если только этот грабитель тот, на кого я думаю.
— Что вы хотите этим сказать?
— Я объясню вам это чуть позже, а сейчас расскажите, как вам все же удалось вырваться из рук этого бандита, ведь он захватил вас в качестве заложника.
— Мне просто повезло. Когда он заставил меня сесть за руль и жать на полной скорости, сворачивая то направо, то налево, сам сидел рядом со мной на переднем сиденье и все время держал нож у моего бока. Где-то в районе сороковых улиц прямо передо мной на светофоре зажегся красный свет.
— И что же? — заинтересованно спросил сержант Уэллс, крепкий малый лет 25 в тесноватом для его плеч светлом твидовом пиджаке.
— Как что? — удивленно повернулся к нему Перкинс, — не могу же я ехать на красный свет. Я, естественно, нажал на тормоз, а скорость у машины была в тот момент миль девяносто. Бандит в этот момент оглянулся назад — нет ли погони — и не ожидал, что я тормозну. Он так стукнулся головой в лобовое стекло, что выронил нож и начал сползать с сиденья. У него даже платок с лица сполз. Я воспользовался этим и выпрыгнул из машины. Не знаю, бежал он за мной или нет, я не оглядывался. Потом я спрятался в каком-то дворе и, когда убедился, что он меня не преследует, пошел разыскивать ближайший полицейский участок.
— Вы знаете, мистер Перкинс, — с серьезным видом сказал Гамильтон, это, наверное, самый яркий пример того, как неукоснительное соблюдение правил уличного движения спасло человеку жизнь. Я думаю, ваш случай станет легендарным у ребят из дорожной полиции.
Майкл Перкинс расцвел прямо на глазах, привстал со стула и даже, кажется, шаркнул ногой.
— Знаете, лейтенант, за все двадцать пять лет с тех пор, как я впервые сел за руль, я еще ни разу сознательно не нарушил правила движения, так что мне очень приятны ваши слова.
— А в какой руке ваш похититель держал нож?
— Дайте вспомнить… да, конечно, в левой. Когда он полез ко мне в карман пиджака за бумажником, то делал он это правой рукой, значит, нож держал в левой руке. к — Он что, забрал ваш бумажник?
— Нет, только порылся в нем, прямо не снимая перчаток, забрал двадцать долларов — больше у меня там и не было, — зачем-то взял кредитные карточки и швырнул бумажник на приборный щиток, а я положил его назад в карман.
Перкинс достал из кармана потертый кожаный бумажник в подтверждение своих слов и достал из него фотографию молодой женщины с двумя девочками-близнецами, похожими друг на друга вплоть до ямочек на щеках.
— Это Синди, моя жена, это Марта, а это Лайза, — с гордостью сказал он.
— Как вы их не путаете — своих дочек? — поинтересовался Билл Уэллс.
— Я только Лайзу немного путаю, а Марту прекрасно различаю, — пошутил Перкинс и опять сам же первый рассмеялся. Чувствовалось, что эти немудрящие шутки по поводу его дочек-близнецов ему никогда не надоедают. Он положил фотографию в бумажник, и вдруг лицо его недоуменно вытянулось. Он ткнул пальцем в пустой пластиковый кармашек на внутренней стороне бумажника.
— У меня здесь была вставлена моя визитная карточка, а теперь ее нет. Неужели ее забрал этот бандит? Странно, зачем она ему понадобилась?
Сухое, с набрякшими от постоянного недосыпания веками лицо Элвуда Гамильтона нахмурилось. Он многозначительно переглянулся с Биллом Уэллсом и раздумчиво сказал:
— Кажется, я знаю, зачем ему понадобилась ваша визитная карточка. Посмотрите, мистер Перкинс, вы никого здесь не узнаете?
Гамильтон потыкал пальцем в клавиатуру компьютера и на экране дисплея стали появляться, сменяя друг друга, фотографии мужчин в фас и профиль. На четвертом снимке Перкинс встрепенулся и нерешительно повернулся к лейтенанту.
— Вот этот, кажется, похож на того, кто угнал мою машину.
— Что значит похож? — с нажимом спросил свидетеля Гамильтон. — Вы согласны подписать официальное опознание подозреваемого на фотографии?
На лице Майкла Перкинса отобразилось мучительное сомнение, колебание, и наконец он неуверенно произнес:
— Э-э, вы знаете, я ведь видел его только одно мгновение, да и то в машине при свете уличного фонаря. Боюсь, что я не могу взять на себя такую ответственность — обвинить незнакомого человека в таком ужасном преступлении. Вот если бы я мог увидеть его самого, того, кто украл мою машину, думаю, я бы узнал его.
— Да что вы прицепились к своей машине, — рявкнул Гамильтон, не сдержавшись от злости, что опознание провести не удалось — Ваша машина нашлась еще раньше вас.
Пока, вы вместо того, чтобы обратиться к ближайшему полицейскому, петляли по улицам, запутывая следы, ребята из дорожной полиции нашли вашу машину брошенной на улице и по моей просьбе пригнали ее сюда. Так что можете забрать ее хоть сейчас. А эта "невинная овечка", которую вы боитесь опознать, этот незнакомый вам человек, — Гамильтон со злостью ткнул пальцем в лицо на экране дисплея, — он мне лично очень даже знаком. Это Энсон Карчер по кличке Скунс — грабитель, садист и убийца. Я знаю за ним по край ней мере два зверских убийства и каждый раз это были заложники, захваченные им при ограблении. К сожалению, оба раза у меня не хватило доказательств, что это сделал он. В 1984 году я все же упек его на пять лет за вооруженное ограбление бензоколонки, но несколько месяцев назад Карчер вышел на свободу досрочно за примерное поведение в тюрьме. Представляю себе, чего стоило Скунсу примерное поведение в течение целых четырех лет, — полицейский злорадно фыркнул — Я уверен, что сегодняшняя попытка ограбления ювелирного магазина — это его рук дело. За умышленное убийство полицейского при исполнении им служебных обязанностей положена смертная казнь, и уж на этот раз я посажу Карчера на электрический стул. С вашей помощью, конечно, мистер Перкинс.
Ведь только вы один видели его без платка и можете опознать его.
Майкл Перкинс вынул из кармана расческу, нервно дунул на нее и спросил, мотнув головой в сторону дисплея, на экране которого все еще красовалось, с тяжелым взглядом исподлобья, лицо Энсона Карчера:
— А вы уверены, что именно этот человек убил сегодня полицейского?
— Не сомневаюсь в этом ни на минуту, — постепенно успокаиваясь, ответил Гамильтон. — Именно Скунс предпочитает обрез, заряженный картечью, так как стрелок он неважный и боится промазать. К тому же он левша, как и сегодняшний грабитель. И захват заложника при отходе с места преступления, чтобы держать полицию на расстоянии, — это тоже типичная манера Энсона Карчера.
— А что он делает потом с заложником? —
