Под нами — однообразная степь. Боевой порядок ничем не нарушен: значит, обстановка спокойная.
Вдруг перед глазами появились клубы черного дыма, огненные разрывы. Сразу я не понял, что это такое. Но тут же догадался: перелетаем линию фронта — стреляют немецкие зенитки. Мелькнула мысль: «Вот оно — пекло!»
Нет ли вражеских самолетов? Нужно быть готовым к любой неожиданности. И я все время верчу головой, внимательно оглядывая воздушное пространство.
Но вертеть головой надо с толком, а я в этом сложном для меня тогда вылете делал много лишних движений. Да и вниз любопытно было посмотреть: что же на земле происходит? Ведь я впервые перелетал линию фронта.
Наши истребители стали делать сложные перестроения. Все пришло в движение. «Как наши заметались!» — подумал я. Только потом я понял, что они выполняли противозенитный маневр. А в ту минуту по неопытности решил, что появились истребители противника, и стал делать то же, что и остальные летчики, думая только об одном — как бы не оторваться от Габунии, не потерять его. Закрутился так, что уже не представлял себе, где мы находимся. Но твердо помнил одно: если оторвешься от группы и останешься один, держи курс на восток и уже вне района боя восстанови ориентировку.
Еще больше стало разрывов зенитных снарядов. Да тут им и числа нет… Вероятно, внизу цель. Так оно и было. «Ильюшины» начали снижаться. Не успел я оглянуться, как штурмовики развернулись и взяли курс домой. Я даже не разглядел цель, только видел взрывы и клубы черного дыма.
Снова пересекаем линию фронта. В голове у меня сумбур. Суечусь: то туда посмотрю, то сюда. Даже за приборами, контролирующими работу мотора, некогда следить. На слух чувствую, что мотор работает хорошо. Все заслоняет одна мысль — прикрыть ведущего, вовремя помочь.
Наконец замечаю наш аэродром. Мы уже дома. Но враг и на посадке может сбить — увязаться незамеченным «в хвосте». И я не ослабляю внимания до тех пор, пока не заруливаю на стоянку.
Наша группа истребителей вместе со штурмовиками благополучно вернулась домой, выполнив боевое задание.
Подбежал Иванов:
— Ну как, что видели? Все в порядке?
— Все в порядке, — отвечаю, ощупывая шею: я так много зря вертел головой, что шея горит.
Спешу к Габунии поделиться впечатлениями.
— Молодец, Вано, — сказал он, — не оторвался. А я ведь тоже подумал, что нас вражеские истребители атакуют.
Вечером с напряженным вниманием вслушиваемся в слова командира во время разбора нашего вылета: короткие разборы во фронтовых условиях были хорошей учебой.
Он говорил:
— Надо хорошо знать район действий и в любой момент мысленно отдавать себе отчет, где ты находишься, чтобы больше времени уделить поиску противника. И своевременно его заметить. Воздушного врага надо искать не только рядом. Больше выдержки! Суета, лишние перестроения ни к чему! Они снижают осмотрительность, делают обстановку более нервной, хотя в первых вылетах это и бывает. Ведь истребителей противника не было по чистой случайности!
После первого вылета на сопровождение «ИЛов» я почувствовал еще большую привязанность к ведущему, ответственность за его жизнь.
Затем мы стали сопровождать бомбардировщики «ПЕ-2». Они с большой высоты бомбили скопление войск и аэродромы противника в районе Белгород — Харьков.
Немцы прикрывали аэродромы зенитными средствами, усилили дежурство истребителей. Нужно было умело делать противозенитный маневр: при сопровождении штурмовиков — от мелкокалиберной, при сопровождении бомбардировщиков — от крупнокалиберной зенитной артиллерии противника.
В этих сложных боевых вылетах (мы уже считали их обыденными) крепла наша дружба.
ТАРАН
По-прежнему мне приходилось вылетать, как у нас говорили, «на остатках». Я с нетерпением ждал дня, когда войдет в строй мой самолет. Ждал этого и Вано. Однажды утром он предложил мне посмотреть, как идет ремонт моего пятибачного. Мы пошли к окраине аэродрома. Солнце припекало, и Вано снял шлемофон; теплый ветерок трепал его густые волосы. Вано улыбался, глядя в весеннее голубое небо.
— Хорошо! А у нас в Грузии сейчас все в цвету. Скорее бы война кончилась. После победы мы сначала поедем к твоему отцу, а потом ко мне. Встретят тебя у нас как родного.
Любил Вано Габуния помечтать о счастливых днях победы и мира.
И вдруг мы оба увидели множество вражеских самолетов. Они летели на большой высоте.
— Бомбардировщики! — крикнул Вано.
— Боевая тревога! По самолетам! Вылет всем, вылет всем! — раздался голос начальника штаба.
Служба воздушного наблюдения и оповещения сработала плохо: мы заметили врага, когда он уже подлетал к нашему аэродрому.
Мы с Вано бросились к его самолету. Когда я не мог вылетать, мой ведущий становился ведомым комэска Гавриша. Так случилось и сейчас.
Вано крикнул:
— Жаль, не вместе летим! Но я за двоих постараюсь!
Вдруг приостановившись, он показал на самолет, стоящий поодаль.
— Посмотри, может, на нем полетишь.
На ходу крепко жму руку друга и бегу к самолету.
Один за другим поднимались истребители. «ЯКи» из соседнего полка и наши «Лавочкины» спешили, взлетали с разных направлений: враг приближался.
Истребитель, на который указал мне Габуния, неисправен.
Спешу к самолету Вано, но он уже в воздухе.
Аэродром опустел. Тяжело оставаться на земле, когда товарищи летят в бой.
Приближались многоцелевые «Мессершмитты-110». Летели низко, прокладывая путь бомбардировщикам «Юнкерсам-88». «мессершмитты» пытались блокировать наш аэродром, но это им не удалось. До него они даже не долетели — наши истребители перехватили их на подходе. В стороне завязался воздушный бой. До нас донеслись звуки стрельбы.
Мы с Виктором Ивановым, забыв об опасности, смотрели в ту сторону, где наши вели бой с «мессерами».
А тем временем высоко в небе волнами все летели и летели «юнкерсы». Казалось, они вот-вот сбросят бомбы. На аэродроме забили зенитки. Но враг направлялся к Валуйкам.
Бой переместился к железнодорожному узлу. Стало трудно что-нибудь различать. Издали казалось, будто в небе висит огромный клубок. И я с тревогой думал: «Как там Вано? Где он? Как все друзья?»
Часть «юнкерсов» прорвалась к Валуйкам. Видно, как они начали пикировать. Донесся грохот взрывов. По звуку мы поняли, что враг сбросил крупнокалиберные бомбы. Все затихло. А немного погодя снова раздался взрыв. И снова наступила тишина.
Наши самолеты стали возвращаться на аэродром. Мы с механиком нетерпеливо ждем Вано на стоянке его самолета.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
