Подобным образом наемник чувствовал себя лишь однажды, в пору лихой юности, когда на одной из пьянок выглотал один две бутылки отвратительного низкокачественного портвейна, да так и уснул потом в луже собственной блевотины. Наутро же, тяжко страдая после отравления, он переживал примерно аналогичные ощущения. Мир, крутящийся «вертолетом» перед глазами, путающиеся мысли в чугунной голове, невероятно стесненное дыхание и заплетающиеся ноги.
«Хочу умереть. Господи, как же я хочу сдохнуть!» — неотрывно думал Шрам, пока бредущие кое-как ноги несли его вперед, вдоль забора Комбината. Стало совсем тяжко. Рот безвольно открылся, по подбородку потекла нить тягучей слюны, глаза сами собой начали закатываться. «Умираю!» — с облегчением мелькнула мысль…
Но тут, к своему немалому удивлению, Шрам ощутил облегчение. Нет, совсем ощущение горячего пресса, под который вложили его голову, не исчезло, но стало существенно лучше. Расплывшийся до совершенно невидимого состояния мир вдруг собрался в относительно четкую картинку. Наемник, ни о чем уже не задумываясь, быстро двинулся вперед и скоро буквально в двух десятках метров перед собой увидел несколько распростертых на земле трупов.
Раздался громкий лай и подвывание, навстречу человеку ринулась небольшая собачья стая. Очевидно, трупоеды уже собрались для пиршества на телах погибших бродяг, но появление Шрама немного их смутило. Псы были опытные и знали, чем чревато появление двуногого существа в странной шкуре. Собаки не рисковали соваться к наемнику близко, скакали и метались, не подпуская его к покойникам. Шрам вскинул «Вал» и открыл огонь. Очень мешала противная дрожь в кистях, сбивавшая прицел, тем не менее удалось уложить трех собак. Остальные же, сделав соответствующие выводы и слыша вой гибнущих сородичей, поспешили ретироваться.
Слева от стены корпуса Комбината земля каким-то образом встала исполинским горбом, совершенно непостижимым образом всплеснувшись вверх, как грязь, которую вздул изнутри пузырь газов, и так моментально застыла. Больше всего «конструкция» напоминала половинку кожуры апельсина, снятую с плода и надрезанную от центра так, чтобы образовались загибающиеся зубцы.
Только между этими оплавленными земляными «бивнями» зиял провал, глубокая яма, из которой дышало огненным жаром. Воздух (или что там было вместо него) кипел, пузырился матовой желтизной, то и дело переливался и опадал. Выглядело все это чарующе красиво, но одновременно страшно — что же за силы должны были тут потрудиться, чтобы сотворить такое? Прямо в воздухе, игриво подпрыгивая от жара и колебаний газов под «бивнями» висели несколько ярких предметов. Артефакты. Скорее всего, в них превратились тела или души тех безвестных бродяг, кто нашел в диковинной аномалии свою гибель…
Но у Шрама не было времени созерцать очередную загадку Зоны или вытащить ценные диковинки из недр сгустка преисподней, породившей их. Он шел вдоль светло-серой стены Комбината к лежавшим в траве трупам.
Похоже, это и была та самая пропавшая экспедиция. Шрам принялся быстро и сноровисто обыскивать покойников, пока не собрал все их ПДА и несколько убранных в подсумки приборов непонятного ему назначения. Больше ничего интересного в карманах мертвецов не нашлось, и наемник уже приготовился возвращаться, как в плечо ему ударила пуля.
От неожиданности Шрам потерял равновесие и растянулся на сухой траве. Бронезащита выдержала, но от удара рука совершенно онемела. Хуже было то, что она оказалась правой. Так что теперь и стрелять-то толком не получится. Бродяга на карачках бросился прочь, но успел заметить, как из-за угла забора выбредает целая толпа зомби. У многих в руках имелось оружие, и бывшие люди, увидев человека, немедленно открыли огонь. Целиться они не умели, да и не пытались этого делать, но залп получился весьма плотный, благодаря этому еще несколько пуль достали-таки Шрама в спину. Многострадальная «сева», уже столько раз спасшая ему жизнь, не подвела и сейчас, но от ударов наемник снова брякнулся наземь.
Обороняться не было ни времени, ни сил, так как горячие тиски на голове снова начали потихоньку сжиматься. Излучение пульсировало, нарастало, отыгрываясь за предоставленную передышку в несколько минут длиной. Шрам побежал зигзагом, шатаясь, держась за гудящую голову, в которой начал вовсю завывать целый хор обезумевших кошек. Это продолжалось довольно долго, сумасшедший бег в неизвестном направлении, пока наемник не запнулся наконец о какой-то камень или пень и не растянулся на земле, с размаху приложившись многострадальной головой о нечто твердое. Мир вспыхнул ярчайшей вспышкой и погрузился во тьму.
