платит нам не за вопросы, а за выполнение его указаний.
Правильно… Не особо умным и не в меру жадным исполнителям обычно никто ничего не рассказывает. Но я всё-таки надеялся.
— Как он выглядел? — щёлкнул я в Филина следующим вопросом.
— Как ты и описывал. Прямой, как палка. Несгибаемый. Ты его называл Сухим, а мы… ну, мы прозвали Кощеем.
— Что дальше? — я еле сдерживал нетерпение.
Вот оно, лед тронулся!
— Он сказал, что на нас должны выйти люди Гоши Индия, и тогда мы должны проследить за ними. То есть, — он с усилием сглотнул и продолжил: — за тобой, и узнать, где Индия прячется.
— Зачем? Зачем?
— Чтобы его ликвидировать. Он предложил огромную награду за голову Гоши. Наше дело маленькое, мы согласились. До этого мы сшибали по мелочи, таких денег никогда не держали в руках, а он аванс сразу отвалил. Мы и повелись…
Он повесил голову и смотрел в землю. Понимал теперь, чем такие деньги пахнут — могилами.
— Как он на вас вышел? — не останавливался я.
Мне его катарсис не очень-то интересен.
— Не знаю… Честно говоря, мы-то и не скрывались, мы гоп-стоп проворачивали с недавнего времени, думали, — он кивнул в мою сторону, — ну, думали, на нас Гоша Индия выйдет, и мы попросимся к нему. Под его крыло… Всем известно, что он город держит.
Я лишь беззвучно хмыкнул, таких жуликов и беспредельщиков Гоша никогда бы не взял в команду, он вор утонченной организации, если и ворует, то только у государства и у тех, кто сам наворовал.
А Филин между тем продолжал блеять:
— Я вот думаю, поэтому Кощей, то есть Сухой, на нас и вышел, что прознал про нашу группу.
Я задумался. Все ясно… Сухой прибыл в Новоульяновск, чтобы убрать Гошу. Приобрел пистолет у Красноборова, значит, прилетел на самолете, раз без оружия оказался. Ведь в самолет его трудно, почти невозможно пронести даже в эти годы. Затем он находит молодых начинающих бандитов и заряжает их на разбойное нападение на Пузыря. Зачем? Все просто… Сухой — не местный, и он подумал, что Красноборов, как личность криминально ориентированная, должна ходить под Гошей — единственным значимым криминальным авторитетом в Новоульяновске. Но он не знал, что это не так. Что Пузырь здесь объявился недавно и работал действительно сам по себе. Тот даже про него ничего не знал. Конечно, со временем Гоша прослушал бы про его дела и прижал к ногтю, но пока тому удавалось остаться незамеченным.
А Сухой решил выманить Гошу наездом на его «человека». Послал каратистов недоделанных хату эту выставить. Чтобы за Пузыря предъявили Гошины подручные. Расчет его, в общем-то, оказался верен, только на каратистов вышел не Гоша, а я. И не потому, что они наехали на Красноборова, а потому, что тот торговал оружием. Один из пистолетов со сточенным номером он продал Сухому, и этот ствол я захватил в двести пятом номере. А потом в деле проскочил пистолет с маркировкой, удаленной подобным же образом, что и на «ТТ» из гостиничного номера. Это, а не связи с Гошей, и навело на мысль, что Пузыря нужно тряхнуть. После чего каратистов найти было нетрудно… Такая толпа не может оставаться в городе незаметной. Милиция их не нашла лишь потому, что сам потерпевший давал противоречивые показания. Красноборов не был заинтересован, чтобы нашли грабителей и изъяли у них похищенное имущество — тогда бы уж было не скрыть, что его он и сам получил не совсем законным путем.
А вот мой опрос бабушек на лавочке возле подъезда и разговор с Санычем навел на мысли, где искать спортсменчиков. Я-то заявился к ним якобы от Гоши, предложив сотрудничество. И ставка, вроде бы, сработала, только я не знал, что к ним уже приходили — и они работают уже на Сухого.
Раз уж я сам засветил контакты с Гошей, даже ежу, то есть этим каратистам, было понятно, что надо бы проследить за мной, и я выведу их на Гошу. А если бы и не вывел, то тоже дело в шляпе — наверняка бы схватили меня и пытали, чтобы узнать, где прячется мой босс.
Вот бляха-муха! Все продумал этот чертов Сухой! Но в одном он просчитался… Я не Гошин подручный и по понятиям не живу.
— Зачем Сухой хочет убрать Гошу? — спросил я Филина, когда из могилы вдруг раздался стон.
Твою мать! Совсем не вовремя!
Глава 21
Рыхлый снова застонал. Вот ублюдок! Спалил контору! Я же приказал ему молчать, пока разматываю на показания его главаря.
Пока Филин десять минут назад ковырял саперной лопаткой землю, я незаметно донёс парочку важных сообщений до его сотоварища. Сначала пригрозил пистолетом, ткнул в пузо стволом для убедительности, а потом пообещал жизнь, конечно, не просто так — в обмен на небольшой спектакль с его стороны. Он должен был сыграть роль убиенного, когда я его скину в могилу и выпущу, якобы по нему, парочку пуль. Коротко, но доходчиво объяснил, что стрелять буду мимо, но для убедительности — рядом с его телом. Уговаривать не пришлось. Он скоро согласился, ведь в противном случае мне пришлось бы его пристрелить на самом деле. Так я ему сказал.
И вот сейчас этот боров не смог сдерживать боль в простреленной ноге и выдал меня в самый неподходящий момент своими стенаниями. Как раз когда Филин поплыл и стал давать нужные показания.
— Он, что?.. — растерянно и одновременно обрадованно пробормотал Филин. — Живой?..
Каратист сглотнул с некоторым облегчением.
— Живучий, зараза, — хмыкнул я с деланным недовольством. — Но это ненадолго. Три пули в нем сидят, четвертую еще в башку надо.
— Не надо! — взмолился Филин. — Я все расскажу! Ты его отпусти только! Прошу!
Не успел ещё расслабиться парняга — это мне на руку.
— Печёшься за него, — прищурился я, пытаясь понять причину такого поведения Филина, отморозкам обычно своих бросить — как окурок выкинуть, а этот прямо держится за толстяка, будто мамка за ребятенка. — Это хорошо… От тебя сейчас зависит, будете ли вы оба жить или пойдете на корм червям. Не зря же ты могилку копал.
— Я не знаю, как он нас нашел, — торопливо стал говорить Филин, будто спешил куда-то. — Кощей этот, или, как ты говоришь, Сухой, явно не
