дымоходе. Но у Олинн больше не осталось сил на переживания. Завтра утром она убедит Фэду в том, что никому не помешает в замке. Узнает, где найти вёльву и сразу поедет к ней…
Если она избавится от проклятья, а воины короля покинут Бодвар, то опасаться будет нечего.
А сейчас всё, что она может — спать.
Утром Олинн проснулась непривычно поздно. И первое мгновенье удивилась — где это она? Балдахин над широкой кроватью, большой камин и много подушек. За окном всё ещё шумит дождь… И почему-то болит нога.
А потом вспомнилось всё и сразу, и Олинн рывком села на кровати.
Она в Бодваре. У Фэды. А нога болит потому, что она вчера шлёпнулась с лошади.
Ночь, дождь, всадники в кольчугах и страх… Всё это было вчера. И в то же время, всё, произошедшее за последние два дня, показалось сейчас каким-то далёким и нереальным. Будто и не с ней произошло. Может, потому, что слишком много всего случилось. Олинн потёрла лицо ладонями, прогоняя остатки сна и окончательно осознавая, где она.
В чужом доме.
Сердце сжалось от тоски. И ей вдруг отчаянно захотелось оказаться не здесь, не в этой чужой комнате и пышной постели, а где-нибудь в знакомом месте, в избушке Тильды, например. Чтобы там привычно горел огонь в очаге, и пахло травами, и впереди ждали простые повседневные дела. Ни войны, ни побега, ни предательства, ни проклятий…
Кто-то осторожно постучал, и следом отворилась дверь. Вошла служанка, держа в руках ворох одежды: платье, туфли, какие-то ленты и гребень. Она поклонилась, пожелала доброго утра, быстро повесила наряд на высокую спинку стула и исчезла за дверью, чтобы снова появиться уже с кувшином воды для умывания.
− Эйлин Фэда меня прислала, − ответила она на вопрос Олинн, для кого всё это. — Велела помочь вам одеться.
− Да не нужно мне помогать, − усмехнулась Олинн.
Кто ей помогал одеваться в Олруде? У неё никогда не было служанок, так что справится сама. А Фэда слишком быстро взяла на себя роль хозяйки Бодвара.
Но платье, которое прислала ей сестра, было таким, что самой тут не справиться. Глубокий зелёный цвет, золотая вышивка вокруг выреза и по краю широких рукавов, а сзади шнуровка, руками не дотянешься. К платью прилагалась тончайшая льняная рубашка и пояс, тоже расшитый золотом, и туфли из тонкой оленьей кожи. Это был слишком дорогой наряд, и слишком для неё непривычный. Да и ни к чему ей сейчас в нём щеголять, только привлекать лишнее внимание. И Олинн, осмотрев его, спросила у служанки:
− Чьё это платье?
− Эйлин Фэда сказала, что ваше.
− Как тебя зовут? — просила Олинн служанку, продолжая разглядывать шелковистую ткань.
− Ислид, госпожа.
− Послушай, Ислид, а где моя одежда? — спросила она, откладывая платье. — В которой я приехала?
− Так вот же, — махнула служанка рукой на сундук, — да тут только рубаха и пояс, а остальное ещё не высохло, сыро-то вон как! Все веревки и так тряпьём завешаны, одних плащей натащили королевские вояки целую гору!
− А где сама эйлин Фэда? Ты можешь её позвать?
− Не могу, госпожа. Король прибыл в замок, так что она не может сейчас прийти.
− Король?!
У Олинн всё внутри сжалось от страха. Вот только встречи королём ей сейчас не хватало!
— Ну да. А к вечеру ждём ещё гостей. Чуть ли не всё войско короля соберётся здесь. Так наша экономка говорит. Вон даже за стеной крепости шатры поставили. А я сейчас завтрак принесу и справлюсь у госпожи, когда она освободится, — Ислид присела в коротком поклоне и исчезла за дверью.
Вернулась она быстро, неся в руках деревянный поднос, уставленный едой. И Олинн посмотрела на него с удивлением, не привыкла она так плотно завтракать. В Олруде встаёшь с рассветом, быстро перехватишь, что будет на кухне, и пора бежать по делам. А тут…
Она посмотрела на мёд и сливки, и пышные овсяные блины