«Я не умер, — все еще по инерции повторял он сам себе, хотя и не вполне уже верил в эти слова, — Я не умер, скоро я приду в себя, просто удар по голове вырвал меня из реальности». Но в то же время внутри него поселилось нечто могучее, огромное, непередаваемо властное. Оно заглянуло в душу человека во время чуть не убившего его Выброса. Оно дохнуло своим мертвым дыханием на него, когда он, поддавшись любопытству, посмотрел в черный провал трубы. И теперь Оно жило внутри, с каждой минутой все больше подчиняя себе слабый человеческий разум, все меньше оставляя в нем обычного, земного, растворяя в себе, как крутой кипяток кусочек сахара.
Шрама немного удивило то, что ему совершенно не хотелось сопротивляться этому темному властелину. Превращается в чудовище? Да наплевать! Он был достаточно опытным бродягой, много чего повидал в Зоне и знал, на что были способны хищные твари, населявшие Проклятые Земли. Наверное, теперь ему было суждено стать одной из них. Этот факт ничуть не пугал его. Надо — станет, и, вероятно, ничуть не будет жалеть о потере своей принадлежности к роду людскому, если вообще сохранит способность рассуждать.
В голове вертелись бессвязные, полузабытые, теперь лишенные всякого смысла слова молитв, и Шрам мысленно смеялся, как же люди могут вообще думать о такой ерунде, да еще и возносить ее до истины в конечной инстанции, приравнивая ее к словам Создателя? Зачем вообще кому-то молиться, если сам, когда пожелаешь, можешь легко занять равную ступень с Богом?
Что-то вспыхнуло, ослепительно ярко, силой в миллионы солнц, и если бы Шрам глядел на это обычными глазами, то неминуемо бы ослеп. Свет на самом деле оказался не светом, а потоком, бурной, многоводной рекой информации. Зрительной, аудиальной… Теперь наемник знал о Зоне ВСЕ. Совершенно все, всю ее историю, как она родилась, как росла и ширилась. Он побывал на миг в теле каждого из людей, штурмовавших пылающий реактор в восемьдесят шестом году. Видел сам взрыв предсмертным взором непосредственных свидетелей аварии. Строил вместе с солдатами и рабочими научные бункеры и военные коммуникации в зоне отчуждения, когда был уже возведен Саркофаг. Наблюдал вспышку Второго Взрыва, видел ужасные смерти многочисленных самоселов, военных, ученых и туристов, некстати поехавших в этот день на экскурсию в Припять.
Вместе с самым первым пацаном-бродягой он пролазил под колючей проволокой наспех сооруженного заграждения Периметра, шел по новоявленной Зоне, потом умирал в когтях мутантов, сгорал заживо в ловушках, иссыхал от лучевой болезни. Брал голыми руками артефакты, стрелял по атакующим мутантам и видел свою и их смерти. Тысячи, миллионы раз.
Видел глазами Димы Шухова Черный кристалл, кусочек плоть от плоти самого Монолита, сделавший потом из простого парня-бродяги легендарного Черного Сталкера, живьем погребенного у подножия Саркофага предателями-товарищами, и восставшего из собственной могилы. Был в сердце Зоны, у Исполнителя Желаний вместе с Семецким и Журналистом. Знал всю историю Стрелка, того, за кем теперь охотился. Понял, откуда появился Выжигатель Мозгов и его таинственные стражи.
Он видел, слышал, знал. Мозг переполнялся от нереальной, недоступной обычному человеку информации. Шрам понял, что просто сходит с ума, а точнее, умирает, ибо не может обычный смертный жить под таким давящим грузом страданий десятков, сотен тысяч людей.
Разум сгорал в огне, плавился, перерождался. Дохнувшая на него Тьма из Сердца Зоны дала Сверхзнание, но вместе с ним и забрала себе душу Шрама, проводника-наемника, бродяги Проклятых Земель. Нормальный и освященный тысячелетиями закон бизнеса: даешь-берешь. Да кто сказал, что этот обмен не был равноценен? Бессмертие, нечеловеческая сила и живучесть в обмен на жалкую, пугливую душонку двуного псевдоразумного существа! Дьявольский торг был совершен и подпись на пергаменте уже стояла…
Шрам пришел в себя из-за того, что его кто-то довольно грубо и бесцеремонно тащил под руки, безвольные ноги волоклись по земле, цепляясь за ямы и камни. Наемник попытался возмутиться, но голова взорвалась такой болью, что слова сами собой застряли в горле. Вырвался только невразумительный хрип. От подобной болтанки желудок пульсировал и рот наполнился горькой желчью, а глаза слезились. Однако скоро пытка прекратилась, и Шрама относительно осторожно уложили наземь. Он сразу же попытался встать, но смог только лишь сесть относительно прямо.
